Несколько раз я глубоко вдохнула, пытаясь справиться с плохим настроением, и только потом открыла замок. Как назло, петли предательски скрипнули в самый неподходящий момент. По телу пробежала волна противных мурашек, смешанная с волнением и досадой, что я могла разбудить спавшего отца. Но оказалось, что он уже встал, поскольку из дальней комнаты доносилось характерное ворчание. Папа всегда начинал бубнить, когда ему что-то не нравилось, а возможности увильнуть от обязанностей не было. Однако сегодня у него действительно имелся повод поворчать начальник срочно вызвал его на работу.
Доброе утро, пап! крикнула я и с грохотом закрыла шпингалет.
Теперь можно было не стараться вести себя тихо.
А? Доброе утро, Лиза!
Папа выглянул из комнаты, и его вид заставил меня улыбнуться.
Небритое лицо, взъерошенные русые волосы, сонные глаза всё говорило о том, что папа только выполз из кровати и даже зубы ещё, наверное, не почистил. Неуклюжими движениями, смахивая на подвыпившего человека, он пытался натянуть футболку, явно запутавшись в её рукавах. И стало понятно, что ворчал он не только из-за необходимости работать в законный выходной, но и из-за не желавших слушаться вещей.
Не занимай ванную долго, я ещё не умылся, жалобно попросил он, наконец, справившись с рукавами.
Ладно, только собаку помою, пообещала я, скидывая ветровку.
Я завела Снежка в уборную.
Как обычно, пёс начал кочевряжиться и обиженно отводить глаза в сторону. А я, словно надзиратель, стояла над ним и ждала, когда тот соизволит запрыгнуть под кран. Прошло минуты две, но он по-прежнему не сдвинулся с места.
Прыгай! приказала я, наконец, потеряв терпение.
Снежок заскулил. Потом, сделав откровенно недовольную морду, неуклюже перевалился через чугунный край и дал помыть себе лапы. Напился проточной воды и уже абсолютно счастливый убежал в зал. Полотенце, которое я постелила, чтобы высушить его после водных процедур, пёс начисто проигнорировал, просто перемахнув через него. Пришлось вытирать стены и пол в коридоре до самой комнаты. А дальше начинался ковёр, благополучно впитавший в себя остатки влаги.
Закончив мини-уборку, я пошла на кухню. Пока папа умывался и брился, что-то тихо напевая себе под нос, я налила нам кофе и решила поджарить яичницу. Мне есть не хотелось, но, поскольку я всё равно встала, подумала побаловать отца завтраком. Я покрошила на сковороду немного ветчины, разбила яйца, посолила и накрыла блюдо крышкой. Вот так, без лишних изысков.
Ожидая, когда яичница приготовится, я повернулась к окну и устремила задумчивый взгляд на старенький, потрёпанный двор, в котором уже шевелилась жизнь. Дворники подметали дорожки и собирали мусор, родители тащили сонных детей в детский сад выходного дня, а те шли послушно, словно овечки за пастырем. И только один ребёнок громко ревел, выкрикивая столь любимое детьми «Не хочу!». Мне было плохо видно этого малыша мешало раскинувшееся под окнами дерево с пышной, зелёной кроной. Его ветви слегка покачивались от утреннего бриза и словно шептали, вторя звуку шипящего на сковороде масла
К реальности меня вернул запах подгоравших яиц.
Чёрт! тихо ругнулась я и поспешила убрать сковороду с плиты.
Но второпях схватилась за рукоять чуть дальше, чем следовало. Наткнувшись на раскалённый металл, рука рефлекторно отдёрнулась, сковорода стукнулась о конфорку, и капли масла разлетелись в разные стороны, попав, в том числе, мне на кожу.
Блиииин!
Да, сегодня был явно не мой день.
Хорошо, что хоть яйца по всей кухне не раскидала!
Уже более аккуратно и сосредоточенно я отодвинула сковороду, протёрла плиту от брызг и с досадой глянула на пылавшие пальцы. Ничего серьёзного просто покраснение. Наверное, на раздражённой коже даже волдыри не появятся, но под холодную воду я их всё-таки засунула. На всякий случай.
