В чём дело? Что тебя так удивляет? начинаю беситься я и тяну его за рукав вглубь безлюдной аллеи.
Да ничего, собственно, смущённо отвечает Костя, ободряюще сжимая мою руку. Горжусь тобой, вот что. Смелый поступок!
Он стряхивает с лацкана своего кашемирового пальто невидимую пушинку, мнётся пару секунд и выпаливает: Может, попробуем жить вместе?
Я вижу, как загораются его глаза, когда он наверняка в красках представляет, как мы будем спать на одном диване, и он, наконец-то, уговорит меня расстаться с невинностью, которую я так упорно оберегаю от любых посягательств.
Мы же договорились, Костенька, никакого секса до свадьбы, с упрёком произношу я, надувая губы, и Костя на миг залипает на них, как и всегда.
Да помню я, помню, недовольно бурчит мой парень и отпускает мою ладонь.
Какое-то время мы идём молча. Потом Константин снова останавливается.
Слушай! с энтузиазмом начинает он, будто ему в голову только что пришла гениальная идея. А можешь дать мне ключи от своей квартиры? Мне нужно подготовиться к одному сложному семинару, а дома мелкие орут. Родители вечно ссорятся. Никакого покоя! В кафешке тоже не айс. Нужна прям тишина, понимаешь?
В библиотеке не вариант? спрашиваю я, вдруг чувствуя странное нежелание пускать своего парня в свою чистую и уютную, хоть и съёмную, квартирку. Испытывая вдруг потребность защитить свои личное пространство.
Ну, не-ет пространно тянет он. Тебе жалко что ли? Ты же всё равно на работе будешь! А кстати, что за работа? спрашивает Костя, и мне кажется, что ему совершенно наплевать на ответ, устройся я хоть стриптизёршей на полставки.
Кассиром в «Кактусе», чересчур воинственно говорю я, внимательно наблюдая за его лицом.
Аккуратно причёсанные и уложенные прозрачным гелем брови моего молодого человека ползут вверх, но он тут же берёт себя в руки.
Неплохо для начала! Правда ведь, мышка?! излишне бодро выдаёт он, устраивая мою руку на сгибе своего локтя.
Угу. Неплохо.
Костя как-то по-дружески обнимает меня за плечи. И я, не желая показаться недоверчивой и грубой, нехотя отдаю ему второй комплект ключей, который только сегодня выпросила у хозяина квартиры. Потому что у меня паранойя. Люблю подстраховываться и смотреть на два шага вперёд. Мало ли теряется ключей? А так я буду уверена, что не придётся париться под запертой дверью в девять утра после пересменки в «Кактусе» и ждать опаздывающего на свою нормальную дневную работу арендодателя
Алина, в подсобку просовывается кудрявая обесцвеченная голова моей сменщицы, напарницы и по совместительству наставницы на время моего двухнедельного испытательного срока, Тамары Григорьевой, вырывая меня из потока сумбурных воспоминаний и мыслей. Иди скорей, Елисей Анатольевич зовёт.
Не успев переодеться обратно в своё, вхожу в тускло освещённую клетушку, гордо именуемую кабинетом Шестопалова, с отвращением ощущая запах лука и сигарет, насквозь пропитавший маленькое помещение.
Мой новоиспечённый начальник раскачивается в жалобно скрипящем под потным центнером кресле, жирные ляжки, обтянутые модными тесными светло-голубыми джинсами, свисают по бокам сидушки, как сбежавшее из таза тесто. Кажется, я даже вижу под ширинкой очертания пережатой швом несчастной мошонки. Фу!
Он отрывает хмурый взгляд от монитора, старательно изображая крайнюю степень занятости и важности, и несколько долгих секунд шарит липкими глазами по моему телу.
Милославская, ну ты и огонь, детка! взвизгивает молодой и бесформенный, безликий Шестопалов. Зачётная соска! одобрительно присвистывает этот урод, нагло пялясь на мою грудь.
Меня передёргивает от этих его отвратительных, беспардонных комментариев. Отличное начало трудового пути, Алина! Сжимаю кулаки, не собираясь спускать мудаку подобные «комплименты».
