В тот момент он понял, насколько сильно умеет ненавидеть.
Захмелев, он немного поплакал, всматриваясь в материнский почерк.
Нет, нет. Не могли они его бросить, он никогда в это не верил. Как он мог думать о них плохо? Теперь же все изменилось. Теперь он получил весточку, которая, оказывается, ждала его почти десять лет. Это можно было считать подарком ему на день рождения, разве нет? Подарком от мамы и папы. За батареей милиция по время обысков ничего не искала. Или заранее знала, что там припрятано? Господи, сколько вопросов.
Эдик снова полез за батарею. Ничего. Только пыль. Но ведь должно быть что-то еще. Наверняка есть еще
Звонок в дверь застал его стоящим на коленях под столом. Открывать он и не подумал, поскольку никого не ждал, но на всякий случай выполз из-за стола и окинул взглядом комнату ничего, сойдет. Пусть бардак, пусть пустые пивные бутылки на столе и накурено. Его дом его правила.
В дверь позвонили снова. И сразу же еще раз.
«Трижды, изумился Эдик. Кто это может быть?»
Он вышел в коридор и остановился в ожидании.
Четвертый раз.
Сука прошептал Эдик и буквально рванулся к двери.
Открывая, специально гремел ключами в замке, чтобы незваный гость заранее пожалел о том, что решился появиться на пороге.
Но на лестничной площадке перед квартирой никого не было. Зато возле лифта, метрах в двух впереди, стоял немолодой мужчина с приподнятой рукой, собравшийся нажать на кнопку вызова лифта. На его плече висела большая черная сумка.
Эдик набычился и уставился на незнакомца, а тот, в свою очередь, удивленно взирал на Эдика.
А я уже было собрался уходить, пояснил мужик и убрал палец с кнопки. Думал, что
Насрать мне на то, что вы там думали, оборвал его Эдик. Что вам нужно?
Мужчина медленно стал приближаться. При этом вид у него был весьма виноватым. Он остановился на расстоянии вытянутой руки от дверного проема и перебросил сумку вперед, на живот.
Меня зовут Мигунов Михаил Иванович, представился он и внимательно всмотрелся в лицо Эдика. Боже мой, да ты вылитая мать Кто бы мог подумать Ты меня, наверное, уже и не вспомнишь, Эдуард. Я давний друг твоих родителей. Могу я зайти?
Эдик сразу понял, что Мигунов не врет по квартире он передвигался уверенно, будто бы уже бывал здесь раньше. Увидев на столе пустые пивные бутылки, тяжело вздохнул, покачал головой и поставил рядом с ними свою сумку. Вынул из нее бутылку красного вина и пакет с желтой черешней.
Чем богаты, как говорится, едва заметно улыбнулся он. А вот курить в квартире не стоило бы. На улице, кстати, такая приятная погода! Проветрим?
Эдику захотелось дать Мигунову пару советов касательно правил поведения в гостях, но вместо этого он вдруг решил прислушаться к рекомендации. Отворил балконную дверь, впустив в комнату шум вечерней жизни родного города, и тут же демонстративно закурил.
Вот и славно, теперь уже широко улыбнулся Мигунов и полез в сумку. Надеюсь, с вином я не прогадал.
Что вам нужно? вспомнил Эдик.
Мигунов оставил сумку в покое, сел за стол и сложил руки на груди.
Ты меня, наверное, не вспомнишь. Я бывал тут раза три или четыре. Я дружил с твоими родителями.
Эдик и бровью не повел.
Дружили, говорите? прищурился Эдик. Хорошим, видно, были другом, если они всего три раза вас пригласили. Или сколько там четыре?
Мигунов не обиделся.
Приглашали часто, но я не имел возможности бывать тут постоянно.
Теперь уже и не проверишь, обронил Эдик.
Верно, согласился Мигунов. Давай сразу к делу. Вижу, что ты мне не очень рад. Оно и понятно в принципе.
Давайте к делу, согласился Эдик.
Мамино письмо, смотрю, уже нашел.
Эдик подобрался. Коробка из-под шоколада лежала в самом центре стола. Мигунов смотрел на нее, не отводя взгляд, и словно что-то обдумывал.
Скажу сразу, Эдуард, что тебя никто не бросал. Побег родителей был вынужденным. Мама обещала все тебе объяснить в письме.
