Уже не спросишь. Тон-Ата нет.
Кто это Тон-Ат?
Муж. Я никогда не спрашивала о маме, о прошлом. Почему? Не знаю. Но он будто провел запретную черту. Нельзя! И я молчала.
Помнишь маму?
Да. Она была
Как доктор Франк стал соперником
Нэя расширила глаза, перед ними возник Рудольф.
Доктор? сказал он, не глядя на Нэю. Чёрная безрукавка облепила его как вторая кожа. Шорты открывали те самые ноги, о которых она вспомнила только что на бревне, сидя с доктором. Бритую голову он замотал какой-то косынкой от жары, и это не выглядело смешно, но было непривычно. Но она прыснула как идиотка от внезапного смеха.
Вы тоже тут гуляете? опять спросил Рудольф.
Конечно, равнодушно отозвался доктор. А что ещё можно делать в лесопарке? Идём вот купаться.
Рудольф, загородив дорожку, не пропускал Нэю, как бы не видя её.
Вы купаетесь в этом мелком и противно-тёплом озере? С ними вместе?
А что? Они не люди? Или уж так нечисты?
Да нет. Я имел в виду но что он имел в виду, он не смог объяснить. Нэя обогнула его, пройдя по траве и царапая открытую шею и руки о кустарники, росшие впритык к дорожке. Кустарники были древовидные. Сверху посыпались прозрачные круглые жучки. Она завизжала, стряхивая их с себя. Рудольф стал собирать тварей с её волос, нежно касаясь кожи шеи и открытой части плеч, вызывая в ней почти наслаждение этими искусными касаниями, но по-прежнему не глядел в лицо и обращался к доктору. Вообще-то, я имел в виду, что вода не очень чистая по нашим стандартам
Нэя замерла, ловя его ласку и желая её продолжения, почти отключившись от восприятия всего прочего, поражаясь самой себе. Он притронулся к её губам ладонью, и Нэя как могло это быть? Отозвалась, шевельнув ими в стремлении поцеловать эту ладонь, забыв о гадких жуках, которых он почти давил. Его фигура тянула неким скрытым и мощным магнитом, ей хотелось к нему прижаться, от знакомого запаха возникло головокружение, как было в тот вечер, когда он вышел неожиданно из сумрака навстречу им с Антоном. Те же самые ощущения вернулись к ней, та же отменяющая всякий самоконтроль тяга к нему. Разум погружался в некие сумерки, в которых растворялось всё, кроме и не думающего её оставлять влечения. Вернее, она сама полностью этим влечением стала, на миг, но миг определённо сумасшедший. Ей хотелось оказаться с ним наедине, без доктора, но отменить доктора было невозможно. Франк же с проницательным любопытством наблюдал сцену их спонтанного безмолвного милования. Ещё минута, и деликатный врач ушёл бы в сторону, всё поняв, но Нэя отшатнулась от Рудольфа первая, почти шарахнулась в колючие на этом участке аллеи заросли.
Мне вполне подходит. Я, знаете ли, опростился за столько уж лет жизни с ними. Я разве стерильный? Немного же грязи это для иммунитета и необходимо. Для того, чтобы работал, Франк еле заметно ухмылялся, отлично уловив сам момент отторжения Нэей Рудольфа, откровенно проявившего примирительную ласку. Он и сам, забыв о собственной седине, включился в игры, играть в которые даже для Рудольфа было определённым безумством, учитывая его далеко не юношеский возраст. Но возраст был тут величиной относительной. Это на Земле они попадали под категорию зрелых людей, а тут? Доктор по виду был неотличим от местного пятидесятилетнего мужчины, а Рудольф и вообще жених в возмужалой молодости, потенциальный наполнитель казны Храма Надмирного Света.
А, ну если для иммунитета Рудольф смотрел на руку доктора, в которую опять вцепилась Нэя. Она сделала так, чтобы задеть его. Но и была потребность в защите от него. Она продолжала глядеть на майку Рудольфа, под которой дышала его великолепная грудь, не желая смотреть в его лицо.
