А мне обидно, не соглашаюсь я. Могли бы хоть чуть-чуть по ней проехать. Ведь ей бы, наверное, очень этого хотелось! мысли в голове отчаянно дурацкие, я чувствую, что они звучат бредово, но уверена в собственной правоте.
Витя хмыкает, приобнимает меня одной рукой и отвечает:
Но по ней ведь ездили рабочие.
Это не то, вздыхаю я. Это ведь не ее предназначение. По ней бы людей, солдат перевозить
Парень молчит, а я все смотрю на дорогу, представляя, как она грустит, и все больше проникаясь к ней жалость. Господи, какие только странные мысли не приходят в голову ночью Я кладу голову Витьке на плечо, чувствую, как отогреваюсь и потихоньку засыпаю.
А ты знаешь, вдруг вздрагивает он. По ней, наверное, были пробные поездки!
Правда? неверяще уточняю я.
Самая что ни на есть настоящая, кивает друг. Надо же было как-то проверить путь. Значит, по ней устраивали пробные ходки.
Тогда хорошо. Тогда дорога не будет сильно грустить, сонно шепчу я. Спасибо.
Пожалуйста, я понимаю, что Витя улыбается, но не могу ни возразить, ни возмутиться. В его объятьях удивительно уютно, так что я незаметно для себя проваливаюсь в сон.
В полудреме я чувствую, как меня подхватывают на руки и несут обратно в лагерь. Но все это проходит мимо сознания, потому что я засыпаю, утомленная дорогой и согревшаяся рядом с другим человеком. И во сне я вижу, как поезд мчится сквозь сибирский лес по новеньким рельсам. В его вагонах горит свет, о чем-то разговаривают люди, а дорога под колесами стелется и поет от радости. И я радуюсь вместе с ней.
Что нужно для вдохновения?
Внутри кота была теплота и парочка вселенных. Все то, что мне нужно. Осталось только придумать, как достать их оттуда. Интересно, какую наживку любят вселенные?
Я попытался приманить их на свет карманных звезд. Ну, знаете, таких, что светятся немного, но ярко. Штучный товар, если попадется что-то годное. А так одна дешевка.
Кот из угла чихнул на меня космической пылью и отвернулся. Ничего, все мы начинали с простого!
В ход пошли нити незавершенных нот и перья степного ветра. Все хотела сплести из них ловец снов, да руки не доходили. Кот предсказуемо заигрался с клубком и съел парочку нот. Теперь вселенные забавно перекликались между собой, пугая кота до икоты.
Так ему и надо.
На мое злобное хихиканье, он спрятался под диван и вылез лишь на солнечный свет. Вот они лунные коты, истинные гурманы! Чего только не сделаешь, ради новой вселенной!
Мышь рассвета была отвергнута вместе с криком кометы. Согласна кричит она ужасно, но интереса ради мог бы и половить за хвост. Мышь обнаружила позже погрызенную. Хм, его заинтересовала мышь или рассвет?
Радужные травы заставили кота полдня летать под потолком, а звон ручья сердито шипеть на мое фальшивое пение. Слезы дракона кидаться молниями, смех ветра раздуться как шар. Кажется, меня возненавидят.
У меня стремительно кончались материалы и идеи. Муза подло свалила к полудню, признав мои попытки выудить из кота вселенную бесполезными. Кот тоже рад бы был уйти, но я не позволила.
На тривиальную валерьянку чихнул и, кажется, обматерил по-кошачьи. Зато вышла теплота и заобнимала. Н-да, не такого эффекта я ждала. Зато согрелась.
Уже поздней ночью, когда я, обессилев, свалилась на кровать, кот устроился на моей груди и заурчал. По привычке запустила руки в мягкую шерсть, как поступила бы с обычной кошкой. Вселенные внутри отозвались мирным рокотом и засверкали ярче.
Я замерла, настигнутая пониманием. Лучшая наживка для вселенной любовь и свет мечты. Она ведь мерзнет без теплоты и тоже хочет погреться. А что лучше, согревает, чем огонь искреннего мечтания, ярко полыхающий у меня в груди?
Теплота обнимала меня со всех сторон, лунный кот урчал на груди, а из глаз его смотрела на меня целая вселенная.
Глупый кролик
Глупый кролик. Ты ведь совсем не знал мира. Не видел поющей травы и никогда не пил воду из радужного источника. Говорят, они там, за холмом. Мы ведь хотели сходить.