Она объяснила, ответил на это Эдик. Объяснила. А вам я почему должен верить?
А кому ж еще? удивился Мигунов. Я за тобой следил. Больше ведь некому. Родных у тебя не осталось, так что
Они живы? сдался Эдик и медленно подошел к противоположной стороне стола. Где они? Десять лет ни слова
Их нет в живых уже десять лет, спокойным тоном произнес Мигунов. Мне горько сообщать тебе это, но ты должен знать. Впрочем, я и сам знаю далеко не все, но этого, мне кажется, достаточно.
Эдик упал на стул, закрыл глаза и изо всех сил стиснул зубы. Не плакать. Не ныть. Нельзя перед этим не пойми откуда взявшимся «другом семьи» быть тем, кто ты есть. Надо, чтобы он видел, что Эдик вырос в сильного и жесткого мужика.
Мигунов же со вздохом снова полез в сумку, вытащил из нее тонкую пластиковую папку на резиночках, цепляющихся за углы. Таким образом папка надежно хранила то, что в ней было спрятано.
На.
Он подтолкнул папку в сторону Эдика. Она не доехала до него по столу совсем чуть-чуть.
Дарственная на антикварный магазин, прокомментировал Мигунов. Скажи-ка, парень, а чистый стакан у тебя найдется?
Эдик не шелохнулся. Тогда Мигунов, не переставая вздыхать, встал и сам пошел на кухню. Он бывал в этом доме и раньше и помнил, что стаканы мать Эдика держала на верхней полке кухонного шкафчика.
Вино помогло Эдику прийти в себя. Мигунова он выслушал внимательно, никаких вопросов не задавал, потому что если они и возникали, то Мигунов, словно читая мысли Эдика, тут же и отвечал на каждый из них.
Я именно этого и боялся: что ты, дружок, встретишь меня с дубиной наперевес. Потому готовился к визиту основательно. На самом деле я хотел прийти раньше, но понимал, что еще не время, сказал он, качая стакан с вином в ладонях. Спасибо тебе за то, что не выгнал и не сорвался на мне.
Эдику вино не понравилось. Вместо него он решил вернуться к пиву. Опьянение от раньше выпитого уже прошло плюс наложился стресс от визита Мигунова и от его сказочного подарка.
С твоим папой я познакомился на выставке картин молодых художников. Ее проводили в самой обычной, но очень большой квартире. Где-то в районе станции метро «Серпуховская», если не путаю. Такие сборища частенько устраивались раньше, люди там знакомились и приобретали предметы искусства. Вот там мы с твоим отцом и нашли друг друга. Я сам живописью увлекаюсь давно, но кисть в руках держать не умею. Потому поклонник до мозга костей.
Поклонник кистей, внезапно для себя улыбнулся Эдик.
Точно! хохотнул Мигунов. С юмором дружишь, это очень хорошо. Ну, если глубоко не погружаться, то скажу проще: твой отец предложил мне работу. Я должен был давать предварительную оценку каждой картине, которую ему приносили. Ты же уже в курсе, кто именно это делал?
Кто приносил-то? уточнил Эдик. Ага, в курсе. Воры в законе, да?
Спросил он с издевкой в голосе, но Мигунова это совершенно не задело.
Именно так, спокойно ответил он. Твой папа решил, что из меня получится отличный консультант. Я ведь действительно могу. Одаренный самоучка или эксперт по наитию вот именно так я бы сам себя охарактеризовал. О том, что твой отец тесно сотрудничает с бандитами, я понял не сразу. Он сам не говорил, и теперь я его очень хорошо понимаю. Он был очень внимательным к мелочам, и, чтобы во что-то поверить, ему необходимо было проверить все самому. С годами он превратился в подозрительного неврастеника, но что касалось его отношений с твоей мамой, то они оставались теплыми до самого конца.
Как они умерли? прервал его Эдик.
Банально, тут же ответил Мигунов. Машина, на которой они ехали из аэропорта, перевернулась на трассе.
Как вы узнали об этом?
Из новостей. На одном из фото я увидел дорожную сумку, вылетевшую из багажника такси. Точь-в-точь такая же была у твоей мамы.
Таких сумок в целом мире найдется миллиард! выкрикнул Эдик. Вы меня за идиота держите, да?