Хороший вопрос, ответил парень, всё так же улыбаясь. Он сюда приходит как на работу. С восьми утра до пяти вечера на своей смене, в любую погоду. С собой несёт сумку с обедом, термос с чаем, дождевик на случай дождя.
И вы его всегда впускаете?
А почему нет, старик безобидный, одинокий. Жалко его. Я здесь года два работаю, так он и до меня приходил. Все его пускают, он хороший дед.
Ваш хороший дед на меня чуть с кулаками не набросился.
Да что вы? искренне удивился парень. Он же божий одуванчик, и мухи не обидит. Сам себя считает хранителем Алленберга, говорит, что почти всю жизнь был здесь, ещё при немцах.
Неужели? Так он сам немец?
Вроде нет, имя русское у него Гаврилов Аркадий Михайлович.
Как же он мог быть здесь при немцах? не унималась я.
Да кто же его знает. Сколько здесь работаю, всегда его вижу. Только в выходные он не приходит, отдыхает, как и положено трудящимся. Он и живёт тут рядышком. Вон там, за забором, виден его дом.
Может, он сумасшедший?
Молодой охранник рассмеялся в голос. Что-то уж больно он весёлый. Странное место, странная я, что не нашла развалюх поближе к Калининграду и поехала в Тмутаракань смотреть на странных людей.
Не думаю, что он сумасшедший, сказал парень, немного успокоившись. Конечно, было бы логично так подумать: бывший клиент старой психбольницы не спешит покинуть её спустя много лет, но это не так. Он дед очень умный, знает обо всём на свете, вроде в молодости врачом был.
В этой больнице? спросила я, сама понимая абсурдность своего вопроса.
Насчёт больницы не знаю, а вот в воинской части, что находилась здесь после немцев, это точно. Он и жил прямо здесь.
Вот оно что, всю жизнь тут провёл
Он этого и не скрывает. Дед один совсем, ни жены, ни детей, вообще никого. Здесь хоть с нами поговорит.
Я задумалась. Мне стало жаль старика, что находил последнюю радость в своей жизни именно здесь, в месте, где радостного было мало.
Неожиданно в моей голове замелькали образы. Они проносились один за другим перед глазами, и мысленно я восхищалась ими.
Ну конечно же! Это гениальная идея фото старика на фоне старых зданий Алленберга. Применю разные фильтры, обязательно чёрно-белый. Это будут не просто фотки, а фотки с историей, с тайной. Это будет бомба, которая взорвёт всю выставку, я им это устрою!
Меня залихорадило от восторга и предвкушения такой интересной работы. Я уже видела то, чего ещё не было, и рвалась в бой. Любой ценой мне нужно поладить с несговорчивым стариком и получить эти фотки.
Как вас зовут? поинтересовалась я.
Андрей.
А меня Лера. Мне было очень приятно поговорить с вами, узнать много интересного об этом месте, сказала я, расплываясь в кокетливой улыбке.
Зная о своей привлекательности, я иногда пользовалась этим, подключив данное мне от природы обаяние. Рецепт простой и всегда беспроигрышный: немного улыбки, прямой ласковый взгляд, честный и заслуженный комплимент и Вуаля! То, что мне нужно, уже у меня в руках.
Андрей, у меня будет к вам очень маленькая просьба, продолжила я.
Парень растерялся, но, несмотря на его смущение, я уже понимала, что он готов выполнить любую мою просьбу.
Если я смогу, то конечно Я вообще людям люблю помогать
Я была уверена, что вы не откажете мне.
Так чем же я могу помочь?
Андрей, я бы хотела ещё раз приехать сюда в вашу смену. Обещаю, что пальцем не трону ни одно здание, попыток войти в них тоже не будет. Мне нужно только пофотографировать.
Хорошо, сказал он, довольный тем, что моя просьба оказалась такой простой для него. В эту субботу как раз моя смена, вы можете приехать.
В эту субботу у меня не получится, много работы на выходных. Может, на неделе? хитро улыбнулась я.
