Хуторцо́ву Максиму Ани́симовичу посвящается.
Лёвка кривился, хмурил брови, пытался делать вид, что ему не всё равно. Мама качала головой, всплёскивала руками и продолжала говорить о его несерьёзном отношении к урокам и вообще к своему будущему. А всё из-за очередной двойки по истории. Ну не любит он историю, не интересно ему! Какая разница, кто там и что сделал, если это было сто лет назад? Вот если бы в школе был предмет по изучению будущего, новейших технологий в этом бы Лёвка точно преуспел.
Нет, ты только посмотри! Он ведь меня даже не слушает! мамина отчаянная реплика теперь уже предназначалась папе, который вошёл в комнату, задумчиво почёсывая профессорскую бородку. Твой прадед
в двенадцать лет снаряды подавал и героем стать успел. Мам, да знаю я! Слышал уже сто раз. Сколько можно? Я не прадед. Я Лёва, мне двенадцать, и живу я в XXI веке. У меня другие заботы и медали. Какая мне разница, что там прадед делал?
Отец, я так больше не могу. Поговори ты с ним!
Папа сложил руки на груди:
Ну, двойку тебе исправить придётся. Так что, в выходные никаких гулек. А в том, что ты про прадеда говоришь, ты неправ. Очень неправ. Благодаря ему сегодня есть ты, и у тебя есть будущее. Если бы история изменилась тогда, сейчас неизвестно, кем и где был бы ты, и, вообще, был ли.
Началось, Лёва закатил глаза.
Не гримасничай! папа подошёл к книжному шкафу, достал книгу и протянул её сыну. На вот, лучше почитай. Это история твоего родного края, не какая-нибудь там отвлечённая и обобщённая, а собственно, твоя. И про прадеда там, кстати, тоже есть.
Лёва скривился ещё сильнее при мысли, сколько же у книги почти трёхсантиметровой толщины может быть страниц.
Спасибо. Наказал. У меня двойка по истории. Когда мне ещё это читать?
Перед сном. Интереснейшая вещь и гораздо полезнее твоих этих технороботов.
Трансформеров.
Вот уж здесь точно никакой разницы! заметил папа. Твой прадед, мой дед, всегда говорил моему отцу, а тот мне, а дед это от своего прадеда усвоил: любые наши поступки влияют на будущее. Без прошлого нет будущего. Даже плохое прошлое даёт хорошие уроки, чтобы не повторять ошибок. А тот, кто не знает своих корней, тот никогда не будет крепко стоять на земле и не будет понимать, кто он в жизни. Сегодня иди уже отдыхай, а на досуге подумай о том, что я сказал.
Лёвка пошёл в свою комнату, бросил книгу на стол и плюхнулся на кровать. Потом минуту подумал и потянулся за увесистым томом: на обложке значилось «Время. События. Люди.». Мальчик стал листать страницы, пестрящие текстом с редкими вкраплениями фотографий его родного города и области и документов.
Скукота Это папе интересно. У него как раз древняя профессия. Он генеало́г, а генеало́ги ох как любят семейные истории. Да и вообще всякие истории. Работа у них такая, Лёвка вернул книгу на стол, повернулся на бок и попытался дремать, но сон не шёл.
Мальчик снова сел на кровати. Отец не отступит, придётся читать. Лёвка потянулся за телефоном, и через несколько минут электронная версия книги была скачана на гаджет.
Вот так намного лучше! Буду читать понемногу, когда и где получится. Кто вообще сейчас читает бумажные книги? Тем более такую тяжёлую каждый день в школу не потаскаешь вместе с учебниками.
***
Завтра долгие выходные, аж до десятого мая. Но сегодняшний день нужно просто пережить. Всё как обычно: походы по музеям, выставкам и панорамам, посвящённым событиям Великой Отечественной войны и Победы. Безусловно, это, наверное, важно и нужно. Каждый год 9 Мая родители возят Лёву к «Вечному огню» возлагать цветы на могилы воинов. А после они едут в Гусаровку, где похоронен его прадед Дмитрий Анисимович, и кладут букет гвоздик, перевязанный Георгиевской лентой, на его могилу. Лёвка не против традиций, он даже готов их соблюдать. Но скучно всё это и неинтересно. Война была Но когда это было?! Сто лет назад! Никто уже и не помнит.
