Я не знаю, кто из нас первым наклонился навстречу другому. Или мы сделали это одновременно? Наши лица так сблизились, что я закрыл глаза и приготовился к двум вещам: к поцелую и к рассказу о том, что меня беспокоит.
Юхани вернулся, сказал я, продолжая наклоняться вперед.
И уткнулся в воздух. Я не смог дотянуться ни до губ, ни до Лауры, да и вообще ни до чего. Я открыл глаза. Лаура отступила и стояла в полутора метрах от меня. Ничто не указывало на то, что она искала своими губами мои, которые, как я теперь заметил, все еще были вытянуты для поцелуя. Я привел свои губы в обычное состояние и заодно выпрямился.
Юхани? Твой брат Юхани?
Ага, кивнул я. Он сказал, что жил в дачном трейлере все то время, пока ему нужно было считаться мертвым.
Лаура посмотрела на меня. Она открыла рот, но не издала ни звука. Потом опять попыталась что-то сказать. И наконец произнесла:
Юхани жив?
У меня в этом нет никаких сомнений.
Когда ты пришел, начала Лаура, я спросила тебя, как дела. И ты ничего не сказал о своем брате.
Я точно помню свой ответ «в общем, неплохо». Я думал, ты хотела узнать, как поживаю я. И мне не пришло в голову, что тебя интересует еще и Юхани. Честно говоря, я понятия не имею, как у него дела, знаю только, что он жил в автодоме в кемпинге в Восточной Финляндии.
У Лауры был такой вид, как если бы я вдруг смешал все краски и принялся бы рисовать на ее картине каляки-маляки.
Он что просто вот взял и явился?
Да.
И что он сказал?
Что хочет забрать Парк обратно.
И что ты ему ответил?
Что это не имеет никакого смысла ни с финансовой, ни с административной точки зрения, особенно если принять во внимание его недавние успехи в области управления предприятием и способность отвечать за свои действия. Но у меня есть для него подходящее место в Парке и, таким образом, он может получать регулярный доход и медицинскую страховку, а кроме того, у него будет копиться трудовая пенсия. Он согласился на эту работу.
Согласился на эту работу? спросила Лаура, как будто услышала о каком-то совершенно невероятном чуде.
После твоего ухода освободилось место управляющего Парком.
Разумеется, лучше Юхани на место управляющего никого не нашлось.
Ну, я пока не могу сказать, насколько он подходящий работник
Хенри, это был сарказм, ирония.
Ирония, сарказм, точно! Мне они тоже нравятся.
Не знаю, почему я произнес эту последнюю фразу. Я понял, что несколько не сдержан, но и Лаура тоже разошлась.
А тебе не кажется это странным? Что Юхани запросто согласился на работу, где нужно быть точнее точного, всегда находиться на месте и одновременно решать тысячу самых разных вопросов?
Я не успел обдумать ответ и уж тем более ответить, когда Лаура заговорила снова:
Хенри, можно я прямо спрошу? Обо мне разговор заходил?
Вообще-то, нет. С чего бы?
Почему в нашем разговоре вдруг появилась какая-то неловкость? И не только в разговоре. Возникло ощущение, что мы вели сразу два диалога. Первый посредством вот этих самых слов, а второй подспудный, невидимый и безмолвный, но тем не менее вполне определенный. Мне показалось, что я не понимаю ни одного из них. Затем до меня стало кое-что доходить.
Почему ты так завелась из-за Юхани и его возвращения? спросил я. Ты ведь больше не работаешь в Парке и никак формально с ним не связана.
Лаура взглянула на незаконченный портрет. Затем так же быстро отвела взгляд. Мне показалось, что она намеренно тянет время, чтобы подумать.
Ты только-только привел в порядок дела в Парке, сказала Лаура, все еще глядя куда-то в сторону высоких окон. И теперь Юхани снова может все испортить.
То, с каким выражением Лаура произнесла свои последние слова, заставило меня опять, если так можно выразиться, слушать между строк. По крайней мере, я попытался это сделать, потому что мне показалось, что именно там и содержалась важная информация. И мне это не очень понравилось.
