5. Лирия
Лагерь 121
Я добираюсь до хижины моей семьи по листам обшивки и деревянным доскам, перекинутым через грязь. Такая здесь мостовая. Ровно в тот миг, как я проскальзываю под противомоскитной сеткой, небо раскалывает раскат грома. В хижине сухо; меня встречает густой запах похлебки. Наш дом, пять метров на семь, построен из неопласта, его украшают отштампованная звезда республики и крохотная крылатая стопа у самого пола. Непрозрачные пластиковые перегородки, спускающиеся с потолка, делят дом на две комнатушки. В передней части кухня и гостиная. В задней спальные места. Моя сестра Ава склонилась над маленькой плитой на солнечных батареях и помешивает похлебку в кастрюле. Я останавливаюсь у входа, тяжело дыша. Ава оглядывается на меня:
То ли ты стала бегать быстрее, то ли тучи собираются медленнее.
Я бы сказала, и то и другое. Потираю шов на боку и усаживаюсь за маленький пластиковый обеденный стол. Тиран все еще жжет хлам?
Угу.
Бедняга промокнет до нитки. Черт возьми, до чего же здорово пахнет! Я вдыхаю аромат похлебки.
В кастрюлю попало немного чеснока, сияет Ава.
Чеснок? Как он просочился через Лямбду? Они перестали накапливать новый груз?
Нет. Ава снова принимается помешивать похлебку. Мне его дал один из солдат.
Дал? По доброте своего благородного сердца?
И это еще не все.
Ава приподнимает подол, демонстрируя сверкающие голубые туфли. Не башмаки от правительства. Настоящие туфли из кожи и качественной резины.
Черт побери! А что ты дала ему взамен? потрясенно спрашиваю я.
Ничего! морщит нос Ава от такого обвинения.
Мужчины не дарят подарки просто так.
Ава скрещивает руки на груди:
Я замужем!
Извини, забыла, говорю я, прикусывая язык.
Ее муж Варон лучший из всех, кого я знаю, но его здесь нет. Он вместе с нашими старшими братьями Энгусом и Даганом пошел добровольцем в Свободные легионы сразу после того, как нас доставили в этот лагерь. Последний раз они связывались с нами из переговорного центра легиона на Фобосе. Сгрудились потеснее, чтобы поместиться в экран. Сказали, что отправляются с Белым флотом на Меркурий. А кажется, лишь вчера я пробиралась следом за Энгусом через вентиляцию Лагалоса в поисках грибов для его самогонного аппарата
А где мальчишки? спрашиваю я.
Лиам в лазарете.
Что, опять? Я ощущаю укол жалости.
Очередная ушная инфекция, говорит сестра. Сможешь утром зайти навестить его? Ты же знаешь, сколько
Конечно, перебиваю ее я. Я принесу ему немного оставшихся конфет, если остальные крысята их не сожрали.
Лиаму, третьему сыну Авы, только-только исполнилось шесть, и он слеп от рождения. Славный малыш.
Ты его балуешь.
Некоторых мальчишек нужно баловать.
Подхожу к своей племяннице Элле. Она лежит в коляске у стола и играет с подвешенным над ней маленьким мобилем, одной из поломанных игрушек ее брата.
Как поживает мой маленький гемантус в этот ужасный грозовой вечер? говорю я, поддевая пальцем ее носик.
Элла хихикает и хватает мой палец, а потом тянет его в рот.
О, у цветочка есть ротик!
Я покормлю ее после ужина. Не могла бы ты пока проверить у папы памперс?
Мой отец сидит в кресле, уставившись в головизор, я украла его у одного типа из Лямбды, слишком пьяного, чтобы следить за своей палаткой. Глаза у отца жемчужные и отстраненные, в них отражаются мельтешащие на экране помехи мертвого канала.
Давай я помогу тебе, па, говорю я.
Переключаю каналы, пока на экране не появляется гравибайк, мчащийся над меркурианской пустыней. Плохие парни преследуют плутоватого героя-синего, немного похожего на Коллоуэя Чара.
Все в порядке? спрашиваю я.
Снаружи грохочет гром.