Мальчик попытался вслушаться в то, о чём говорила экскурсовод. Опять бои под Гусаровкой. Лёвка стал рассматривать знакомую панораму, выполненную с использованием современных технологий. Такое чувство, что если шагнуть за стекло, сам там окажешься. Действительно, эффект завораживает. Взгляд Лёвки остановился на белокуром мальчугане лет десяти. Чумазый, без рубашки, в одних штанишках, доходящих до колен, таких же грязных, как и он сам, которые держались на одной лямке через плечо. Мальчуган стоял посреди боя вместе с солдатами. Было в нём что-то знакомое. Странно, но раньше Лёвка вроде его не замечал на картине
Экскурсовод повела класс в следующий зал. Лёвка задержался. В их музее по старинке заставляли надевать специальные тапочки, которые здорово скользили по натёртому паркету. Мальчишка сделал круг по воображаемому катку и, разогнавшись изо всех сил влетел головой прямо в экран панорамы.
Внутри всё содрогнулось от падения. Голова сильно болела в месте удара. В ушах стоял сильный шум, будто кто-то работал электродрелью, что ещё и разделялось на несколько голосов. Лёвка уже жалел о своей беспечности и боялся открыть глаза. Шум не стихал.
Вдруг незнакомый детский голос с хрипотцой заорал ему прямо в ухо:
Живой? Ишь, как тебя вертануло!
От неожиданности Лёва открыл глаза. Мутное изображение стало проясняться, и он увидел возле себя замурзанное личико, обрамленное белокурой шевелюрой.
Чего? Ты кто?
Я? Я-то Митька. А ты? Откудова ты вообще тут взялся? Бой в самом разгаре. Взрывной волной тебя, что ли, принесло?
Лёвка стал мотать головой, пытаясь прийти в себя:
Какой бой? Что ты такое говоришь? Лёвка попытался встать на ноги.
Ответом на его вопрос загрохотал автомат, и что-то громыхнуло так, что заложило уши. Митька ухватил Лёву за плечи и силой прижал к земле рва, в котором они находились. Сверху на головы им посыпалась земля.
Темнеет уже. Щас замолкнут, со знанием дела заключил он.
Кто замолкнет? Что вообще происходит? Я в музее на экскурсии был, промямлил Лёвка.
Здорово, видать, тебя приложило, раз не помнишь ничего, мальчишка вытер локтем нос. Ничего, очухаешься. Меня тоже один раз так шмякнуло, что еле мамку вспомнил. Война идёт. С немцами. Сейчас 1944-й год. Это хорошо, что тебя в окоп закинуло сразу, а то б не жилец, Митька помотал головой.
Лёвка смотрел на чумазое лицо с таким же, как у него самого, вздёрнутым носом и ямочками на щеках и думал о том, что вряд ли он так быстро сошёл с ума. Он точно помнил, как разогнался скользить по полу музея и ударился об экран панорамы. Наверное, он потерял сознание, и это всё ему снится. Скорее всего, он уже в больнице, а когда очнется, рядом будут папа с мамой. Это просто обычное сотрясение мозга.
Ладно, ты это сиди тут и не поднимайся. Я сейчас ребятам подсоблю и сразу к тебе. Надо врагу дать подзатыльника на сон грядущий.
Невысокий коренастый мальчуган юркнул за поворот укрепления. Лёвка попытался расслабиться. Тут всё вокруг снова задрожало, отзываясь где-то внутри. Раздался взрыв совсем рядом, а земля точно застонала в ответ, и Лёвка, вжавшийся в стену окопа, словно услышал всю боль этого стона. Едва стихло, Митька уже тащил ящик с чем-то очень тяжёлым. Когда он поравнялся с Лёвкой, тот по инерции приподнялся и стал подталкивать ящик с противоположной стороны, чтобы помочь своему новому знакомому. На вид Митьке было примерно столько же лет, сколько и Лёвке, только говорил он как-то странно. Современные мальчишки так не разговаривают.
Шустрик, где ты запропастился? Я уж думал, случилось что, к ним подбежал, наклоняясь ниже уровня окопа, мужчина в военной форме времён Великой Отечественной. Это Лёвка хорошо запомнил из папиных рассказов и детских фотографий прадеда с солдатами. Вдруг при этой мысли у него всё помутнело в глазах, и мальчик стал оседать на землю.