Неся рюкзаки и оружие в руках спустились к подножью горы и укрылись в кустарнике. Где расположились и стали осматриваться, приводить себя в порядок. Руки у меня были в смоле, как и грудь, и рукава.
Ну, что будем делать? спросил Миша.
Отдышимся, перекусим и пойдём в долину. Предварительно осмотревшись, ответил я.
После обеда, с хорошим настроением, мы по очереди осматривали местность в бинокль.
Смотри вон туда, передал мне бинокль майор.
Домик вижу. Точнее крышу. Вон басурманин козу ведёт на верёвке. Пока всё.
Вряд ли он один там, где-то жена, дети должны быть. И не факт, что оружие не присутствует.
Посмотрим, нам пока здесь не плохо, время есть. Жратва вот только заканчивается, а так вроде хорошо. Ждём и смотрим. Надо подняться к кедру. Оттуда вид лучше. Пойду посмотрю на местность, а вы тут тихо сидите.
Через час у меня затекла нога, которой я опирался на кедр. За это время я ничего особенного не увидел, кроме облака пыли, которое надвигалась в нашу сторону. «Интересно, что это? Машины, стадо коз?» Пыль приблизилась к дому и по инерции ещё продвинулась несколько метров и сформировало облако. Которое стало медленно оседать и через пять минут растворилось на земле. «Машина», подумал я, «Козы так быстро не двигаются». По козьей тропе двигался Миша, прижимаясь к скале.
Что там?
Ты бы без оружия не ходил. Машины подъехали к дому, вероятно кто-то чужой для хозяина дома.
Почему так думаешь?
Хозяева не стали бы пылить. Всё, спускаемся. Как там майор?
Когда уходил он спал.
Больше так не делай. Надо было разбудить и предупредить, что ко мне идёшь.
Да что тут такого?
Здесь всё может стать таким, каким ты не ждёшь. Шевелись, не останавливайся на тропе, внизу поговорим.
Майор встретил нас направленной винтовкой и сонными глазами.
Ты чего меня не разбудил? хмуро произнёс он и зевнул.
Не хотел будить. Думал пускай поспит, пока тихо, пробурчал Миша.
Там машина или машины подъехали, предполагаю, что по наши души. Вероятно, разведка басурманская, опрашивают местных, что кто видел.
Возможно, ответил майор и ещё раз зевнул.
Что делать будем?
Подождём, понаблюдаем, может проведём разведку, а пока тихо, слушаем и смотрим не выдавая себя.
Отсюда особо не понаблюдаешь, проворчал Миша.
Хочешь в разведку сходить? Нет? Тогда сиди слушай и смотри туда, где возможно, что-то увидеть, зло сказал майор.
Через пятнадцать минут раздался пистолетный выстрел, затем ещё и ещё, прозвучала автоматная очередь, другая и сразу несколько автоматов застрекотали. Стихло.
Вот те, нате, хер в томате, прошептал я.
Что делаем?
Ждём, если хозяев положили, в чём я не сомневаюсь, то могут появиться разозлённые родственники, горя желанием отомстить. Или отряд самообороны, у курдов это как кружок по интересам.
Ч-ш-ш-и. Идёт кто-то, прошептал я и лёг на живот, выставив ствол винтовки вперёд.
Мимо нас, быстрым шагом, прошёл отряд в десять человек, половина были бабы с автоматами и снайперскими винтовками. Минут через десять раздались выстрелы, завязался бой, который то затихал, то усиливался. Раздалась длинная очередь крупнокалиберного пулемёта и всё стихло.
Ну вот, сейчас всё станет ясно, либо басмачи положили партизан, либо наоборот. Скорее всего бандиты победили.
Почему так думаешь?
У партизан не было пулемёта, а он стрелял последним, ответил я.
К бою. Кто-то идёт.
Мимо нас четверо пронесли двоих раненых, затем два бойца прикрывали отход своих. Через две минуты цепью шли игиловцы*, осматриваясь и пригибаясь. Сколько их было, непонятно, но то, что они преследовали курдов, к гадалке не ходи.
Идём басмачам в тыл. Они сейчас нагонят курдов, помощь им не помешает, сказал я.
Зачем? Это их разборки, мы не при делах, прошептал Миша.
Затем, что мы поможем курдам, а они нам. Одним нам не выбраться. Вкурил, Штурман? сказал я и добавил,
Собираемся быстро, я головной, Миша за мной, ты, майор, замыкаешь.
