Ладно. Не буду.
Лёнька кисло посмеялся, потёр виски, тоже издал некое кряканье и встал. И ему, видать, надоел разминочный спарринг. Потолкались и впрямь пора за дело браться. Тем более, что на меня этот их разогревающий перепих не произвёл ровно никакого впечатления.
Ничем тебя не проймёшь, старый. Ладно, не в последний раз встречаемся. Идём!
И первым зашагал к двери. Как же можно отдать инициативу?! Получилось, как будто опять приходится делать лишь как он. И неважно, что это и так подразумевалось. Для того и приходили, чтобы уйти. Но главное изобразить, прежде всего дать непосредственную команду. Оставить последнее слово за собой. Где вид, там зачастую и суть. Расчёт, конечно, только на такую жизненную пружинку. Как можно дольше корчи из себя лидера, а там глядь-поглядь и станешь им.
Секретарь предупредительно встала из-за стола. Конечно, уже обулась, милая. Ножки прямо паркет роют, как у паучихи. Теперь от таких мохнатеньких и не убежишь.
Уезжаете, Дмитрий Лукич? А машину?
Ох, и штучка, в самом деле. Голосок-то какой теперь сладенька-ай! Генералов покосился на Лёньку и отмахнулся от неё:
Ладно тебе, не егози. Тут пока рядом. Пёхом можно. Минут через двадцать позвони. Пусть к Трифону подъезжает.
Да-а, сразу заметно, что на ходу речь у человека-парохода не такая плавная стала. А что вы хотите возраст, вес, одышка. Да и гребные лопасти, увы, не те, конечно.
Санька, задрав ноги и выставив их наружу в дверцу, сладко спал в кабине полуторки, отрочески посапывая. Интересно, что ж он тогда ночью делает, коли днём так сходу выключается?!
Пусть спит, дитя невинное, увидев, что я навострился к нашей машине, дал новую команду Лёнька. Мы с Лукичом поедем. Бензин экономить надо, не забывай, родной, на рыбалку копить.
Генералов хмыкнул «вот, жуки на мою голову!» и, тяжело переваливаясь, зашагал по тротуару, бескомпромиссно давя асфальт огромными плицами своих башмаков.
Видал, Лёнь, какой мы себе дворец отгрохали? Наверняка уж в сотый раз спросил он, показывая на полуодетых гипсовых женщин и розовые мраморные колонны Дома культуры, высоко и гордо, как Акрополь, взметнувшиеся над тополями. Без малого миллион ухлопали. Выходим, брат, из завалюх, вот в каких хоромах жить начинаем. К подлинной культуре приобщаемся. И село, считай, всё заново отстроили. Посмотри, какие домики колхозники себе поставили! Дедам такое и не снилось. И газ у нас, и водопровод. Как видишь, не одни только конторы беломраморные строим.
Потрясающе! Грандиозно! Но всё равно чинушами не становитесь, оставайтесь людьми, ладно?! Снисходительно похвалил-попросил Лёнька, бывающий здесь по меньшей мере два раза в месяц.
Вот, язва, никакого уважения! Дались тебе эти кабинеты! Что зависть с людями-то делает? Ужас! Зайдём-ка лучше вот сюда!
А Ленька и так туда сворачивал. Стёжка, видать, давно намётана у этих ребятишек, будь здоров! Не один раз полуторка и его мотоцикл тут глохли как подкошенные!
Сразу у входа в хозяйственный двор длинное приземистое здание с несколькими широкими, хоть машиной въезжай, дверями. Около одной из них настежь распахнутой и в которой действительно виднелся кузов грузовика, показался высокий старик в белом халате, прямо как волшебник образовался из пустоты. Увидев председателя, местный хоттабыч широко улыбнулся, дёрнул головкой, кивая, и мгновенно скрылся внутрь помещения, как языком его слизнули. Ни «Чего изволите?!», ни «Здрасьте-пожалуйста!». Этому джинну своих пожеланий скорее всего можно и не высказывать, он и так их все просекает. Главное самому бы не забыть про них. И всё тебе будет.
Знает, бес, дело, зна-ает, одобрительно засмеялся Лукич, подтверждая мою догадку. Глянет вот только на человека и сразу понимает, что ему хочется. Сильно умный попался, вроде Вольфа Мессинга, на расстоянии мысли ловит. Давай-давай, заходи, не стесняйся. Вот сюда.