Харассмент на рабочем месте, Елисей Анатольевич? Лишение свободы на срок до одного года, внутренне содрогаясь от омерзения, подчёркнуто сухо отвечаю я, принципиально глядя начальнику прямо в глаза.
Жиденькие брови Шестопалова взлетают вверх, почти сразу же встречаясь с линией роста волос, потому что лоб у него низкий, как у неандертальца. А щёки непропорционально широкие, как у хомяка, набившего рот орехами на пять лет вперёд. Красное лицо багровеет.
Херасмент, Милославская!!! гневно и слегка растеряно выплёвывает он. И я вижу, как лихорадочно он ищет, что бы такого быстро и адекватно мне ответить. Уже и пошутить нельзя! ворчит мой начальник, утирая со лба испарину тыльной стороной мясистой ладони.
Я никак не реагирую, ожидая получения очередных указаний и служебных инструкций, или даже незамедлительного увольнения. И, если честно, начинаю жалеть про себя, что не послушалась папу. Но тут же упрямо стискиваю зубы, сердясь на собственную слабохарактерность.
В общем, так. На работу являешься за час до начала смены. То есть ровно в 23:00. Пересчёт, приём кассы, восемь часов труда, и та же песня. В девять утра тихо и скромно испаряешься. Вся недостача на тебе, имей в виду, говоря это, он как-то по-особенному злобно сверлит меня своими стрёмными глазами цвета пыли. Покупателям не хамить. Ясно? Увижу, сразу вышвырну.
Киваю, внутренне усмехаясь тому, как усердно рисуется и пыжится этот биг босс. Бедолага. Чуть не огрёб за свои ущербные подкаты.
Ну ок, Елисей Анатольевич. Я тебе подыграю, так уж и быть. Мне ведь нужна эта чёртова работа. И я так легко не откажусь от своих планов.
Когда я разворачиваюсь и выхожу из его кабинета, практически сверкая трусами в своём рабочем платье, я слышу, как Шестопалов глухо неудовлетворённо крякает за моей спиной. И я даже знать не хочу, чем он планирует заняться после моего ухода.
Не опаздывай, советует Тамара, когда я прохожу мимо неё, чтобы на несколько часов съездить домой, и к ночи вернуться на свою первую полноценную рабочую смену.
Ок, взмахиваю я рукой, поглубже натягивая капюшон любимой толстовки, и выхожу на улицу под моросящий с утра дождь.
2
Едва я переступаю порог своей квартиры, я слышу приглушённые сдавленные звуки, доносящиеся из-за закрытой двери ванной. Будто бы кому-то очень плохо. Или очень хорошо? И кто-то отчаянно, надрывно блюёт
Меня охватывает дурное предчувствие, которое резко укрепляется, превращая догадку в уверенность, когда глаза выхватывают на пороге аккуратные и чистенькие ботинки моего Кости, а рядом женские растоптанные кеды с потрёпанными грязно-серыми шнурками
О, да! Да Да! Быстрее, Костик, быстрее! тут же несётся из ванной, и меня бросает в жар. Уши сворачиваются в трубочку от характерных влажных шлепков и хриплых криков.
Подлетаю к ванной комнате и резко распахиваю дверь.
Девица, крутым объёмам и формам которой позавидовала бы любая успешная модель плюс сайз, крепко держится за бортик ванной, пока Костя бодро наяривает её сзади.
Его прямой и тонкий, как ручка от стоящей рядом швабры член, который я, можно сказать, впервые вижу, интенсивно шурует между огромных загорелых и целлюлитных булок.
Запыхавшаяся девица поворачивает голову и встречается со мной удивлённо-испуганными глазами. И в этот же миг меня замечает Костя.
А-А-Алина начинает заикаться он.
И я едва вижу его глаза за запотевшими стёклами очков и думаю, это что такой изящный способ игнорировать телеса партнёрши? Или он играет роль учителя, наказывающего ученицу?
В изумлении смотрю на эту картину маслом, и чувствую, что даже немного рада тому, что я ещё девственница! Потому что глядя на такое, не захочется заниматься сексом ещё очень-очень долго! Мерзкие звуки, трясущиеся ляжки и тощая задница теперь уже моего бывшего бойфренда совершенно не располагают к романтике.