Ещё месяц прошёл. Там у Риммы юбилей наклёвывался, но эта не позовёт. Позвонила в библиотеку Оле. Опять ответ: «Её сегодня не будет» Людмила возмутилась: «Да что у вас за работа такая, вечно её нет!» «Постыдитесь, женщина, она на похоронах». И трубку шмякнули.
Позвонила Светке: «Кто у Оли умер?» Она вздохнула: «Таня Асоян. Представляешь, никто из нас с ней не был, одна Оля помогала. Завтра похороны. Я решила пойти, поддержать молодого вдовца». Людмила Васильевна решила тоже пойти: а что, всё возможно.
В кафе на поминках стало особенно заметно, как Альберта третируют дети. Если бы не мужья Татьяниных подруг, он бы сидел совсем один. Света и Людмила из солидарности тоже сели поближе к нему. Оля подошла только один раз: «Держись, Алик. Пойду я, детям тяжелее». Он кивнул.
Недели через три спросила у Светы: «Как там вдовец?» «Съехал». Ну и дела! «К кому?» Светка заржала: «Переходящий вымпел пока не вручён. Просто съехал на съёмную квартиру».
Альберт продержался дома только несколько дней. Дети вели себя по-прежнему, даже хуже. Потом сын привёл какую-то девку непотребную, отец мягко пожурил сына, сын послал. Альберт в полной растерянности пришёл к Оле: «Я больше не могу». Оля погладила его по головке: «Алик, вспомни, как ты своего отца послал. И небо не разверзлось. Несправедливо? Да. Ты-то не родил-женил, а выкормил и выучил. Нелюбовь им Таня в голову вложила, и это въелось надолго, если не навсегда. Карине 30 лет, сама мать, а вы её всё с ложечки кормили. И что, будешь дальше кормить? Дай им возможность пожить самостоятельно и на свои. Эту девку Эдик для тебя привёл, чтобы ты бесился, да ещё бы и её обеспечивал. Давай мы тебе квартиру поищем».
И Альберт съехал. Трусил немного, попросил Олю с ним за вещами заехать. Но дома никого не оказалось. Он спешил, нервничал. А Оля сказала: «Собирайся основательно. Я же вижу, что больше ты сюда не придёшь». Аккуратно складывала одежду, заглядывая в список. Машину загрузили до крыши. Так же основательно всё разложила на съёмной квартире. А потом сказала: «А теперь поставь машину в гараж и начинай копить на новую. Ну, что ты рот открыл? Аличек, ты что, из-за этого г будешь с детьми родными судиться?».
Добрым словом он помянул Олю, что машину заставила вернуть, когда Карина через неделю позвонила на работу: «Мне нужна машина!» Без обращения, как уже несколько лет. «В гараже» ответил и трубку бросил. А машину ещё заправлять нужно. И ремонтировать.
Через пару недель Карина зашла в библиотеку и спросила: «Тётя Оля, отец что, не собирается свою часть комуслуг оплачивать?» Оля хладнокровно уточнила: «Ты спрашиваешь, собирается ли он жить в этой квартире? Или делить её? У вас два варианта: или вы продаёте квартиру, делите деньги на три части и разбегаетесь, или договариваетесь с братом и без формальностей делите квартиру и платите за себя пропорционально занимаемой площади сами. А отец будет платить за съёмную квартиру». Карина заплакала: «Тётя Оля, как всё плохо! У нас поле боя, а не жильё. Без отца стало даже хуже». «Понятно, что хуже. У вас был общий враг, который к тому же вас кормил. Теперь так уже не будет».
Слишком часто Светке звонить нельзя. А узнать о перспективном женихе хотелось. Людмила Васильевна позвонила Оле в библиотеку и услышала, что она на больничном. Поехала её навестить, но в дверях её встретила Римма и сказала, что к Оле нельзя. Это было оскорбительно и странно, но пришлось уйти. Звонок Свете. «У Оли погиб сын». Людмила возмутилась: «Почему меня не впустили? Я бы с ней поговорила!» «Лучше не надо, мы все помним твоё второе имя». Возмущённая Людмила вновь поехала к Оле, благо у преподавателя времени побольше, а у Риммы рабочий день с восьми до пяти. Но в дверях встал Виктор: «К Оле нельзя». Людмила Васильевна возмущалась: «Оля от этой изоляции болеет, давно бы в себя пришла, если бы не их заслон».
Но Оле пришлось подняться, потому что слегла Римма. С тем же диагнозом и примерно в той же стадии, что у Тани Асоян. Именно Оля настояла на операции, на которую врачи не очень охотно пошли, утверждая, что шансы ничтожны, она же ухаживала до и после, меняясь иногда с Инной. У Людмилы Васильевны не было причины навещать больную, не те отношения, однако любопытство замучило. «Ну как там?», спрашивала она соседку, но та только отмахивалась на бегу.