Это он мне. Ленька-то нисколько не стеснялся. Здесь, по всей видимости, располагался какой-то склад. В сумрачной глубине его штабелями громоздились ящики, похожие на снарядные, для гаубиц, скажем, очень большого калибра. На длинных стеллажах вдоль стен тускло поблёскивали металлические части каких-то конструкций, как бы не гвардейских миномётов. Всё правильно. У кого в арсенале-то мы?! У Генералова. Какие тут ещё могут быть вопросы?!
По крутой лестнице мы спустились в подвал, уставленный попроще, двумя рядами тёмных деревянных бочек. В нос ударил славный и совсем не милитаристский дух! Сдайся враг замри и ляг! Настоящий райский подвал.
Хоть стой, хоть сразу падай! Оригинально отметил и Лёнька. Игогокнул и уверенно, конечно же далеко не впервой, прошёл в глубину подвала к большому, сколоченному из горбылей столу. На нём у самой стенки один на другом стояли два картонных ящика известной виноторговой фирмы. Не мешкая, Куделин уселся на табуретку. Двигай сюда, Витёк, порыбачим между делом.
Лукич, восседая на бочке, как король на именинах, рвал руками янтарную от жира вяленую рыбину.
Синец! Урчал он довольно. Насквозь светится, собака. Под такую, братцы-кролики, закусь, если хотите, можно и царскую водку пить. И подите же, лет десять назад мы об этом синце и знать ничего не знали. Где ты там копаешься, Трифон? Уморить хочешь?!
Несу, Лукич, несу! Показался на лестнице давешний смышлёный дедушка-волшебник. Армянского, шустовского или нашего сначала?
Армянского и в ресторане можно выпить, а вот нашенского нигде не найдёшь, разве что за валюту. А я сегодня добрый.
Мы это заметили. Но по маленькой! Затребовал Лёнька, видать и впрямь большой знаток ещё и огненной воды.
Лукич между тем совсем расхвастался. Впрочем, это вполне шло к его габаритам.
А вообще у меня тут есть всё, что человеческой душе угодно. Только скажи и мой пресвятой угодник тебе мигом всё организует.
Он буквально тянул меня за рукав, показывая глазами на этого угодника, на Трифона, властелина заветного подвала желаний.
Посмотри на него внимательнее. И запомни. Этот, он особо подчеркнул, Этот исполнит любое желание. Не у каждого хозяина такой есть. Головой ручаюсь. Любое! Лю-бо-е!
Но чаще одно, подхватил, смеясь, Лёнька, да десять раз подряд!
Только не мне! Я отказался сразу. С такими желаниями только начать.
Дедушка-исполнитель-желаний кинул в мою сторону очень и очень строгий взгляд. Я бы сказал тяжёлый. А вот Лёнька глянул хитренько мол, неужели наконец-то пробил я тебя?! И даже хмыкнул под нос, мол, попался-таки стажёр. Небось, зашитый. Надо же, в первой же командировке отказаться выпить с председателем. Это ж кому рассказать?! Даже в райкоме не поймут.
Лукич же изрядно нахмурился, как же, кто-то и вдруг поперёк ему встал. Моя реакция ему точно не понравилась. Как и Трифону.
Так не хочешь или не будешь? Ты это брось, парень! Умничать и строить из себя эту самую дома будешь, а тут я хозяин, понял? Бери, за знакомство, а то огорчусь! И вся карьера твоя накроется. Вот увидишь! Между прочим, у Трифона глаз на это дело строгий. Не так глянет на тебя, словно пошепчет и всё, не заладилось у человека. На всю жизнь. Так-то вот. Гарантирую. Давай, бери! Не то авторучку в руках не удержишь!
Всё равно не возьму. Мне есть за что ещё подержаться. Повторил я с холодной насмешкой.
Это правда, Лукич, печально подтвердил Лёнька, У вас такого точно нет, что ему надо! Вот всё есть, а этого нет! Правда. Редактор в курсе.
Лукич медленно закрыл рот.
Так что, надеюсь, не обидишь его, Лукич, когда сам приезжать будет?! Наливать только кефир! Ничего возбуждающего. В крайнем случае, безалкогольный самогон. А то ж горя потом с ним не оберётесь! Всё вам тут разнесёт!
С добрым делом всегда рады. Генералов недоверчиво посмотрел почему-то на мой живот, а потом всё же вернулся к теме. Ладно. Кефир мы не наливаем. У нас и вправду как-то всё больше традиционное. Хоть рыбу-то пожуй, бедолага.