Я составил как краткосрочные, так и долгосрочные планы, начал я, и по многу раз все тщательно просчитал, подкрепил конкретикой и честно рассказал всем работникам о нынешней ситуации и о том, что нам предстоит. Я владелец Парка, и все это знают. Юхани всего лишь наемный работник. Что он может сделать?
Лаура ответила не сразу. Она опустила глаза и рассматривала пол где-то позади меня.
Просто, он Юхани.
Что ты имеешь в виду?
Он Лаура силилась подобрать слова, от чего происходящее вызывало у меня недоумение: обычно она очень живо выражала свои мысли. Он он не такой, как ты.
Я не сразу понял, откуда взялось это ощущение, но почувствовал, что мне стало как-то неуютно.
Я знаю его всю свою жизнь, выпалил я быстрее, чем собирался. Внезапно я разозлился и даже пришел в ярость. Как-то так получилось само собой. Кто лучше меня может знать, что он не такой, как я? Юхани продемонстрировал это и на практике, и особенно наглядно в Парке приключений. Он не составил ни одного бюджета, но при этом влез в безумные долги. Он брал кредиты под сумасшедшие проценты, занимал у бандитов. Расточительство, безрассудство, неисполнение обещаний, импульсивность, опасная для жизни.
Это не совсем то, что я имею в виду хотя в некотором смысле, может быть, и то. Вернее, и это тоже. Мне трудно об этом говорить.
В высоком светлом помещении вдруг сгустились сумерки, будто кто-то внезапно задернул светонепроницаемые шторы. В то же время мои мысли, казалось, тоже потемнели. Я посмотрел на Лауру и увидел нечто такое, чего не хотел увидеть.
Когда ты говоришь, что Юхани не такой, как я И тут вдруг мне стало ясно, что она имела в виду. На самом деле ты хочешь сказать, что это я не такой, как он.
Лаура молчала. Казалось, она не знает, что ответить. Уж лучше она сказала бы хоть что-то, что угодно. Лаура не смотрела на меня.
И поскольку я другой, продолжал я, ты думаешь, что я неспособен противостоять человеку, который мечется туда-сюда, лжет, бросается обещаниями и принимает непродуманные, катастрофические решения. Чьи действия основаны на чем угодно, только не на разуме. И я настолько «не такой», что не смогу справиться с этим человеком.
Хенри, ты
Другой. Просто чтобы ты знала. Когда в университете я досрочно сдал математику, мне сказали, что я особенный. И когда, уже будучи актуарием, я делал расчеты в два с половиной раза быстрее и точнее, чем любой другой математик за всю историю страховой компании, мне тоже говорили, что я особенный. Может быть, я не такой, как ты думаешь. Может быть, я смогу справиться со своим братом.
Я встал и подошел к металлической вешалке, стоявшей у двери. Надел куртку и повязал шерстяной шарф, не сильно затягивая, но расправив его аккуратно поверх галстука, чтобы он оптимально сохранял тепло. Лаура Хеланто продолжала стоять на том же месте, как мне показалось, точно в центре комнаты. Я посмотрел на нее и, зная ее рост, мог бы легко вычислить целый ряд расстояний и объемов, относящихся к этому помещению, а возможно, даже составить общее уравнение или, по крайней мере, приблизительное описание, но понял, что не стану этого делать. Мне не хотелось ничего подсчитывать, и это лучше всего характеризовало ситуацию. Я повернулся к выходу.
Дверь была из толстого металла, но я даже не заметил ее тяжести.
Выйдя на улицу, кратчайшим путем дошел до автобусной остановки и продолжил путь со скоростью ровно один километр в семь минут.
4
Встреча была назначена в Конала. Я приехал в этот район Хельсинки на шестнадцать минут раньше, поэтому сидел и ждал в небольшом фургоне, который приобрел для нужд Парка. Подержанный «рено-кангу» отлично подходил нам по вместимости и грузоподъемности, топлива потреблял немного, а внешняя непривлекательность уменьшала риск угона, что, в свою очередь, позволяло экономить на стоимости страховки.