Папа не отвечает. Даже не смотрит на меня. Я сдерживаю обиду и вспоминаю, каким он был, когда брал нас с собой в шахты. Его огрубевшие руки зажигали газовую горелку, и он хриплым шепотом рассказывал нам страшилки про Голбака-аспида или про Старого Шаркуна. Огонек горелки взвивался в воздух, и отец разражался веселым хохотом при виде наших перепуганных лиц. Я не узнаю этого человека это существо, принявшее облик моего отца. Оно лишь ест, гадит и таращится в головизор. И все же я отбрасываю гнев, чувствуя себя виноватой, и целую отца в лоб. Потом подтягиваю одеяло чуть повыше, под бородатый подбородок, и благодарю Долину за то, что отцовский подгузник чист.
Хлопает дверь. Это сыновья моей сестры влетают в дом, мокрые насквозь и перемазанные грязью. Следом входит наш брат Тиран, пропахший дымом свалки. Он самый высокий в семье, но страшно худой, тонкий как тростинка; его хрупкость особенно бросается в глаза, когда вечерами он сгибается над столом пишет книжки для детей: истории о замках, чудесных долинах и летающих рыцарях. Тиран встряхивает влажными волосами и пытается обнять Аву. Сестра с притворной скромностью показывает новые туфли своим ревнивым мальчишкам. Они спорят, как называется самый яркий из оттенков голубого, а я тем временем расставляю тарелки.
Лазурный! решают они. Как татуировки у Коллоуэя Чара!
Коллоуэй Чар, Коллоуэй Чар, передразнивает их Тиран.
Колдун лучший пилот в мире! с негодованием восклицает Конн.
Я бы в любой момент поставил на Жнеца в робоскафе против Чара в истребителе.
Конн подбоченивается.
Ты глупый! Колдун разорвал бы его на куски!
Ну, они друзья, так что в любом случае не станут друг друга разрывать, говорит моя сестра. Они слишком заняты, защищая вашего отца и дядей, разве не так?
Как думаешь, папа с ними встречался? спрашивает Конн. С Чаром и Жнецом?
А с Аресом? добавляет Барлоу. Или Вульфгаром Белым Зубом? Он ударяет кулаком по ладони, изображая грозного черного. Или с Танцором из Фарана! Или с Траксой
Да, они наверняка лучшие друзья. А теперь ешь.
Мы ужинаем, сгрудившись вокруг пластикового стола, а по крыше барабанит дождь. На столе едва хватает места для мисок и локтей, но мы как-то утрамбовываемся, едим жидковатую похлебку и обсуждаем преимущества истребителей над робоскафандрами в атмосфере. Когда мальчики говорят, что сегодня суп вкуснее, моя сестра улыбается.
После ужина мы собираемся вокруг папы, чтобы посмотреть головизор. Я разламываю половину шоколадной плитки «Космос» на семь частей. Свою долю прячу для Лиама и улыбаюсь, заметив, как Тиран отдает свой кусочек Аве. Неудивительно, что он такой тощий. Программа выпуск новостей. Ведущий-фиолетовый напоминает мне гелиона это такие тропические птицы, шастающие по нашим мусоркам. У ведущего невероятная копна белых волос и подбородок, достойный быть высеченным из гранита, но при этом трогательно изящные для мужчины руки.
С большой важностью он сообщает о триумфе Жреца, прошедшем в Гиперионе. Мои племянники тычут друг друга локтями, пока ведущий рассуждает о том, что следующий удар надо нанести по Венере, чтобы раз и навсегда покончить с Повелителем Праха и его дочерью, последней фурией. Моя сестра тихо вздыхает, украдкой погладив новые туфли. Пока что имена наших братьев и ее мужа не появлялись в списке потерь, который идет бегущей строкой внизу экрана.
Тирана притягивает этот далекий мир. В нашей семье мой брат всегда был самым мягким и сильнее всех рвался показать себя. Через несколько месяцев ему исполнится шестнадцать. И тогда он оставит всю эту грязь позади и улетит к звездам. Я невольно уже обижаюсь на него. Никому из наших мужчин не следовало покидать семью.
Мальчишки не видят тихого отчаяния моей сестры. В их красных глазах пляшет отражение голограмм. Наш цвет. Зрелище триумфа на Луне. Слава величайшего из сыновей алых, стоящего, вскинув сжатый кулак, рядом со своей золотой женой правительницей, которая так много нам обещала. Мальчишки восторженно воют. Думают, что смогут возвыситься, как Жнец. Они слишком малы, чтобы понять: наша жизнь сплошная ложь за всем этим блеском.