Двери мелькали одна за другой, и вскоре Джек ощутил давящую усталость. Впереди уже виднелся каменный тупик, в который упирался коридор третьего этажа, а мальчику все не везло. В глазах рябило от бесконечного круговорота ярких красок и всевозможных текстур, да так сильно, что в какой-то момент к горлу Джека подкатила предательская тошнота.
Он устал, был чертовски голоден, растерян и, к тому же, изрядно продрог. Намокшие шерстяные брюки при каждом шаге облепляли его худые ноги, заставляя безостановочно морщиться от холода, а в коричневых осенних ботинках противно хлюпала дождевая вода.
Больше всего на свете Джеку сейчас хотелось ввалиться в первую попавшуюся комнату, сменить носки и выпить горячего чаю с молоком.
Не отчаивайся, маленький друг, утешающе прохрипел голос, когда впереди замаячила глухая стена.
Коридор третьего этажа кончился. Оставалось всего две двери по правую сторону единственные комнаты, мимо которых мальчик не успел еще пройти.
В носу у Джека противно защипало. Но на этот раз не от пыли, а от разочарования и обиды. Очевидно, ему и в самом деле придется таскаться по этому злополучному этажу всю ночь в глупой надежде на то, что в конечном итоге на него снизойдет какое-нибудь озарение.
Опустошенно выдохнув, он замедлил шаг. Затем остановился у предпоследней комнаты. Опустил на пол чемодан, казавшийся ему теперь невыносимо тяжелым. Подрагивающими руками водрузил сверху пыльное чучело. И бездумно уставился на ярко-розовую дверь, разрисованную толстыми детскими фломастерами.
На ее поверхности кувыркались, потягивались и всячески дурачились неумело нарисованные коты. Они были настолько нелепыми, лишенными всяких логических пропорций, и такими толстыми, что мальчик невольно улыбнулся. А затем поднял глаза повыше и обомлел.
Комната Энни! воскликнул он.
«Энни Стоун», подтверждала латунная табличка, прибитая к девчачье-розовой двери парочкой кривых гвоздей.
Сам не зная почему, в это самое мгновение Джек ощутил себя гораздо лучше. Ему вдруг стало так спокойно и уютно на сердце, словно кто-то набросил на его замерзшие плечи толстое стеганое одеяло. Или наконец напоил кружкой горячего сладкого чая.
Это и в самом деле непередаваемое чувство встретить что-нибудь знакомое в месте, которое кажется тебе таким непознанным, чужеродным и даже отталкивающе-жутким.
Это ведь ее комната, верно? на всякий случай спросил он у Пыльного Ворона, смиренно темневшего грудой перьев верхом на потертом чемодане. Той самой Энни?
Разумеется, чучело блеснуло черными глазами.
«Как было бы здорово жить по соседству», подумал Джек.
И весь этот угрюмый дом, и его промозглый третий этаж мигом бы заиграли другими оттенками, знай Джек, что за стеной его спальни ютится Энни.
Тому, кто обитал в соседней комнате, несказанно повезло. Он успел заприметить краем глаза прямоугольник металла с выдавленными на нем буквами, когда бегло осматривал эту часть коридора крайняя спальня была занята. Увы, у Энни Стоун уже был сосед.
Мальчик бы все отдал за то, чтобы оказаться на его месте. Кем бы он ни был.
Джек вздохнул и нехотя перевел взгляд на самую последнюю дверь. И обомлел от удивления.
На ее тщательно отшлифованной поверхности цвета черного шоколада висела именная табличка такая же, что была приколочена к розовой двери босоногой девчонки. И на ней поблескивали до ужаса знакомые буквы.
Моя комната! радостно выпалил Джек. На этой двери мое имя!
Не помня себя от счастья, Джек подхватил одной рукой и чемодан, и чучело птицы, будто внезапно ощутив неистовый прилив сил. А второй решительно толкнул темную деревянную дверь с надписью «Джек Питерс». И наконец вошел в свою комнату.
