Вежливо попрощавшись, я поднялась, поправила шляпку и решительно вышла из кабинета, а после и из приемной нотариуса. По широкой лестнице я сбегала даже в некоторой спешке, как чуяла. Но уйти окончательно не успела.
Адель, подожди! Адель. Ну Адель же! За спиной раздался торопливый перестук каблуков и голос тети.
Деточка, действительно, подожди стариков, подключился и бас дяди.
Я остановилась на лестничном пролете и на секунду прикрыла глаза, собираясь с силами перед, очевидно, сложным и неприятным разговором. В горле словно колючий шар застыл и медленно опускался вниз, царапая грудную клетку.
Почему-то я была уверена, что все сказанное родней меня расстроит.
Да?
Я все же повернулась к ним с максимально нейтральным выражением лица.
В беспощадно ярком солнечном свете, льющемся из огромного стрельчатого окна, видно, что в густых волосах тети появились новые нити седины, окрашивая ей виски серебром практически полностью. А вокруг глаз дяди морщины, и возле рта образовались горестные складки.
Кто-то бы сказал, что мне надо их пожалеть. Но как же я? Меня никто не собирался жалеть, когда подсунули убитую лавку. И у Лилит я жалости как-то не обнаружила, наоборот, она вполне воодушевленно работала ножом.
Поздравляем, Адель, сказал дядя. Независимость важный шаг в жизни любого человека.
Да-да, поздравляем, вторила ему тетя.
Прекрасно-то как, а? Важный шаг! Что же вы все силы приложили, чтобы я его не сделала?
У меня к тебе просьба, нервно комкая ридикюль, проговорила Ханна Моллс. Она несложная, пойди нам навстречу, пожалуйста.
Да? Даже это короткое слово царапнуло связки.
Говорить какими-то более распространенными предложениями мне мешал все тот же ком в горле, который словно застрял на полпути к грудине и сейчас колол с каждым вдохом.
Помоги увидеться с дочкой! торопливо заговорила тетя. Мы не знаем, где она, Адель! Не знаем, что с ней! Это изматывает и убивает!
Я тоже не в курсе, где ее держат, тетя, попыталась максимально мягко ответить я, понимая, что сейчас в женщине говорит паникующая мать, а не здравый смысл.
Но Ханна Моллс словно не слышала меня. Она шагнула вперед, вцепилась в мою руку холодными пальцами и лихорадочно зашептала:
А лучше повлияй на магистра и поговори о заключении Лилит. Можно же сменить это все на домашний арест?
Повлиять?!
Да-да, мы знаем, что он за тобой ухаживает, и, поверь, совсем не осуждаем. В разговор наконец-то вступил дядя и даже помахал руками, видимо, чтобы продемонстрировать, насколько они легко к этому относятся.
И потому вы сделали вывод, что я стану просить у него за Лилит?
У тебя есть что ему предложить, а нам совершенно нечего, развел руками дядя.
После острого разочарования во мне начала подниматься злость.
Я вырвала запястье из хватки тети и отчеканила:
Лишь то, что вами движет горе, хоть немного вас оправдывает сейчас. Но в остальном ваша идея не просто бредова, она оскорбительна.
Как ни странно, меня словно не слышали. Тетя твердила как заведенная:
Все будет в порядке. Мы проконтролируем ее, она никуда не сможет выйти. Адель, это же нечестно, это жестоко по отношению к столь юной девушке! Ведь она просто ошиблась! Фатально ошиблась!
Да?..
Да, конечно, горячо подхватила тетя. Это все книга ее попутала! Сама Лилит очень хорошая девочка! Ты же ее знаешь!
Вот именно. Я знаю. А вот вы нет. Она никогда не была хорошей девочкой.
Нет, ты что, такая малышка помнишь, как она играла на пианино в своем розовеньком платьице? Такая милая, такая добрая.
Угу, а потом на этом пианино играла я. И «милая и добрая» якобы случайно опрокинула крышку и едва не прищемила мне пальцы.
Помоги, племянница! еще раз взмолился дядя.
