но в «конторе» вес имеет совсем незначительный,
оттого и ёрничает, юродствуя, косит под дурачка,
за которого его поначалу принимают очень многие.
В первые месяцы трудовой деятельности на заводе
Олейников прославился в отделе своим «десятым мая».
Рассказывали, что как-то раз в пылу одной перепалки
пригрозил дядя Толя оппонентам этой странной датой,
придёт, мол, десятое число, тогда все попляшете, суки.
Оппоненты кинулись к Степанову а что будет десятого?
Степанов, сделав умное лицо, сохранил интригу,
но не преминул полюбопытничать у бывшего прораба,
что такого-этакого совершит дядя Толя десятого мая?
Да просто ляпнул от балды, чтоб сидели и боялись!
удовлетворённо хихикает деятельный дядя Толя.
Забегали, значит? А то ишь, то нельзя, это не положено
Эх, молодёжь! Распустились, всё чаи гоняют, еболдосы!
Это смачное словечко так хорошо отражает реальность,
что Степанов будет таскать его за собой всю жизнь,
кого-то им шокируя, а кого-то, наоборот, веселя
вот такая память остаётся иногда у нас о людях, да
Так Олейников называет мастера Вовку Савушкина,
Вовка отвечает в хозяйстве за сбор металлолома,
ходит на работу важно, вечно при галстуке и с папкой,
ни хрена не делает, выражается туманно и витиевато,
балуется в своём кабинетике «весёлой травой»
а кто пойдёт его искать по грязи на металлоплощадку?
Да и вообще, кому он нужен со своим металлоломом?
Металлоломом в те годы брезгуют, дело копеечное,
Вовку и поставили им заниматься только потому,
что на что-то другое он не способен еболдос!
Положено отгрузить по плану пару вагонов в месяц
так весёлые хлопцы из погрузбюро сами всё закинут,
останется только оформить вот житуха-то, а?!
Выпроводив из кабинета развеселившийся народец,
Степанов убеждается, что в приёмной тоже никого нет,
секретаршу свою перед этим он услал в канцелярию
разговор с дядей Толей предстоит наисекретнейший.
Оба они пришли на Аянский патронный завод недавно,
дел им никто из предшественников не передавал,
поэтому приходится исследовать огромную территорию
в поисках сокрытых в земле «полезных ископаемых».
Завод строили наскоро, бардака хватало с избытком,
складским хозяйством никто толком не заведовал.
В первый же год Степанов наткнулся на сокровища
кто-то умудрился закопать в обваловке склада капсюлей
строительный вагончик, набитый тринатрийфосфатом,
который вечно искало основное производство завода.
Потом пришёл Олейников, тоже отрыл сдуру кое-что,
обнаружил под землёю какие-то огромные цистерны.
Тогда не так боялись недостач, как боялись «красноты»
красным цветом в бухгалтерии записывались излишки.
До Брежнева за излишки могли запросто расстрелять,
поскольку означали они нарушение техпроцесса,
то есть продукция выпускалась заведомо бракованная.
Любой кладовщик приходил в ужас, обнаружив излишки,
а иногда попросту прятал их скорее поглубже в землю
и рад бы сбыть тринатрийфосфат, но кому он нужен
Действовать Степанову приходится крайне осторожно,
скандал никому не нужен а ну как узнает Москва?
Договорились с заводской лабораторией взять пробы,
те пришли в оторопь в цистернах было чёрти-что,
адская смесь растворителя, кислоты и «солярки»,
рвануть может и не рванёт, но природу изгадит точно.
Не трогать? Но ёмкости нужны в хозяйстве как воздух,
некуда сливать приходящую кислоту и прочую хрень.
Значит, надо как-то нейтрализовать содержимое да слить.
Дядя Толя всю жизнь отработал прорабом на стройке,
он знает точно всё тайное всегда становится явным,
не найдёшь закопанный «нежданчик» сам помогут.
Он бродит со стальным щупом по откосам и карьерам,
допрашивает старых работников, гоняет с ними чаи.
Что ни день, то новая находка закопанный металл,
там и трубы, и кругляк, и швеллеры, и даже рельсы!
