По лицам других людей Дарвин понял: никто не осуждает старика. Все богатые люди были по умолчанию виноваты во всех мировых бедах. В какой-то мере это было правдой: Эдуард много раз говорил Дарвину, что тхари устроили экономический кризис из-за своей жадности и недальновидности. К тому же ни один закон на них не распространялся. В Сети бесконечное количество видеозаписей, где члены богатых семей совершали ужасные преступления, но ни один из них так и не понёс наказания. Это заставило людей ненавидеть тхари всех вместе, без разделения на виноватых и нет.
Это казалось ему несправедливым, ведь он и сам был из тхари, но ничего плохого в жизни не сделал. Неужели его ненавидят только за то, что его усыновили?
Размышления Дарвина прервались внезапным приступом тревоги. Женщина за столом, сидящая напротив мужчины, смотрела на Дарвина с прищуром. Кажется, она его узнала, что было удивительно: за четыре недели, прожитых на улице, голодая и соблюдая вынужденную диету, Дарвин сильно сбросил вес и больше не походил на самого себя. Сейчас его не узнала бы даже родная семья, а уж посторонний человек тем более. Однако женщина продолжала на него смотреть, и это настораживало.
Под пристальным взглядом Дарвин поднялся со своего дивана и направился к выходу.
«Пережду бунт в другом месте», подумал он, но до выхода дойти не успел. На парковке остановился микроавтобус, из которого вышли несколько взрослых мужчин. Они направились к клубу, и Дарвин плавно изменил маршрут, чтобы не оказаться у них на пути. За последнее время он хорошо научился оставаться незаметным.
Их голоса становились всё громче, они говорили на французском. Каждый образованный марокканец владел этим языком, однако в Гибралтаре коренных жителей было ничтожное количество по сравнению с простыми рабочими, стекающимися со всех стран мира.
Очередные грабители пожаловали, усмехнулся старик. Невдомёк им, что такие места обчистили в первые часы.
Во время передвижения по городу Дарвин видел грабителей разных видов: от бездомных и наркоманов, пытающихся проникнуть на склады торговых центров, до организованных групп, угоняющих многотоннажных дронов. Люди, приближающиеся к клубу, входили во вторую категорию: они были слишком хорошо одеты для тех, кто будет воровать мелочь из магазинов.
Всего их было пятеро, и все до единого арабы. Возглавлял их шествие сорокалетний марокканец в белой безрукавке, его длинные волосы спадали на мускулистые плечи. На нём были кожаные штаны и берцы с шипами, торчащими во все стороны. На каждом пальце он носил по кольцу, два из которых были с черепами, а все открытые части рук покрывали татуировки. Одну из них Дарвин смог разобрать: это была эмблема «Канзас Дэт» рок-группы тридцатилетней давности.
Группа остановилась в проходе и некоторое время осматривалась по сторонам. Казалось, они были удивлены неработающему заведению, несмотря на творящееся на улицах безумие.
А где танцовщицы? спросил марокканец на английском.
Закончили свою смену раньше времени, ответил ему старик. Увидели, что посетители сегодня не в настроении, и отправились домой.
Я же тебе говорил, никого здесь не будет, разочарованно произнёс низкорослый араб в кожаной шляпе.
Ушли домой и больше не вернутся? не унимался мужчина с татуировками.
Старик скривился в ухмылке и выдохнул клуб зловонного дыма.
Будь я молодой работницей этого клуба вряд ли захотел бы танцевать в заведении с разбитыми стёклами и с разворованным баром. Отсюда вынесли колонки, и даже свет не работает. Если это место и продолжит работу, то не в ближайшую неделю.
Даже за вещами своими не придут?
Дарвин расположился в дальнем углу зала, откуда хорошо было видно каждого из присутствующих. Все в клубе старались быть как можно более незаметными, чтобы не обращать на себя внимание группы загадочных людей. Только старик чувствовал себя невероятно бодрым в эту ночь.
Если у тебя в карманах достаточно денег, то я станцую для тебя не хуже любой малявки, что здесь работает, произнёс старик. В ответ на это предложение другой старик рассмеялся. Они продолжали курить свою адскую смесь, чья вонь разъедала глаза. Не хочу хвастать, но в молодости я был неплохим гимнастом.
В самом деле? удивился мужчина, его также позабавило предложение старика. В другой день я бы на такое посмотрел, но сегодня мне нужны молодые и гибкие тела.
Вон те сгодятся, снова раздался голос араба в шляпе.
Да, те сгодятся, подтвердили остальные.
Марокканцы явно имели в виду студенток за соседним от стариков столом.
Девушки, танцевать умеете? спросил марокканец с татуировками.
Никто ему не ответил. Дарвин их понимал, он сам дрожал от страха последние часы и сейчас готов был отдать что угодно, чтобы оказаться у себя в особняке, в безопасном месте. Девушки сидели вокруг парня за круглым столом. Студенты принадлежали к разным национальностям, но все были одного возраста восемнадцать или девятнадцать лет, первый курс Гибралтарского университета.
Что они точно умеют делать, это читать учебники, ответил за них старик. Видишь эмблемы на рубашках? Они учатся работать головой, а не задом.
Голова им сегодня не поможет заработать щедрые чаевые. Девушки, поднимайтесь на подиум, станцуйте для нас без одежды и заработаете неплохие деньги.
Китаец тоже пусть поднимается, произнёс араб в кожаной шляпе.
Да, ты тоже поднимайся, указал марокканец на студента, встряхнув длинными волосами, и это движение получилось невероятно грациозным, словно он находился в рекламе шампуня.
Они учатся в университете, балбес, усмехнулся старик. Во время кризиса. Это как минимум означает, что в дополнительном заработке они не нуждаются. Не удивлюсь, если у них хватит денег, чтобы вы всей компашкой поднялись к шесту и станцевали для них.
Если захотят обязательно станцую. А сейчас об этом прошу я.
Станцуй первый. Покажи, как это делается.
Старик явно старался переиграть марокканца. Он знал, что тридцатилетний араб не станет подниматься на сцену и танцевать у шеста. Поэтому в их споре потеряет уверенную позицию.
Освещение не то. Да и шест выглядит слабо, может уронить меня.
Если выдержит тебя, значит, и любого из ребят, возразил старик. Будь добр, проверь, насколько он крепок.
Да уж, будь добр, подтвердил второй старик и залился больным, каркающим смехом.
Если ты так хочешь увидеть меня на сцене, то твои мечты сбылись, ответил марокканец, вздохнув.
Дальше произошло то, чего Дарвин точно не ожидал. Мужчина снял берцы, носки и босиком поднялся на подиум. Там он сделал короткую растяжку, а затем стал кружиться вокруг шеста, и это было самое удивительное, что Дарвину приходилось видеть за последние недели. Человек на сцене, казалось, неподвластен гравитации, он порхал над землёй, поднимался к потолку и плавно опускался, лишь едва касаясь шеста. Все окружающие смотрели на него в восхищении. Даже у хмурого мужчины за соседним с Дарвином столом брови поползли вверх.
Танец марокканец исполнял без музыки, но он был настолько хорош в нём, что тишина нисколько не отвлекала. Он комбинировал элементы, в которых требуется сила, с элементами, основанными на гибкости.
Даже в китайском цирке Дарвин не встречал настолько пластичных людей. К концу представления мужчина медленно опустился вниз под пару робких хлопков.
Если хотите, могу повторить всё то же, но без одежды, предложил он. В сбившемся дыхании было слышно, насколько он устал. Марокканец медленно спустился со сцены и стал обуваться. Деньги можете оставить себе.