Как у вас вообще поворачивается язык о таком просить? Я развернулась к лестнице и остановившись на первой ступени, горько усмехнулась и добавила: Хотя да, это же не вы лежали, истекая кровью, на алтаре.
Но
Ханна, хватит. Видишь же, что она не хочет ничего делать для нас.
Я остановилась и, покачав головой, заметила:
Вас я могу понять хоть как-то. Вы, в меру своего понимания о хорошем, желали мне этого. Но вот Лилит я действительно НИЧЕГО не хочу делать для человека, который практически меня убил. И вы не знаете, что она творила еще, не так ли? Слепо ее оправдываете.
Лучше быть слепыми, чем жестокими! Ты ведь не поинтересовалась своим братом, не так ли?
Натан?..
Иди, иди, с некоторым злорадством ответил дядя.
Ага, понятно. Мелкая месть и ничего не скажут.
Решив не допытываться, я максимально быстро покинула здание нотариальной конторы. Поймала первый попавшийся экипаж и, назвав адрес, задумалась о том, что сказали родственнички.
Я действительно не наводила справок о брате, потому что несмотря на то, что он оказался под чарами у меня не получилось простить и отпустить то, что случилось за последнее время. Я искренне считала, что он должен прийти сам. Потому что это не я бросила его на произвол судьбы. И не я помогала поехавшей крышей кузине в трепетном вопросе моего убийства.
Так что ему и приходить мириться, не так ли?
* * *
Всю дорогу до дома меня терзали эти мысли.
В конце концов я и вовсе начала сожалеть, что не продолжила полемику. Хотелось развернуться, дойди до двухэтажного заведения и сказать, что состояние Натана также полностью дело рук их дочери. И они последние, кто может меня в чем-либо попрекать. Однако, конечно, не сделала этого. Тетя с дядей наверняка уже уехали. Из нас троих эта тема волновала больше всех меня, и они просто целенаправленно надавили на болевую точку.
От меня разве что не сыпались искры злости, и весь вечер я была на взводе. Даже нечисть, поняв, что у хозяйки плохое настроение, решила оставить на потом итоги голосования по выбору жениха. Я ходила из угла в угол и даже в один момент захотела написать Рею. От него можно было бы получить информацию быстро и и не обращаясь к родственникам.
Но я осадила себя, решив, что глупо делать поспешные выводы. А завтра после академии своими усилиями узнаю, без привлечения других, о местонахождении брата.
С такими невеселыми мыслями я и заснула. И всю ночь мне снились странные сны, которые я бы назвала скорее кошмаром. В них Натан смотрел на меня печальным взглядом и спрашивал, почему я о нем не забочусь, где-то раздавался торжествующий хохот Эвы, а Лилит занимала мое место в лавке и держала в руках Сарочку.
Неудивительно, что проснулась я невыспавшаяся и еще более беспокойная, чем вчера.
Как ты себя чувствуешь, Адель? встревоженно спросил у меня Кот, магией пододвигая ко мне чашку с теплым отваром. Судя по запаху и цвету с успокаивающим эффектом.
Сделав первый глоток, удостоверилась в своих мыслях: отчетливо ощущался вкус мелиссы, мяты и ягод карилы.
Уже лучше, спасибо, Котик. Я одним махом допила содержимое чашки. Потом поговорим, мне надо в академию.
Я в целом не соврала: после травяного сбора мне и вправду стало легче. Но это не отменяло того факта, что надо было убегать на учебу, хотя я бы предпочла отдохнуть. Или плотно поработать чтобы не осталось ни сил, ни времени для раздумий.
На улице догорала осень.
Деревья уже практически потеряли свое яркое оперение, и сейчас оно прелым, бурым покровом лежало под ними. Лишь могучие дубы еще цеплялись за остатки листвы.
Совсем скоро зима. Совсем скоро закончится моя учеба.
Поплотнее закутавшись в теплый шарф, я двинулась в сторону академии. Около ворот было многолюдно, и мне вскоре пришлось замедлить шаг. Студенты в форменных мантиях толпились у ворот, шутили, громко переговаривались. Я даже несколько позавидовала их беспечности, потому что несмотря на возраст уже успела вырасти морально, и назад пути не было.