Когда папа вышел из уборной, я уже ликвидировала все свои ляпы и сидела за столом, прихлёбывая гадкий растворимый кофе. Вид у отца был посвежевший, взгляд прояснился и стал более осмысленным. Он превратился во вполне нормального человека, а жалкое и невыспавшееся существо осталось где-то в ванной. Войдя в кухню, папа втянул носом воздух, как это обычно делал Снежок, и чуть улыбнулся.
Пахнет вкусно, произнёс он с ноткой радости в голосе.
«Только с ноткой» подумала я, тяжело вздохнув.
Наверное, уже никто и ничто не вернёт радость в этот дом. Простую бытовую радость от румяной яичницы по утрам, от горячего кофе и от заботы друг о друге. Мы словно были искалечены. Вроде вели обычную жизнь, вроде пытались общаться, но радость исчезла, потому что мы знали нам никогда не стать нормальными
Немного подгорела, извинилась я и полезла за тарелкой. Садись завтракать.
Спасибо, дочка
Папа неуклюже рухнул на стул и отхлебнул очень горячий и крепкий кофе, одним глотком осушив полкружки.
Ты так рак пищевода заработаешь, в который раз поразилась я.
Не заработаю, я уже привык.
Ну-ну
А ты что? Завтракать не будешь? спросил он, вилкой подцепляя спёкшийся желток.
Нет, я уже поела, соврала я. И прости, желтки не получились.
Папа любил классическую глазунью. Давал желтку растечься, а потом макал в него хлеб и с блаженным причмокиванием отправлял пропитанный кусок в рот. В его действиях не было ничего отвратительного обычный процесс поглощения пищи. Но сама я желток ненавидела и потому, когда представляла его вкус, ощущала подступавшую к горлу тошноту.
Хорошо, что сегодня всё вышло плохо!
Ничего страшного, заверил он меня, а затем спросил: А ты зачем опять так рано подскочила?
И вторым глотком допил кофе.
Я встала и налила ему ещё, а вместо ответа просто пожала плечами мол, привыкла. Не хотелось ни родительских нотаций, ни расспросов, тем более он не знал о моих бессонных ночах. Наверное, папа до сих пор думал, что я была «Жаворонком» от природы.
Спасибо Хороший кофе, то ли всерьёз, то ли с сарказмом произнёс он.
Обычная гадость, кисло отозвалась я, занимая своё место. Разве может быть кофе из банки хорошим?
Ну, да, покачал он головой. А Иван сегодня приедет?
Да, к одиннадцати. Мы собирались съездить к маме, я же говорила я виновато потупила взгляд.
Мы старались не обсуждать её здоровье, всё-таки это была не очень приятная для нас тема. Но забывать никогда не забывали. Вот и теперь папа сразу помрачнел. Мысли о маме тяготили его не меньше, чем меня. А может, даже больше, ведь на его плечах лежал груз ответственности не только за больную жену, но и за дочь, хоть уже и совершеннолетнюю. И сохранять спокойствие так долго, как это делал он, далеко не каждому было под силу.
Да С этой чёртовой работой ругнулся папа, но быстро взял себя в руки и снова стал невозмутимым. Извинись за меня перед Варей, ладно? Я обязательно к ней приеду В другой раз.
Конечно, пап. Желание начальства закон!
Ну, да, повторил он свою любимую фразу. Скажи, что я её люблю и Да ты и сама всё знаешь.
Знаю, улыбнулась я. Обязательно скажу, не переживай.
Он расслабился. Посидел минуту молча, пережёвывая хлеб более тщательно, чем того требовала его консистенция, а потом вдруг произнёс:
Хорошо, что вы дружите.
С Ваней? я на секунду замешкалась.
Да, с Ваней Он неплохой парень.
Неплохой согласилась я, не понимая, к чему была такая перемена темы.
Или он сегодня менял их слишком резко, или я была невнимательной. Но, окинув отца внимательным взглядом, я заметила, что он немного нервничал: ёрзал на стуле, испытывал явную неловкость и словно хотел что-то сказать.
Ты ведь его давно знаешь, добавила я после секундной паузы.
Да Именно это меня и беспокоит, неожиданно выдал он, виновато или же сконфужено глянув исподлобья, что удивило меня не меньше.