Бродяги давно перестали греться у жерла искусственного вулкана никому из них не хотелось стать случайным свидетелем какого-нибудь преступления. Только бездомные собаки собирались тут стаями, но и они давно научились потихоньку прятаться во тьме, если возле Пекла появлялись люди, ибо ждать от этих людей не приходилось ничего хорошего.
Тони остановился в тени разросшегося бурьяна и заглушил двигатель.
Пошли посмотрим?
Смотреть на лаву можно бесконечно, и это служило развлечением для многих молодых парочек и компаний: стоять на самом краю жерла было немного страшновато, что придавало остроту поцелуям и объятиям.
Расплавленная плоть земли в жерле, подернутая застывшими черными корочками, отдавала тепло подобно огромной жаровне, лава кипела нехотя, как густая овсяная каша на медленном огне, и булькала, как каша, выбрасывая вверх светящиеся ложноножки.
Тони обнимал Киру за пояс лава освещала ее лицо мерцающим красноватым светом, в глазах застыл испуг (и восторг от этого испуга), и он подумал в который раз, что его прекрасная леди в самом деле необычайно красива. И хотя более всего ему нравились ее веснушки мелкие и частые, покрывавшие нос и щеки, но в свете Пекла они были совсем не видны и лицо ее из трогательного делалось утонченным и женственным. Как у сказочной принцессы.
Он поцеловал ее и шепнул ей на ухо:
Ты никогда не узнаешь, как сильно на самом деле я тебя люблю.
Кира не была склонная к сантиментам, но жар Пекла делал ее мягкой и расслабленной.
Да я тожа втрескалась в тебя по уши, ответила она. И добавила, будто вспомнив: Но я честная деушка!
Ну что ты, я же джентльмен, усмехнулся он.
Он никогда не передразнивал ее кокни, хотя иногда ему очень этого хотелось. Во-первых, она бы не поняла, что ее дразнят. Во-вторых, решила бы, чего доброго, что так и следует говорить. Потому он просто постучал себя кулаком по лбу и она рассмеялась.
Они уже направлялись к моноциклету, когда заметили на пустыре какое-то движение. Тони остановился и прижал палец к губам он сделал это из простой предосторожности, не собираясь вовсе выслеживать тех, кто приближался к Пеклу.
В Лондоне, даже в самых укромных его закоулках, никогда не бывает абсолютно темно: свет множества газовых фонарей отражается от стекол кровли, и ночью от нее исходит оранжевое сияние, не создающее теней. В этой неровной сумеречной мгле странная фигура была видна издали, и Тони уповал на то, что моноциклет (и они с Кирой) надежно скрыт от чужих глаз тенью зарослей. Некто, приближавшийся к жерлу, кутался в просторный плащ с капюшоном, но в какой-то миг горячий ветер Пекла вырвал плащ из его рук, и тот взметнулся за спиной, точно крылья демона, открывая долгополое приталенное одеяние. Женщина? Это была женщина? Нескладная, костлявая, с широким разворотом острых, как у летучей мыши, плеч, она шагала широко и уверенно Тони не удивился бы, если бы заметил косу у нее в руках. Но вместо косы женщина прижимала к себе большую картонную коробку.
