Так как я был детективом в звании капитана, под моим управлением был выделен целый собственный отряд, за которым мне нужно было присматривать, и Майкл Фарли входил в их число, в частности вся моя команда была из старой гвардии, дряхлых и немощных, но в то же время довольно одаренных безумцев и фетишистов, но после войны и репрессий, что прошли несколько лет назад, после которых и пришел этот Тонгоев, поднявший страну, и теперь мы вместо того что бы дышать дерьмом как рыба, что плавает в нем и живет, проплываем над этим самым дерьмом на дырявой лодочке, из которой собственными руками вычерпываем его обратно в ту же реку говна, в полицию стали набирать кого попало, от совсем юных без опыта, до стариков с деменцией, не считая меня.
Подойдя в огромному зданию, множеством шпилей, высотою метров около 150, с полу-готической архитектурой, составляя в себе темные и серые тона, при этом имея в себе некую эклектику, с закрытой территорией высокими и острыми ограждениями, и на проходе проверяющий спецотряд с должным обмундированием в виде быстро зарядных винтовок, бронежилетов, опускающихся до колен, и в форме цвета, характерного почти для всех офицеров страны, черный с примесью синего, но при этом можно использовать другие, позволяющий закон, цвета, как например у нас, с белыми полосами, пропустил нас, проверив наши удостоверения.
Внутреннее убранство главного и наибольшего в городе департамента полиции можно было сказать немногое: величественное, но минималистичное, не отвлекающее, но завораживающее, с очень высокими потолками и колоннами, огромным количеством людей и техники внутри. Однако наш отдел был несколько дальше, потому поднимаясь по краеугольным лестницам, коих было столько, что можно было заблудиться, откуда ты поднялся или спустился, мы шли вдоль разных отделов с борьбы преступностью и обычными офисами, в которых занимались различной бюрократией, связанной с правонарушениями, оформлением заявлений и так далее, в общем все, что так или иначе связано с работой в полиции, тем более в такой централизованной и обширной части, как наш департамент. Спустя пары минут ходьбы, пробираясь через толпы офицеров, мы пришли в наш отдел, специализированный на добыче информации по особо важным (а иногда и нет) делам, и их решений, собственно заключающиеся в поимке преступников или разгадывая появившейся головоломки, что так или иначе помешала жизни граждан.
Так как у меня былая группа под собственным управлением, в нашем отделе для капитанов были выделены кабинеты для каждого отряда, потому мы зашли внутрь нашего «мини-корпуса».
Внутри наше убранство все само о себе говорило: все наше небольшое помещение пока не дошло до реконструкции, потому пол был скрипящим, в некоторых местах даже по опасному проседал, трехслойные старые стеклянные окна, которые можно было выбить маленьким камешком без особых усилий, благо только столы и стулья были под новый манер, белые и корректирующие осанку, как и у всех остальных. На местах уже сидели и играли в карты трое мужчин, выкуривая одну за одной сигареты, туша их в круглую пепельницу с номерным выкрашенным числом 11, пока в другой стороне что-то между собой сплетничали и обсуждали четверо женщин, перебирая бумаги с одного места на другое.
Все они обратили на нас с Майклом внимание, мужики кивнули головой, а женщины поздоровались, приукрашивая приветствие своими не молодыми улыбками.
Майк, раздай указания про жертву, его родственников, квартиры и собственности которые имел, ну в общем ты знаешь. Я снимал свой коричневый плащ, положив его на руку и шел в свой кабинет, который так же был отделен от всех, как и наша подгруппа.
А ты что будешь делать? Бухать? Майкл тоже начал снимать верхнюю одежду, укладывая ее на спинку своего сиденья и присаживаясь за рабочее место.
Eztudier Hart*, мой крепыш. Я захлопнул хлипкую дверь в свой кабинет перед тем, как услышал какое-то глухое ругательство за дверью.
Кабинет был мал, однако ощущался как мой личный дворец, со всеми запасами различных настоек, виски и вина, но перед этим, мне нужно было подумать над делом.
Кинув на маленький, кожаный диванчик у своего стола плащ, я сел за стол на приятное и холодное кресло, обтянутое кожей, и достал из своей сумки толстенный письменный и портативный электро-журнал, расположил стопки бумаги для принятия заявлений и их составления, томно вздохнув и выдохнув, прильнул к спинке кресла, что будто отталкивало меня своей пропитавшейся мерзлотой, отдавшись обратно мне это мурашками, однако некоторое время погодя оно приняло меня, синергируя с моим теплым телом, будто засасывая в эту удобную позу появившейся мягкости, будто я желудок, которого обволакивает со всех сторон виски, вступая в реакцию с моими внутренними выделениями и создавая пожар, в котором я остаюсь, и привыкаю, и закрывая глаза представляю себе, как я сидя утром в кафе у окна, слышу зевки и медленные разговоры люде й, что попивая горячий разбавленный кофе, обсуждают насущный день, а я в свою очередь жду сырный чизкейк, вместе с чашкой черного чая, а напротив меня, за столиком где я расположился, глядит в окно девушка с русыми, длинными волосами, на которые падает светлый луч солнца, словно подчеркивая ее красоту и заботливую натуру, и завивая прядь волос на пальце, пока она не почувствовала на себе мой затуманенный, влюбленный взгляд, и спросила:
Вив, ты не опоздаешь на работу? Она на момент широко открыв глаза, тут же их опускает и расслабляет, создавая на лице гримасу странной тоски.
Комиссар Уван наоборот жаждет, чтобы я опаздывал и брал отпускные, говорит мол: «Дай уже поработать молодым, не заботишься о своем здоровье, заработаешься до смерти», так что все хорошо. Пока я говорил это с ненавязчивой и свободной улыбкой на лице, к столику подошел официант и принес мой заказ, а «моей пассии» лишь чай, и я спросил. Ты не будешь завтракать?
«Она» вяло взяла чайную ложку и стала медленно помешивать ею в кружке жидкость, от которой вверх тянулся горячий пар. В ее взгляде читалось, что ей нужно о чем-то рассказать, о том, о чем она совсем не хочет говорить, но меня это не беспокоило, потому что у нас всегда было понимание между собой, и мы всегда могли решить проблему вместе.
Вив, я Тут прозвучал стук, и я резко открыл глаза, отлипнув от собственного кресла в своих грезах.
Если ты там дрочишь, может мне помочь, ну чтобы ты побыстрее закончил, у нас тут убийство которое нужно расследовать, если ты не забыл. Из-за двери прозвучал голос Майкла, и я разрешил ему войти, протирая от сна глаза. Он открыл дверь и подойдя к моему столу, кинул на него папку с документами, которая была подписана как «Оливер Тамгон».
Жертва? Держа в руках папку я поднял глаза на Майкла, который мне утвердительно кивнул.
Кстати, я поговорил с Уваном, он решил вопрос с 12 участком, оказывается нас соединили с ними для эффективного раскрытия дел, а та п****а, как ее там, Де Синье, была не права, короче завтра придем доедать остатки улик. И договорив ушел, закрыв за собой дверь.
Я открыл папку нашей жертвы, и вот что оттуда выяснил: жертва, Оливер Тамгон, ни раз был задержан за употребление, хранение и продажу наркотиков, по сводке, написанной в документе, был прозван следователями как «детский торговец», потому что подсаживал детей и подростков на наркотики, а некоторых даже подговаривал быть пособником в своих делах, по типу закладки и продажи наркотиков, однако после нескольких отсидок в общий срок 20 лет, пару лет после выхода из тюрьмы не был замечен за деянием связанным с наркоторговлей, и о нем не было слышно ровно до момента его убийства.