Тогда в среду. С восьми утра я буду на месте.
Отлично. Подъеду во второй половине дня. Если повезёт и будет ясный день, то солнышко как раз окажется за зданием кирхи. Это именно то, что нужно.
Я не стала посвящать парня во все свои планы. Не сказала и о том, что ему предстоит уговорить старика поучаствовать в моей съёмке в качестве модели. Не сегодня, уже не сегодня.
Может быть, оставите свой номер телефона на всякий случай? смутился он.
Мы обменялись номерами и попрощались у моей машины, припаркованной в стороне от старого больничного комплекса.
Внутри меня бил фонтан образов, которые мне не терпелось воплотить в жизнь с помощью любимой раритетной зеркалочки. В своём воображении я уже видела, куда будет лучше встать старику, в каком направлении ему повернуть голову. Можно будет сделать пару снимков у водонапорной башни и внутри здания. Я представляла, как старик медленно идёт по старому больничному коридору. А ещё эта злость в его глазах такая естественная, живая. Фото будут невероятными!
Моя голова, переполненная образами, просто горела. Я желала только одного среды.
Глава 2
Добрый день! дружелюбно сказал старик, встретив меня у ворот Алленберга.
Добрый! ответила я ему улыбкой.
Вы уж простите меня за нашу прошлую встречу. Он распахнул передо мной железные ворота, предлагая войти. Я уже так давно не слышал: Велау, Кёнигсберг. Разозлился, и сам не пойму почему. Старый стал, капризный как ребёнок.
Это вы меня простите, что потревожила вас.
Он засмеялся и махнул в мою сторону рукой.
Вам уж точно извиняться не нужно. Думаю, я тогда здорово напугал вас. Место это для многих таинственное и даже мистическое, а тут я появился, злой как чёрт.
Сказать, что я была удивлена, это ничего не сказать. От злобного старца, которого я встретила здесь несколько дней назад, не осталось и следа. Сейчас передо мной стоял милый, приветливый дедушка. Он всё время робко мне улыбался, поправляя от волнения козырёк своей тёмно-синей кепки.
Мы прошлись с ним вокруг зданий больничного комплекса, и старик рассказал мне всё о каждом сооружении, вплоть до кладовых.
Видите ли, Алленберг был одним из самых старых лечебно-профилактических учреждений для душевнобольных в Восточной Пруссии. Желая изолировать пациентов в сельской идиллии, больничный комплекс построили на берегу реки Алле (сейчас уже Лава) в невероятно живописном месте. Здания учреждения расположили в форме прямоугольного корпуса, в четырёх углах которого размещались палаты. На юго-западной стороне для женщин, а на северо-восточной для мужчин. Имелись также отдельные здания с одиночными палатами для буйных. С обеих сторон лечебная секция была разделена на три части: спокойные пациенты «из образованных классов», спокойные «из необразованных классов» и возбуждённые пациенты. Также была отдельная палата для смертельно больных и эпилептиков. Двухэтажные здания для пациентов выстроили так, чтобы палаты располагались снаружи и больные могли любоваться приятным видом на окрестности, в то время как коридоры были ориентированы на двор. В зданиях имелись спальни на четыре, восемь и двенадцать коек. В углах зданий располагались комнаты отдыха, бильярдные и музыкальные салоны. На первом этаже находились комнаты для медицинского персонала. Все помещения освещались газом, поставляемым местным газовым заводом, а отапливались с помощью труб, подающих тёплый воздух. Здесь были музыкальные и театральные секции, совместно отмечались праздники1. Старик ненадолго замолчал и, остановившись, задумчиво окинул взором больничный комплекс.
Алленберг был удивительной клиникой, продолжил он, кстати, она одна из немногих, где активно практиковалась трудотерапия. Здесь находились столярные, кожевенные, слесарные, сапожные и гидравлические мастерские, пекарня и прачечная, а ещё своя ферма, конюшня, огороды, сады. Пациенты исцелялись трудом и сами себя кормили.