Не успел я договорить, как появилась группа, из шести человек, они бежали по следу своих.
Валим их, майор. Огонь.
Шесть басмачей поражённые в спину упали мгновенно, без криков и стонов.
Рюкзаки не берём. Вперёд.
Через триста метров мы услышали стрельбу и поняли, что басмачи настигли курдов. Подойдя на тридцать метров, мы открыли огонь в спину игиловцев*, которые сгруппировались перед броском. Со стороны курдов огонь был редкий, по всему экономили патроны. Когда стали падать сражённые нашими пулями в центре, по бокам повернулись в нашу сторону и открыли ответный огонь по нам. Слава Богу, что мимо и не долго, так как мы их перестреляли с майором очень быстро.
Теперь уходим на лёжку за рюкзаками.
А как же курды? Мы что, не будем с ними общаться? сказал Миша.
Они сами к нам придут.
На месте лёжки мы расположились так, чтобы контролировать ту сторону, с которой ждали гостей. Раздались автоматные очереди на месте боя, огонь был интенсивным, но не долгим. Вероятно, уничтожили тех, кто пошёл в обход слева или они добили курдов.
Через тридцать минут раздался крик:
Эй! Кто здесь?
Что говорят, майор? Понимаешь?
Да.
Ответить сможешь?
Да.
Тогда отвечай: «Путники».
Спрашивают: «Куда идём»?
«Домой, на родину».
«Где ваш дом»?
Отвечай: «Россия».
«Вы, нам помогли»?
«Мы».
«Почему»?
«Даиш* убили мирных людей, нам это не нравится».
«Выходите, не бойтесь, мы вам не сделаем плохо».
«Пусть один из вас подойдёт к нам».
Иду, без оружия.
Оружие опустите, чтобы не возникло недопонимания.
Подошёл курд в разгрузке Вьетнамской войны с поднятыми наполовину руками.
Салам, русские, сказал он на ломанном русском.
И тебе мир. Ты курд?
Да, курд, учился Москва. Ветеринарной академии.
В Люблино?
Нет, Кузьминки. Ты откуда знаешь?
Я из Москвы.
Значит, ты земляк?
Почти.
Идёмте, там наш командир хочет с вами поговорить. Только оружие отдайте.
Нет, оружие будет у нас.
Хорошо. Идёмте.
Как только мы вышли из густого кустарника, нас тут же окружили вооружённые курды. Направив автоматы нам в грудь, заставили нас остановиться и отобрали у нас оружие.
Не хорошо, земляк, обманывать, сказал я и сжал губы от досады.
Сам понимаешь, земляк, командир не любит, когда чужие с оружием около него.
Понимаю.
Нас привели к месту последней стычки, где мы принимали участие в оказании помощи курдам. Несколько человек обыскивали трупы на предмет оружия и боеприпасов, среди них были женщины. Неожиданно один из бандитов ожил, вскочил и захватил женщину сзади за шею левой рукой, правой приставил к горлу нож. С правого предплечья у него текла кровь. «Вероятно кто-то из нас с майором промахнулся», подумал я. Мы остановились от неожиданности, курды вскинули автоматы и, гомоня на своём, окружили заложницу и захватившего её.
«Говорит, что убьёт, чтобы отпустили его».
Земляк, скажи своим, чтобы отошли и опустили оружие, я решу эту проблему.
Курд что-то сказал на своём языке, но его не послушали, и не сдвинулись с места.
За спиной раздался резкий голос, и курды повиновались. Обернувшись, я увидел смуглого пожилого курда, чисто выбритый, нос с горбинкой, карие глаза, тонкие губы, которые он поджал. Ему было лет пятьдесят, может чуть больше.
Делай что хотел, сказал тот, который говорил на русском.
А-а-а, крикнул я и показал левой рукой за спину захватившего заложницу.
Тот, по инерции, повернул голову вправо, я выхватил из-за пояса за спиной «уракен», который при обыске не нашли и не отняли, метнул его в торчащее из-за заложницы правое плечо. Его откинуло от заложницы. Я быстро приблизился, схватил кисть правой руки и выбил нож, затем резко дёрнул его на себя и, сделав подсечку, повалил на спину. Повернул на живот и скрутил ему раненую руку, затем вторую и, быстро выхватив пластиковые наручники, связал его.
Ты мастер, земляк, я даже не ожидал такого, произнёс курд, протянул руку, Исса.