Если бы я только знал, что моя дверь окажется в самом конце, воскликнул он, оглядываясь по сторонам и изучая свое новое жилище. Я бы сразу прекратил поиски и направился туда!
Казалось, словно кто-то прочел мысли мальчика, и в точности воплотил все его мечты в этом странном месте.
Стены спальни были оклеены сине-сизыми обоями, изображающими бескрайнее ночное небо. То тут, то там на его бездонном полотне легкомысленно подмигивали фиолетовые и золотые звезды, казавшиеся на удивление правдоподобными. Даже чересчур, как отметил про себя мельком мальчик.
Вверху, под самым потолком, медленно перекатывалась полная луна. Разумеется, не настоящая, а всего лишь светильник в резном абажуре, до ужаса похожий на ночную спутницу земли.
Казалось, что Джек каким-то невероятным образом угодил в сказочный мир, наполненный одним лишь сиянием небесных светил. И это приводило его в неописуемый, по-детски бесконечный восторг. Поскольку вряд ли на этой планете когда-либо существовал еще один ребенок, который столь горячо любил бы созерцать ночной небосвод.
Продолжая разглядывать спальню с широко раскрытым от восхищения ртом, Джек на ходу опустил свой чемодан у пузатого лакированного шкафа, а затем шагнул к невысокому комоду, стоящему неподалеку от входной двери, и осторожно водрузил на него птичье чучело.
Это невозможно, мой маленький друг, возразил Пыльный Ворон, которому явно пришлось по душе его новое место обитания.
Мальчик не зря выбрал именно комод его крышка была отполирована до зеркального блеска, и наверняка была ничуть не хуже той лакированной полки в шкафу у чучельника, на которой некогда проживал Пыльный Ворон.
Но почему? удивился Джек. Ведь дверь, которую я искал, оказалась самой последней. Эх, если бы я начал не с того конца
Он замолчал, остановившись посреди комнаты, и задумчиво почесал кончик носа.
В спальне было сухо и тепло, и мальчик понемногу начал согреваться. Еще бы кто-нибудь предложил ему поздний ужин и этот день вполне мог сойти за один из тех, о которых спустя время резко меняешь свое мнение.
То, что ты ищешь, мой маленький друг, неизбежно оказывается в самом конце, прокаркала мертвая птица. Потому что, обретая желаемое, ты прекращаешь свои поиски. Следовательно, откуда бы ты ни начал, это всегда будет начало.
Джек впервые за последнее время ощущал себя по-настоящему счастливым, и поэтому не стал продолжать этот запутанный разговор. Просто заключил про себя, что старому чучелу, вероятно, виднее.
Распахнув створки гардероба и подтащив чемодан поближе, мальчик уселся на пол и принялся копошиться в своих пожитках. Ему нестерпимо хотелось наконец сменить носки. Однако, как он ни пытался отыскать запасные, ему это никак не удавалось. В конце концов, когда он полностью опустошил свой саквояж, выяснилось, что никаких сменных носков-то у него и нет. Только осенние куртки, несколько пар теплых штанов и парочка школьных рубашек с накрахмаленными воротничками такими тугими, что ему каждый раз казалось, что он вот-вот задохнется.
А это здесь откуда? слегка разочарованно пробормотал Джек, когда на дне дорожного чемодана не осталось ничего, кроме бесформенной груды слежавшегося меха.
Он извлек наружу грязный рыже-коричневый комок и задумчиво повертел его в руках.
Джек был убежден в том, что чучело белки, которое ему некогда преподнес в качестве подарка дедушка Оливер, давным-давно затерялось в одном из тех домов, которые они с матерью меняли словно перчатки. Как оказалось, мальчик ошибался.
Должно быть, старое беличье чучело все это время валялось в куче тряпья в самом дальнем углу платяного шкафа, куда Джек обыкновенно сваливал ненужные вещи или же те, из которых безнадежно вырос.
Немного поразмыслив, он смахнул со смятой белки налипшие ворсинки, и, не задумываясь, опустил ее на комод, где уже темнел остроконечным оперением большой Пыльный Ворон.