У индусских народностей первым культовым языком был ведийский язык [9] и позже близкий к нему санскрит; у китайцев, японцев, корейцев — вэньянь (язык сочинений Конфуция) и письменно-литературный тибетский; у народов, исповедовавших в древности и раннем средневековье зороастризм, — авестийский язык [10] ; у мусульман (арабов, тюрков, иранских народов) — письменно-литературный арабский язык (язык Корана) и классический персидский. Апостольские языки христианских народов Европы — это греческий и латынь, у православных славян и румын, кроме того, есть свой первый культовый язык — церковнославянский (старославянский), на который были переведены в 60—80-е гг. IX в. святыми Кириллом и Мефодием священные тексты. Что касается русского языка, то его статус определяется православными богословами как с в я т о о т е ч е с к и й язык, поскольку на нем в XIX в. создана обширная богословская литература, возрождавшая «святоотеческий дух», — в сочинениях Феофана Говорова (Затворника), епископа Игнатия Брянчанинова, отца Иоанна Кронштадского (см. подробно: Флоровский, [1937] 1991, 393—400).
Не все профетические языки обязательно являются надэтническими. Это зависит от распространенности соответствующей религии. Так, поскольку иудаизм — это религия одного народа, то языки библейских пророков (языки Ветхого Завета [11] , XI — III—II вв. до н.э.), т.е. древнееврейский и арамейский [12] , — это не надэтнические языки, но, конечно, профетические. С другой стороны, надэтнический характер того или иного пророческого или апостольского языка — это его не изначальная черта, но сложившаяся исторически, по мере распространения среди разных народов соответствующих религиозных текстов (о профетических языках см. также §106).
Своеобразие языковых ситуаций в средние века в значительной мере обусловлено существованием надэтнических религий с их особыми языками, которые в большинстве случаев не совпадали с местными народными языками. Поэтому в самых разных регионах Европы и Азии складывался особый вид культурного двуязычия, которое образовывали, с одной стороны, надэтнический язык религии и книжно-письменной культуры (близкой к религиям), а с другой, — местный (народный) язык, который обслуживал обиходное общение, в том числе отчасти и письменное (подробно см. §107).
Конфессиональные надэтнические языки, т.е. в сущности м е ж д у н а р о д н ы е языки средневековья, создавали достаточные возможности для коммуникации в границах своих культурно-религиозных миров. Коммуникативная значимость надэтнических языков становится особенно очевидной, если принять во внимание другую существенную черту языковых ситуаций средневековья — сильную диалектную дробность языков.
Как известно, феодальная эпоха — это пик диалектных различий и обособленности. Так отражается в языке феодальная раздробленность, слабость экономических связей в условиях натурального хозяйства, общая оседлость жизни. Интенсивная миграция племен и смешение языков первобытной поры если и не прекратились, то уменьшились. Образовались государства с более прочными границами. При этом границы многочисленных диалектов в целом совпадали с границами феодальных земель.
Вместе с тем в феодальную пору складываются и наддиалектные формы общения — к о й н е [13] . Позже на основе койне формируются народные (этнические) л и т е р а т у р н ы е [14] языки — такие, как хинди, французский, русский (в отличие от надэтнических культовых языков — таких, как санскрит, латынь, церковнославянский).
Взаимодействие надэтнических культовых языков и народных языков в процессах сложения новых литературных — это одна из интереснейших и богатых последствиями страниц в истории книжно-письменной культуры народов и еще один важный аспект во взаимоотношениях языка и религии.
В целом в средние века зависимости между религиями и языками особенно разнообразны и глубоки. В сравнении с современной культурой для средневековья характерно более пристальное и пристрастное внимание к слову.