Ты не знал, что колокольчик в её волосах звучал ля-бемолем, а потому так доверчиво пошел к ней на руки. Но ведь все знали, что колокольчик звенит не просто так! Но она гладила шерстку и называла Билли, как я. Тебе нравилось.
Ты перебирал лапками и слушал заливистый смех. Все, кто слышал его, говорят, что он очень красив. Это так, Билли? Что же ты молчишь?
Она показала луга, полные клевера, сводила на Луну, а ты дал ей потрогать свои мягкие ушки. Ты мне не давал их трогать, Билли! А я ведь тоже умею кое-что, хотя до прогулок на Луну мне далеко.
Глупый кролик. Зачем сбежал? Зачем поддался на зов? Я ведь так много не успела тебе рассказать
Она говорила, что тебе понравилось у нее дома. И что ты, оказывается, тот еще шутник, хотя я это и так знала. Помнишь, как ты опрокинул миску с салатом прямо на миссис Гарош? То-то смеху было!
Билли, Билли Твоя мягкая шерстка больше не блестит, и носик больше не шевелится в попытке выманить что-нибудь, какое бы лакомство я ни предлагала.
Она принесла тебя вечером. Тогда я уже сбилась с ног и горько плакала у порога. Колокольчик в ее волосах грустно звенел, когда она отдавала тебя. Ей тоже не хотелось расставаться.
Глупый кролик, ты разве не знал, что с друзьями надо прощаться?
2
Мне так жаль, что твои ушки больше не шевелиться, а носик совсем холодный. Я никак не могу согреть тебя, Билли. Мама сказала, что она заберет тебя в свой мир, а для этого надо положить тебя в картонную коробку и спрятать в саду.
По-моему, это дурацкая идея, но с мамой не спорят, а колокольчик был согласен с ней. Он все звенел и звенел, пока папа рыл норку для тебя. Знаешь, я положила морковку, чтоб ты мог покушать. И одеяльце, которое ты так любил. Может, ты, наконец, согреешься и снова будешь играть?
А потом ты исчез. Я дважды проверила норку, но тебя в ней не нашла. Она все-таки забрала тебя к себе? Тебе хорошо там?
Где ты, Билли? Я скучаю.
Космос внутри
Мне нельзя в космос. Я высоты боюсь, Алекс улыбнулся. Но мне хватает космоса здесь, парень коснулся рукой напротив сердца и подмигнул.
Тогда космос придет к тебе, пообещала я и вышла из комнаты, тихонько притворив за собой дверь.
Алекс молодец. Рисует пальцами невообразимые картины, мажет в краске себя, стены, руки и лицо. Его картины уходят с аукциона за тысячи евро. А их автор заканчивает жизнь в психиатрической больнице. Я его первый и, наверное, последний посетитель, которому интересен он сам, а не его творчество.
Хотя, каюсь, картины у него потрясающие. И я, как журналист, должна была спрашивать о них, а не о детстве у этого улыбчивого, рыжего, как самое настоящее солнце, человека. Не спрашивать о вкусах, любимом кофе и индийских сладостях, которые тот безумно любит. Не спрашивать о младшей сестренке и уж точно не обещать ему, что космос сам к нему придет.
У Алекса БАР. Биполярно-аффективное расстройство. Можно принимать лекарства и жить практически нормальной жизнью. Но он сам решил остаться в больнице, чтобы быть наедине со своими картинами. Со своим космосом.
В редакцию нести было нечего. Нет, я собрала немного информации, но вся она была личная. И мне иррационально не хотелось выставлять ее на всеобщее обозрение. Хотя, где личное и успешный журналист? Господи, начальник меня убьет, если не предоставлю материал. Я вспомнила, как Алекс радостно улыбался мне на прощанье и просил приходить еще.
Обойдутся
Мне ожидаемо влетело. Я не узнала ничего о новой картине, не выпытала никаких шокирующих подробностей, не набрала материала даже на одну колонку в журнале. Слишком много «не» сегодня. Ну и плевать.
К Алексу отправили нового журналиста. Кажется, Алексу. Алекс и Алекса. Может, они подружатся на этом фоне? На меня же поворчали, пригрозили и вновь усадили за скучные гороскопы и страничку для мамочек, где вся информация дублировалась из журнала в журнал. Привычно набивая бессмысленный текст, состоящий из советов не волноваться, питаться правильно и доверять мужу, я возвращалась мыслями в ту маленькую комнатенку. Заляпанную красками, такими яркими на белых стенах, такими же яркими, как и их хозяин. Я вспомнила, как солнце подсветило его и так рыжие волосы, превращая их в самое настоящее пламя.