Кира сжала его ладонь и придвинулась ближе она умела прикинуться отважной, но в такие минуты напускное мужество слетало с нее шелухой и на поверхности показывалась женская сущность, которой свойственно искать защиты у того, кто сильней. В отличие от нее, Тони не видел в проявлении женственности ничего дурного: от этого он обычно становился безудержно смелым и сентиментально-нежным. Впрочем, именно в тот раз смелости у него не прибавилось. Нет, он испытывал вовсе не страх, существо в плаще с капюшоном (и без косы!) внушало не страх, а ощущение кошмара, невозможности происходящего и вместе с тем реальности и ужаса происходящего. Казалось, что творится нечто запредельно дьявольское, и Тони не мог понять, откуда берется это ощущение, он будто наяву увидел, как старуха с косой ищет жертву, чтобы отправить ее прямо в преисподнюю В пекло
Костлявая подошла к самому жерлу, положила коробку под ноги и вдруг широким театральным жестом откинула плащ за спину его черную тень подхватил ветер и плавно опустил в траву. Нарочитость этого жеста не показалась ни смешной, ни чересчур патетической от него повеяло еще большей жутью. Мерцающий свет лавы осветил фигуру на краю Пекла долгополое черное платье и белый воротничок
Тони едва не охнул. Стоило посмеяться над собой и своими фантазиями на инфернальные темы надо же было принять преподобного за старуху с косой! Между тем святой отец упал на колени, воздел руки к небу и начал истово молиться. Молитва его была недолгой: он поднялся с колен, взял коробку и, размахнувшись обеими руками, швырнул ее в жерло, выкрикнув в полный голос:
Именем Господа, убирайся туда, откуда явился!
Ломая запекшиеся каменные корочки, в стороны, как из-под точильного станка, брызнули искры. Сверток не утонул, а, вмиг охваченный пламенем, будто растворился в расплавленном камне был съеден голодным расплавленным камнем. Тони передернуло.
Святых отцов, независимо от конфессии, Тони не любил со времен приюта, а потому еще один одержимый борьбой с Дьяволом и дьявольскими «штучками» его не удивил. Впрочем, в Англии священники в большинстве шли в ногу со временем и охотно принимали технические новшества музыкальные автоматы в церковных дворах привлекали молодежь, автоматоны давно сменили архивариусов, а некрограждане исповедовались в грехах и получали искупление. Но среди священников находились и такие, что шарахались от безобидного ундервуда, усматривая и в печатной машинке происки Дьявола, не говоря о стрекочущих телеграфных аппаратах, антигравитационных механизмах и термоядерных паровых котлах.
Преподобный подобрал валявшийся на траве плащ, накинул его на плечи и, пошатываясь будто от чудовищной усталости, направился прочь.
И вроде бы все разъяснилось, но ощущение кошмара не проходило. Доктор Фрейд, наверное, нашел бы этому рациональное объяснение что-нибудь вроде желания переспать с собственной матерью, убив прежде отца. «Почему вы думаете о желании с кем-то переспать? А я только об этом и думаю». Доктор Юнг, возможно, усмотрел бы в этом какой-нибудь архетипический страх. Тони доверял собственному чутью (иногда совершенно напрасно) и точно знал, что никаким врожденным страхом перед преисподней его ощущение не объяснялось он не чувствовал ни божьего страха, ни страха перед адом.
Тони, а чё он туда зашвырнул, а? шепотом спросила Кира.
Не знаю. Тони посмотрел вслед удалявшейся фигуре и прикурил. Фонограф какой-нибудь или арифмометр.
А чё оно не потонуло сразу же ж?
Потому что камень это не вода.
Зуб даю, эт был черный кот, сказала Кира. Черные коты они ведь от Дьявола, вот он его и зашвырнул
Тони передернуло еще раз мысль о том, что в кипящую лаву можно кинуть живое существо, пусть и дьявольского происхождения, ему в голову не приходила.
Поехали, отвезу тебя домой пробормотал он, поглядывая вслед преподобному, маячившему на краю пустыря.
А пошли лучче пёхом, а?
И байк, конечно, буду толкать я
Не, ну хошь могу потолкать, невозмутимо предложила Кира.
Нет, не хочу.
Или давай отсюдова до меня доедем и пойдем просто прошвырнемся.
Тони глянул на часы было пять минут первого. Значит, преподобный совершил свой божественный ритуал ровно в полночь.
Тебе вставать скоро, заметил он.
И чё?
А мне надо немного поработать.
Чё, ночью, что ли? Кира прыснула.
Тони хотел побродить по Уайтчепелу наудачу, как Эрни. Хотя сомнительная у Эрни получилась удача Именно поэтому незачем было таскать с собой Киру. И ведь только намекни ей на опасность тогда она точно не отвяжется.