ЛЕНА. Лозунг, я вижу, вы доделали. Теперь домой вернётесь?
ИВАН. Я наверху земли вскопал, картошки ведро раскидал. Скоро урожай будет.
ЛЕНА. Зачем картошку на Стене?
ИВАН. А вы будто сами не знаете? Есть её буду! Она вкусная.
ЛЕНА. У вас у мамы огород в деревне. Здесь зачем?
ИВАН. Чтобы время не терять. Подкапнул, съел и за работу!
ЛЕНА. Сырую?
ИВАН. Смеётесь? А, ничего, я привык. С самой школы девчонки надо мной подсмеиваются. Варить её буду! Там, наверху, дров полно. А масла или сала раздобуду, то и пожарить можно. Картошка жареная ой какая вкусная Или в костре запечь можно.
ЛЕНА. Тогда пионеров идеал получится.
ИВАН. Картошка-тошка?
ЛЕНА. Пионеров идеал
ИВАН. Тот не знает наслажденья
ЛЕНА. Денья, денья
ИВАН. Кто картошки не едал, дал, дал!
ЛЕНА. А меня угостите?
ИВАН. Если залезть не побоитесь угощу.
ЛЕНА. А вы, значит, и дальше рисовать хотите, если картошку посадили?
ИВАН. Конечно, я же только начал. Для этого и картошка, чтобы на еду не отвлекаться.
ЛЕНА. Кого будете изображать?
ИВАН. Товарища Сталина сначала дорисую, а потом за товарища Владимира Ильича Ленина примусь. Я эскизы уже сделал.
ЛЕНА. Ой, боюсь я, не разрешат вам товарища Ленина.
ИВАН. Кто?
ЛЕНА. Для этого надо художественное образование иметь и разрешение соответствующих органов.
ИВАН. А если у меня и без образования хорошо выходит?
ЛЕНА. Я точно не могу ответить. Наверное, нельзя.
Степанов выбирается из шалаша.
СТЕПАНОВ. Эй, молодёжь, вы там на ромашке гадаете? Можно, не можно? Волюнтаризм какой-то у вас.
ИВАН. Так я не пойму: нельзя мне товарища Ленина нарисовать? Или можно?
СТЕПАНОВ. Про Владимира Ильича не скажу. А с товарищем ты пока погоди.
ЛЕНА. Почему?
СТЕПАНОВ. Комсомольцы? Должны знать: в прошлом году постановление вышло о культе личности.
ИВАН. Не понял.
СТЕПАНОВ. Мы, коммунисты, заслуги товарища признаём. Но пока говорить о них не рекомендовано. Теперь понятно?
ИВАН. Почему не рекомендовано?
СТЕПАНОВ. Так как это может быть неправильно истолковано капиталистическими странами. А нам, СССР, это надо?
ЛЕНА. Не надо, наверное.
СТЕПАНОВ. Так что, Ваня, товарища ночью сотри. А утром поедешь с нами в район к маме. Вместе на аэродроме первый самолёт встретим. Хочешь на самолёт вблизи посмотреть?
ИВАН. Кто же не хочет? Я самолёты люблю. Все марки знаю.
СТЕПАНОВ. Так и поехали. Правильно я говорю? Да, Лена?
ЛЕНА. Конечно, дядь Паша. (Ивану) Иван, завтра оркестр духовой будет. А на аэродроме можете мне рукой помахать. Я с папой на трибуне первый самолёт встречать буду. Мне от городского комсомола доверили. Едем?
ИВАН. Я согласен.
СТЕПАНОВ. И ещё, Иван: никому, что портрет был. Понял?
ИВАН. Понял.
СТЕПАНОВ. Иначе плохо может получиться, Ваня. Всем плохо. Обещаешь?
ИВАН. Обещаю.
СТЕПАНОВ. Ладно, вечеруйте. Только не шумите. А то, не ровен час, Василя Иваныча разбудите. Ты ж у нас Ваня не буйный? Лену не будешь пугать? Шуметь не будешь?
ИВАН. Я когда на природе, у меня нормально всё.
ЛЕНА. Павел Петрович, а можно мне малюсенький вопросик не по протоколу?
СТЕПАНОВ. Можно, если осторожно.
ЛЕНА. Папа на вас сильно из-за колеса ругался?
СТЕПАНОВ. Не сильно.
ЛЕНА (шёпотом). Ура! А вы мне ещё порулить доверите?
СТЕПАНОВ (забирается в шалаш). А это уже второй вопросик. И не маленький. Ладно, подрулишь, как-нибудь. Спокойной ночи.
ЛЕНА (шёпотом). Спасибочки, Павел Петрович! Спокойненькой вам ноченьки.
ИВАН. Спокойной. (Наполняет ведро водой из реки, привязывает к верёвке.)
ЛЕНА. Иван, вы слышали? Мне товарищ Степанов обещал на машине прокатиться.
ИВАН. У вас разве права есть?
ЛЕНА. Нет, конечно. Да и какая разница! Главное не это. Главное теперь как с портретом (шёпотом) товарища Сталина быть?
