Хорошо-о-о, протянула Настя с угрозой в голосе. Раньше такой ее тон всегда действовал на мать. Та пугалась и сразу все разрешала. А что мне еще запрещается ни с того ни с сего?! Фотки выкладывать нельзя, обсуждать нельзя, что еще?
Выдумывать, чего не было, сказала мать. Вот как ты выдумала про часы.
Да ничего я не выдумала! наконец в полный голос заорала Настя. Мать обвинила ее несправедливо! Часы на самом деле пропали! Что?! Съела?!
Может, и пропали. Но с чего ты взяла, что Светлану Дольчикову что Светлана Дольчикова погибла именно из-за них?! Да еще стала излагать свои соображения этому майору?!
А что?! Нельзя?!
Нельзя, отрубила мать. Ты должна отвечать на вопросы, если тебе станут их задавать, и говорить только правду. Все свои домыслы ты можешь рассказать мне или бабушке. Мы послушаем.
Мать, ты че?! Ты совсем, что ли?!
Тема закрыта, объявила мать. Вылезай, приехали.
Оказывается, они и вправду приехали. Дождик прошел, пока ехали, Настя не заметила никакого дождя! А теперь возле родной калитки с одной выбитой, как зуб, штакетиной стояла большая весенняя лужа.
Между прочим, вдруг сказала мать весело, словно они не ругались всю дорогу, замечено, что весенние лужи отличаются от осенних. Особенно майские. Смотри!
Настя как дура уставилась в лужу.
Осенняя всегда темная, дна не видно, и в ней желтый лист плавает или жухлая трава. А весенняя прозрачная, не стоячая, вода ручейком уходит, и березовые почки нанесло, должно быть, ветер был сильный.
Тонечка! прокричали от соседних ворот. Наше вам! Вы из мегаполиса? Как дорожная обстановочка?.. Здоровье Марины Тимофеевны как?
Мариной Тимофеевной звали Настину бабку.
Дебил, сквозь зубы пробормотала Настя и вброд через лужу ушла на участок.
Калитка влажно хлопнула ей вслед.
Этого соседа Настя ненавидела, вот просто уууух как!.. Вот как ненавидят врага!.. Он и был враг. Он строил глазки Настиной престарелой матери! Молодой лосяра при всех делах «Лендровер», льняной пиджак, зимой стеганая куртка на клетчатой подкладке, знаем мы эти английские клетчатые подкладки, меховые мокасины, белоснежные рубашки, вечно в солнцезащитных очках, на участке у него красотища, как в журнале «Современная усадьба»!
И вот это чучело позволяло себе кокетничать с матерью, а та велась противно хохотала, когда он с ней шутил, поводила плечиком, волосы откидывала так и эдак, гадость какая!..
Если б отец был жив!.. Если бы только он был жив!..
Мать с соседом продолжали амурничать у калитки, когда путь Насте преградила бабка-змея. Должно быть, в кустах таилась, поджидала.
Настя.
Внучка решила ни за что не останавливаться. Она сразу поднимается к себе в комнату и там
А что там?.. Даже фотки не выложишь! Совершенно ясно, что мать распоясалась. И совершенно ясно, что, если Настя ослушается, ее лишат доступа к мировому разуму, и тогда она погибла! Погибла окончательно и бесповоротно, вот как Дольчикова!
Настя.
Внучка круто обернулась.
Что тебе нужно?
Я знаю, что произошло, сказала бабка негромко. Ужасное несчастье, бедная девочка. Но все-таки скажи мне, как ты ответила? Ты ведь успела проэкзаменоваться?..
Успела, промямлила Настя.
Тут как-то нахлынуло все: и экзамен, и страхи, и точная Настина копия среди поступающих прямо сестра-близнец, и лохматый ректор, прервавший ее, как только она начала читать про «скобки года», и «ужасное несчастье с бедной девочкой», и как они сидели на кадке с Даней, а потом в толпе увидели ту самую Милу, а с ней Дольчикову ведь в ту минуту Насте даже в голову не могло прийти, что знаменитая актриса, худенькая, маленькая, бледненькая девчонка, казавшаяся на экране значительной, высокой и взрослой, доживает свои последние минуты. Их осталось всего ничего.
Вот-вот она распишется в «Тихом Доне» и умчится по лестнице. Там, куда она умчится, кончится ее жизнь.
Навсегда. Насовсем.