У меня есть один знакомый жрец из столичного Храма Надмирного Света, начал доктор странную беседу, я спас его однажды от гибели чисто по случайности, а он принял меня за самочинного знахаря-травника. Потом он обещал мне провести обряд зажигания зелёного огня безвозмездно, когда у меня будет на то необходимость. Так что если тебе, он обращался к Рудольфу, будет в том нужда, скажи, если к тому времени я тебя не опережу.
Нашли для себя смазливую вдовушку? Их тут столько они готовы вцепиться в любого свободного кандидата в женихи, даже если тот уже является кандидатом на вселение в их Надмирные селения, и к дверям их Храма его вполне могут принести на носилках. Да и неизвестно, какой шлейф последствий из прошлой и вольной жизни часто тянется за очаровательными вдовушками.
Какой такой шлейф? О чём речь?
Местная публика привыкла открыто проявлять свои негативные качества, в том числе и банальную, но такую опасно-непредсказуемую ревность. Вам ли, знатоку местных нравов, и не знать? Вот я знаком с одним таким ревнивцем из их милой столицы. Он прямо так и говорит: «Любой, кто поведёт мою избранницу к дверям Храма, при выходе оттуда сразу отправится на поля погребений». А он с самой её юности решил, что она его избранница свыше, хотя она никогда ему и не принадлежала. Да и не могла в силу уж очень большого расхождения в их кастовом статусе. А ведь тут, доктор, очень сложное деление людей на касты, вы же знаете. А сердца человечьи, как и у нас на Земле, кастовых различий не имеют. Это ли не доказательство всеобщего равенства? Так вот, очень нешуточный персонаж, хотя и похож внешне на химеру. Ведёт своё происхождение от остаточной древней расы носителей атавистического гребня на голове и таких же агрессивных инстинктов. Но расово смешанный с благородной кровью континентальных аристократов. Он, если для исследователя, представляет прелюбопытный экземпляр. Из него буквально наглядно выпирают те самые швы, которыми природа сцепила эти две расы, отличные одна от другой, а тем ни менее дающие потомство при реализации полового сближения. И ведь они неимоверно тянутся друг к другу, как будто у неведомых создателей и было намерение сплавить их в одно целое, а замысел отчего-то остался недоделанным. Он сочетает в себе не сочетаемое. Красоту с уродством, ум с безумием, а редкую притягательность с одновременной непереносимостью его, если входить с ним в общение. Несмотря на корявость, он завораживает глаза, доктор, а сила внутренняя такова, что при осознанном её использовании он вполне может управлять другими как роботами. Но он этого осознания не имеет в себе и пользуется этой силой вслепую, как если бы я дал ему компьютер, а он начал тыкать куда попало. Мог бы и по случаю активировать ту или иную программу. То есть налицо деградация некогда высоко разумной расы людей, как вы же и объясняли Арсению Рахманову, с наличием также тех её жалких остатков, что одичали в необозримых джунглях на океанических окраинах континента. А этого обитателя столичных уже джунглей и женщины любят, совсем не самые убогие в Паралее, а даже и лучшие. Женщины, они чуют в нём то, чего не хватает их собственной расе для её полноценного выживания, так я думаю. Силы телесной и силы воображения, поскольку мозги у трольцев вялые и полусонные. Их внешность отточена и тонко прорисована, бесспорно, но им не хватает красок, они лишены выпуклости и правдоподобия. А он, этот тип, как целый, хотя и бесхозный баллон с красителями всех цветов, где они и бултыхаются в бессмысленной и невостребованной абракадабре. Его как будто щедрой малярной кистью рисовали.
А ближе к сути нельзя?
А вы не поняли, куда я клоню? Вы же схватываете саму мысль на лету, а тут не въехали?
Болтаешь очень много, путанно.
Он-то, колоритный сей гибрид, и стережёт за стенами одну тут обитательницу, и тоже по совпадению вдовушку. Сюда-то вход ему заказан, а в остальных пределах он бесчинствует, как хочет. А вдовушка, она без ритуала в Храме никогда и никому не позволит приближения к себе. Воспитание, знаете, аристократическое, да и гнёт традиций слишком уж велик.