ИВАН. Я слов на ветер не бросаю, обещал сотру. Пойдёмте, я вам кое-что покажу. Тут недалеко. (Ведёт Лену к Стене, раздвигает кусты багульника.) Смотрите. Знаете, что это?
ЛЕНА. Ой, да тут все камни исчёрканы. Здесь всадники Здесь люди с копьями, львы, орлы, рогатые олени А дальше не разобрать. Наверное, стёрлись рисунки, угасли от непогоды и времени. Похоже, Иван, тут до вас кто-то хорошо постарался?
ИВАН. Задолго до меня. Это петроглифы, от древнегреческого πέτρος камень и γλυφή резьба.
ЛЕНА. По-вашему, это греки вырезали? Тысячу лет назад?
ИВАН. Полторы тысячи лет думаю. Но это, конечно, не греки. Это другие люди. Они потом переселились в другие места.
ЛЕНА. Жили, жили и переселились вдруг. Им здесь что, плохо было?
ИВАН. Может и неплохо. Только про это теперь не узнаешь. Вернее, запрещено узнавать.
ЛЕНА. Вам то откуда известно, если запрещено?
ИВАН. Я, когда учился в Москве, в библиотеке Ленина изучил старинные документы и пришёл к определённым выводам. А когда захотел написать об этом статью в студенческий журнал, мне не разрешили И всю информацию засекретили.
ЛЕНА. Что же вы такого секретного узнали про эти, заросшие мхом валуны?
ИВАН. Да теперь уже всё равно Слышал, скоро дорогу через нашу поляну построят и уберут эти камни. Говорят, на распил в Москву повезут. Метро будут нашим гранитом отделывать.
ЛЕНА. А вы не рады, Иван? Сколько машин каждый год на перевале бьётся, люди страдают. А камни Камни, я думаю, сохранят, всё-таки историческое достояние. Да что дорога, завтра над нашей Стеной самолёт полетит! Меня, между прочим, папа с лётным составом познакомить обещал.
ИВАН. Везёт вам.
ЛЕНА. Скоро из райцентра аэропланы будут летать в разные города. Вы, к тому времени, на нашей Стене портрет Владимира Ильича нарисуете! Конечно, если разрешат.
ИВАН. Я думаю, разрешат. Представьте только, летят самолёты привет Ильичу!
ЛЕНА. Плывут пароходы по реке поклон Ильичу!
ИВАН. Грузовики из Кедрограда лес везут нашим товарищам в Китай салют Ильичу!
ЛЕНА. Дух захватывает, как представишь! Иван, скажите, вы на Красной площади были?
ИВАН. Один раз. На демонстрации в колонне физкультурников с флагом шёл.
ЛЕНА. Вы же на историческом учились.
ИВАН. Просто я очень сильный. В колхозе мышцы лучше, чем от гимнастики развиваются. Вот меня и поставили знаменосцем. Спайка исторической науки и физической культуры получилась в моём лице.
ЛЕНА. А я в Москве проездом была, не успела на Красную площадь. Счастливый вы Иван!
ИВАН. Если бы не моё заболевание
ЛЕНА. А вы мне совсем не кажетесь больным. Просто вы не такой, как все.
ИВАН. Да вы не волнуйтесь, у меня сейчас ремиссия. Сейчас я как обычный человек.
ЛЕНА. Знаете, я в этом году второй раз на артистку поступала, и опять по конкурсу не прошла. А сейчас поговорила с вами и решила: всё хватит. Я в медицинский пойду, врачом стану. Психиатром. Буду людям помогать, чтобы все граждане могли полноценно в общество влиться и пользу приносить. А вы, Иван, как в город поедете, заходите в обком. В приёмную к папе, я сейчас у него секретарём работаю.
ИВАН. Хорошо, я приду. Лена, хотите я вам свои рассказы дам почитать? О людях, которые эти рисунки на Стене сделали.
ЛЕНА. У вас с собой?
ИВАН. Вот берите, я вам доверяю. (Вынимает из-за пазухи красную тетрадь.)
ЛЕНА. Это всё вы написали?
ИВАН. Там не только рассказы. Ещё петроглифы, которые я со стены скопировал и выписки из исторических книг. Я вам закладку сделаю, где читать. (Кладёт букет между страниц, протягивает Лене.) Вот с это места. (Берёт Лену за руку.)
ЛЕНА. Светать скоро будет. (Пытается забрать тетрадь.) Степанов проснётся, а вы ему обещали.
Иван отпускает Лену.
ИВАН. Обещал (Становится на верёвочную лестницу, ступенька обрывается, Иван падает.)
ЛЕНА. Как же вы теперь на Стену?
ИВАН (осматривает верёвку). Совсем ветхие. По тропе подниматься придётся.
ЛЕНА. Успеете?
ИВАН. А то! Я же самолёт вблизи ни разу не видел, а рассмотреть хочется. (Уходит.)
ЛЕНА (вдогонку Ивану). Иван, вы насчёт верёвок не волнуйтесь, я попробую вам помочь. А вода, Иван?
ИВАН. Сверху на шнуре подниму. Он выдюжит.
Сцена вторая