Даня сказал ей что-то о том, что не бывает романса о космических кораблях и танках, и вообще романсы бывают исключительно о любви
Какая разница, о чем бывают романсы, если кончилась жизнь? Окончательно кончилась! Дождь налил весеннюю лужу, но это уже неважно. Больше нет и не будет луж ни весенних, ни осенних. Потому что больше не будет жизни!..
Настя ткнула рюкзак на темную скамейку под мокрый куст сирени, сразу же окативший Настину спину ледяными каплями, закрыла лицо руками и зарыдала.
Бабка подошла и обняла.
В бабушкину жилетку какого-то необыкновенного норвежского войлока он служил поводом для особой гордости, и бабкина гордость за этот норвежский войлок страшно бесила Настю она рыдала про «скобки года» и про то, что жизнь кончилась моментально и навсегда, и еще про свой страх, и про майора Мишакова с его идиотскими подозрениями, и про Даню, с которым ей так и не дали поговорить!.. Ведь ей просто необходимо было поговорить с Даней, а их разлучили, разлучили.
Бабушка стояла молча, обнимала крепко, чуть-чуть похлопывала по спине.
Главное, она же просто пошла курить! Она так и сказала этой Миле! Или Мила сказала, я не помню, а потом, понимаешь, мы ее увидели, и она так лежала, с пожарной лестницы упала прямо на балкон А Даня мне велел, чтоб я не смотрела и не подходила! Он как-то сразу сообразил, понимаешь? А я не сообразила!..
Понимаю, согласилась бабушка. Полой жилетки норвежского войлока она укрывала трясущуюся внучку, потом сняла жилетку и накинула на нее.
И часики у нее такие странные были, на браслете висели, я никогда таких не видела! А потом они пропали!
Пойдем, вдруг предложила бабушка. Я тебе покажу одни. Может, похожи?
Настя кулаками вытерла глаза, из которых все равно лило, и посмотрела на бабушку.
Что покажешь?
У меня есть часы, похожие на медальон на браслете, как ты говоришь. Пойдем, я тебе покажу.
Поддерживая друг друга вернее, бабушка поддерживала и направляла Настю, и еще несла ее рюкзак, они взобрались на крылечко.
Настюш! закричала мать. Оказывается, она не миловалась у калитки с залихватским соседом, а давно была дома! Иди скорей, ванна наливается!..
Вдвоем с бабушкой они очень ловко раздели Настю, запихнули в ванну, и мать ей еще и голову помыла!..
Лейся, лейся, водичка, умывай Насте личико, чтобы глазки блестели, чтобы щечки алели, чтоб смеялся роток, чтоб кусался зубок, приговаривала мать, поливая Настю. Это такая специальная присказка от сглаза, и когда я тебя маленькую купала
Я помню, пробормотала Настя, уворачиваясь от напористых струй. Мам, чего ты, я не маленькая давно
Но мать все равно вытерла ее волосы промокнула отдельным полотенцем и до самых кончиков, велела одеваться и вышла из ванной.
Настя долго вздыхала, жалея себя, а потом стала рассматривать в зеркале собственное лицо с печатью глубокой тоски.
Тоска на собственном лице показалась ей идиотской и отвратительной.
Какая у нее, Насти Морозовой, может быть вот сейчас, сию минуту тоска?! У нее все в порядке, она дома, и мама вымыла ее душистым мылом, как когда-то в детстве, и бабушка приголубила и пожалела, и они обе рядом с ней, Настей, но самое, самое главное она жива! Она живет! И можно прямо из ванны побежать рассматривать весеннюю лужу чем они там отличаются от осенних!..
Прыгая на одной ноге, Настя кое-как натянула джинсы и их, и футболку мать принесла самые правильные, любимые, сильно ношенные, и побрела на кухню.
Обе, мать и бабушка, негромко разговаривали, и, видимо, о ней, Насте, потому что замолчали, как только она вошла.
Еще утром она затеяла бы скандал. Еще утром она принялась бы выяснять, о чем это они говорят у нее за спиной, наверняка осуждают, да?.. Да?! Насте даже показалось, что и мать, и бабка словно ожидают скандала, но она простила их. В эту минуту.
Они же не знают. Они не видели.
Они не могут знать, как это страшно когда вдруг не стало человека, совсем девочки, которая просто приехала потусить среди абитуриентов, вон даже не накрасилась!..