Да не по одной и не по две штуки лежат пачками
Не завод, а прямо археологический клад какой-то!
Ладно бы с цистернами подземными, там всё ясно
туда ухари местные сливали то, что девать было некуда.
Но кто металл закапывал, там земли сверху два метра,
это бульдозер с экскаватором работали, не иначе.
Бездонная страна какая-то одни делают металл,
другие его прячут да лучше бы крали и продавали!
Потому что теперь непонятно, что делать с найденным,
под каким соусом это всё можно теперь оприходовать.
Хоть инициатива и наказуема, но молчать тоже опасно.
На территории оборонного предприятия свои законы,
сюда доступ закрыт всем и милиции, и прокурору.
Сор из избы выносится крайне редко, случай не тот.
Нет, самим тут не справиться, нужна «помощь друга»,
утомлённый Степанов звонит своему «консильери».
Есть у него такой человек, дядя Лёша Самсонов,
неприметный дяденька лет за сорок с манерами рыси,
приставленный от отдела труда и заработной платы
следить за всем коммерческим подразделением.
Дядя Лёша готов распутать какую угодно хитрую загадку,
любому жалобщику докажет это ты заводу должен.
Плотоядно облизывая губы, он слушает Степанова,
потом высказывает вдруг неожиданное мнение:
Шум поднимать не надо, проблем не оберёшься.
То, что вы отыскали, давно уже сто раз списано,
поэтому дискредитировать руководство нельзя,
надо всё аккуратно выяснить, оценить масштабы,
а случай ввести в оборот со временем подвернётся.
Говорят, скоро разрешат переходить на хозрасчёт,
тогда со многими вопросами на заводе попроще станет.
Разрешат нам коммерцией заниматься, торговать,
вот тогда и надо будет аккуратно всё оформлять
Совет дельный, они торжественно жмут друг другу руки,
Самсонов ерунды не скажет, он к начальству ближе,
Степанов завидует ему втайне настоящий экономист,
смотрит далеко вперёд, всё просчитывает, мозгует,
не то что они с Олейниковым пехота, пушечное мясо.
Сегодня одно таскаешь, завтра другое грузишь,
сплошная текучка, некогда даже головы поднять.
Надо было сразу идти учиться на экономиста по труду,
сидел бы сейчас в чистом костюме, при калькуляторе,
как Пашка Боровлёв не бит, не клят, умничает
Степанов вздыхает, закуривает, вынимает лист бумаги,
где карандашом начерчена заводская территория
дело, между прочим, опасное и даже подсудное,
все бумаги такого рода хранятся в особом отделе.
Степанов наносит на план завода места своих находок,
любуется чем не карта спрятанных сокровищ? Хэх!
Он прячет карту в сейф, вынимает оттуда банку спирта,
чтобы выдать Олейникову не в качестве премии, нет,
спиртом дядя Толя рассчитается с бригадиром сварщиков,
которые опять делают на складах что-то важное и нужное.
Дядя Толя прячет банку в пакет, делает хитрый пируэт,
исчезая за дверью с неизменным: Эх, молодёжь!
А время катится себе дальше шальным колесом с горы.
Через полгода Самсонова переведут руководить ЖКХ,
где он скиснет дело гиблое, разваливающееся.
Многие заводские специалисты рванут в город, кто куда
Пашка Боровлёв станет главой муниципального района,
остальные ударятся в коммерцию, торговать чем попало.
Никому уже не будет дела до производства, до учёта
Степанов уедет в другой город на «хлебное место»,
станет заниматься мукой, крупами, макаронами.
Все бумаги его останутся валяться в рабочем сейфе.
Дядя Толя Олейников сходит пару раз к начальству,
выхватит фитилей за очередную добрую инициативу,
психанёт, плюнет и уволится пенсия давно заработана.
А мастер Вовка Савушкин стремительно разбогатеет,
поскольку вскорости заниматься металлолом
станет в России модно и весьма даже выгодно.
Степанов встретит Вовку как-то в аэропорту
того не узнать, одет с иголочки, пахнет вкусно.
VIP Савушкин будет долго трясти Степанову руку,