Как-то вдруг все окружающие обзавелись сотовыми телефонами. Только вчера, казалось, проблемой было дозвониться, а сейчас пожалуйста у каждой дамы в сумке трубка. Пришла Людмила Васильевна из колледжа домой, а на кухне Инна с кем-то разговаривает. Заглянула а она в трубку бубнит. Прислушалась «Алик». «Что за Алик?»
Оказалось, Асоян. «Ты что же, у тётки единственную любовь отбила?» «Да ну вас, Людмила Васильевна. Мы договариваемся к Оле на дачу съездить большой компанией. На участке прибраться, домик просушить. Заодно и шашлычков покушаем». «А что за компания?» «На одной машине Витя за рулём, на другой Алик». «А мне там места не найдётся?» Инна взглядом заюлила: нет, всё битком. «А Римма что, одна останется?» «Нет, Римма с нами едет, отчасти ради неё поездка затевается». «И что же, она в одной компании с Альбертом согласилась ехать?» «Они вместе живут».
Вот это да! Оказалось, Алик из больницы не выходил, в палату не впускали, так он внизу высиживал. Продукты привозил, Олю с Инной развозил, когда они менялись. На чём развозил? Когда всё это случилось, он понял, что без машины никак. В кредит влез, но машину купил. Ну, а уж из больницы они вместе уехали. Сначала к Оле, а потом к Римме перебрались.
Месяца через два Людмила Васильевна чуть не столкнулась с ними в гастрономе. Алик, крупный статный мужик, резко поседевший за последние полгода, выглядел весьма импозантно, особенно на фоне своей непрезентабельной спутницы. Не доходящая ему до плеча маленькая ростом, но грузная Римма, в мохнатом выцветшем красном берете и потёртом пальто, припадая на левую ногу, везла тележку. Он догнал её и перехватил тележку: «Не женское дело грузы таскать». «Алик, я для опоры» «Опора у тебя я». Она поглядела на него таким бесстыдно счастливым взглядом, что шедший навстречу плюгавенький мужичок развернулся и долго глядел с завистью им вслед.
Глава вторая. НАСЛЕДСТВО САВЕЛЬЕВЫХ
Придя с работы и управившись с домашними делами, Людмила Васильевна садилась к телефону и звонила кому-нибудь из знакомых. Чаще всего это была Ира, с которой они когда-то вместе учились в школе. Если Ира не отвечала, звонила ещё кому-нибудь. Но лучше, конечно, Ире. Её коллега Ядвига под настроение могла, к примеру, ляпнуть: «Ну и что у тебя случилось за те три часа, что мы не виделись?» А Вера Андреева и вовсе по-хамски отрезала: «Люда, смотри на часы. У меня маленькая внучка. После восьми прошу не беспокоить». Людмила Васильевна даже посоветовалась с Ирой: может, отчистить её и прекратить общение? Ира ей ответила, что всё зависит от того, кто кому больше нужен. Если ты можешь с ней не общаться, тогда рви отношения, а если она тебе всё же нужна, тогда молчи. Пришлось стерпеть. Тем более, что среди однокурсниц уже подруг почти не осталось. Летом Людмила Васильевна разругалась ещё и с Таней Савельевой.
Были они на даче у Оли. Это была воистину дача, а не дачный участок, как у всех соседей. Разработан был только маленький клочок, на котором росла чахлая не разреженная морковка, лук на перо и укроп, всё это изрядно заросшее сорняками. На прочей площади буйствовала одичавшая малина. Две яблони и одна вишенка у строительного вагончика, приспособленного под дачный домик и всё. Хозяйка предпочитала валяться на травке или гулять по окрестностям. Ну, Людмила Васильевна и высказала Оле своё возмущение. В ходе её монолога Таня дважды весьма чувствительно её толкала, а потом вскочила и сказала: «Всё, давай на электричку!» И стала вещи собирать. «Как же, мы собирались на семичасовую», растерялась Людмила. «Как хочешь», сказала Таня и устремилась к калитке. Одной добираться до станции не хотелось, поэтому пришлось бежать за ней, на ходу извинившись перед хозяйкой за Татьяну, которую неизвестно какая муха укусила. Только в вагоне, в который влетели в последний момент, ей удалось высказать Тане своё возмущение: «Она обед на всех готовит, а ты вдруг срываешься! Это бестактно по отношению к Оле!» Таня зашипела змеёй: «Кто бы о такте говорил! Заладила: о внуке позаботься! Сноха ещё год назад его в Москву увезла и видеться не даёт. Тактичность твоё второе имя». Ну, и разругались. В конце концов, кто виноват? Почему она не сказала об этом раньше? Людмила Васильевна нашла бы нужные слова, чтобы подбодрить подругу, и совет нужный дала бы! А долг перед землёй всё равно никто не отменял!