Алексевна не обращает на него внимания, разбирает газеты.
Максимыч долго, прищурив один глаз и сопя, смотрит на экран, отмахивается, шагает к комоду, раскрывает дверцы буфета.
Максимыч
Есть чего?
Алексевна не оборачивается.
Алексевна
Да вот смотрю
Слышно, как Максимыч звякает посудой в комоде.
Алексевна
А, ты вот про что. С утра уже
Привычно, без злости, отмахивается.
Максимыч
Помахай мне тут, помахай! А чо не выпить мне? Или мне, может, тоже туда записаться? Я ещё при Асаде-старшем отвоевал, при Хафезе! Награды имею!
Алексевна продолжает разбирать газеты. Заголовок статьи «Алеппо освобождён!». Алексевна улыбается.
Алексевна
Ага, вот хорошо как.
Максимыч
Вот тебе и ага!
Грозит жене пальцем, резко выдвигает ящик комода.
В ящике документы, счета, стянутые резинкой, коробка из-под зефира. Максимыч открывает коробку. Внутри, всякие корочки-удостоверения и сирийская медаль с лентой.
Максимыч
Вот тебе
Хватает медаль, на вытянутой руке протягивает жене. Она, не оборачиваясь, кивает головой понятно, что сцена с поминанием геройского прошлого Максимыча далеко не первая, привычная.
Медаль в руке Максимыча, к/план.
1.10. Манбидж. Заявочный план разрушенного города. Нат. Ночь.
Площадь, развалины.
1.11. Руины книжного магазина. Инт. Ночь.
Ветер колышет страницы лежащей в пыли детской книги с картинками.
Среди стеллажей разрушенного книжного магазина, стоящих и заполненных книгами и упавших солдаты-сирийцы. Это разведгруппа Боголюбова шесть человек в ожидании эвакуационного вертолёта. Один чистит автомат, двое беседуют.
Спиной к спине сидят два мужчины со связанными за спиной руками и с мешками на головах пленные. Их охраняет молодой солдат, чистит ножом ногти, зевает.
Командир лейтенант-усач (Лейтенант), дремлет на разостланных географических картах.
Крупно его погон.
Прислонившись спиной к стене в окружении книг, упавших со стеллажей, сидит на земле Фахри. На коленях книга большого формата. Рядом рюкзак с красным крестом и стопка отобранных книг, на ней вскрытая пачка галет.
Фахри откусывает от галеты половину, жуёт.
Крупно разворот страниц книги, на фото исторические памятники Сирии.
Рядом лестница на второй этаж, слышны шаги. Фахри поднимает голову.
По лестнице с верхнего этажа спускается Боголюбов, садится рядом с Фахри, снимает шлем.
Боголюбов
Дисциплинка у вас в войсках, товарищ Зейни, хромает. Командир дрыхнет, элэс печеньки грызёт, в библиотеку играет. Не разведотделение эвакуацию ждёт, а селяне автобуса. На базар.
Фахри перелистывает страницу.
Фахри
А что? Здесь, в Манбижде, нет никого, мой русский шурави.
Боголюбов
Крысы есть.
Фахри
Они всегда были.
(пожимает плечами)
Только теперь расплодились
(вспоминает слово)
паразиты.
Боголюбов
Пить есть?
Фахри протягивает Боголюбову вскрытую пачку галет.
Фахри
Нет, пить нет, поесть есть.
(тихо-сокрушенно, ар.)
Что за язык, как вы друг друга понимаете?
Боголюбов
(морщась)
Сухой паёк не обязательно должен быть сухим, а? Не хочу
Откидывает голову, прикрывает глаза.
Фахри
Не беда, Максима. Вот когда приедешь к нам в Алеппо, тогда поедим. Когда после войны приедешь, в гости. Хочешь хумус, хочешь баба гануш, борек, кибба.
Боголюбов шумно сглатывает.
Боголюбов
Не знаю, что это, но уже хочу. Даже звучит вкусно.
Фахри делает жест ладонью «Подожди! перебирает книги в стопке, достаёт красочный альбом по кулинарии, листает, показывает Боголюбову.
Фахри
Хочешь фатуш и табуле, это салаты такие. А?
Боголюбов
(глянув)
Завязывайте, а, доктор? В животе урчит вертолёт не услышу.
Фахри прислушивается, поняв, что это шутка улыбается.
Фахри
Алеппо, Максима, кулинарная столица Сирии. Вообще Востока, я думаю. Мы твой приезд отмечать в Эль Шалаль пойдём, конечно.
Снова перебирает книги, находит туристический альбом «Алеппо», раскрывает, комментирует картинки, смахивая с них пыль и жестикулируя.
Фахри
Эль Шалаль! Лучший ресторан, лучший из лучших. Крутой. Посидим, потом кофе, потом наргиле. Потом погуляем в Старом городе, там красиво, там музеи, магазины, храмы.
Сирия люлька христианства. Нет, колыбель, да.
(толкает Боголюбова)
Ты в храмы ходишь?
Боголюбов
В церкви то? Ну, бывал пару раз. На крещении, на похоронах
ФАХРИ
(качает головой)
Ай-яй, как так?
(перелистывает страницу)
А потом вот, вот сюда пойдём. И сюда.
Брезгливо осматривает себя, продолжает, мечтательно жмурясь.
Фахри
Эх-х Потом, конечно, в Ялбуга ан-Насри потом.
Боголюбов
Куда-чего?
Фахри
В хамам, Максима, в ха-мам. Баня. Родишься ещё раз. Заново.
Фахри умолкает, закрывает книгу, смотрит невидящим взглядом он в воспоминаниях об утраченном прошлом.
Боголюбов смотрит на Фахри. В его глазах слёзы.
Боголюбов, чтобы прервать неловкую паузу, кашляет.
Боголюбов
(нарочито бодро)
Приеду. А гостиницы? Какие есть в Алеппо вашем?
Фахри промокает глаза тыльной стороной ладоней, глубоко вздохнув, «возвращается» в действительность, берёт галету, хрумкает.
Фахри
(живо)
Отели? Какие хочешь. «Диван Расми», «Дар Халабия». Про «Барон» не слышал разве? Отель «Барон»? Ты варвар, Максима. Там Агата Кристи написала «Убийство в восточном экспрессе»! Там Шарль де Голль жил, Лоуренс Аравийский жил, Рузвельт.
(подумав)
Э-э, что Рузвельт! Сам Юрий Алексеевич Гагарин там жил, понял?! А зачем тебе гостиница? Не думай даже, Раиса она тебя в гостиницу не отпустит! Ты у нас будешь жить, отдельная комната гостю. У нас большая квартира. Трёхкомнатная квартира, и три спальни.
(печально)
Дорогая, чёрт.
Боголюбов
(подначивая)
Дорогая квартира?
Фахри
Да. Район новый, зато вид из окон Рая говорит библейский. Сто долларов за метр.
Боголюбов
Сколько-сколько?
Фахри
(возмущённо)
Ага! Сто долларов!
Боголюбов
(палец к губам)
Ш-ш!
Фахри
(тихо)
Даже сто двадцать где-то. Если из наших фунтов. Дорого
(вздыхает),
но кредит. У вас кредит, деньги на дом дают?
Максим качает головой, усмехается.
Боголюбов
(тихо)
«Сто долларов метр». Кредит им дают. Кровавый тиран и деспот, этот ваш Ассад, точно! Мама ж дорогая
1.12. Дом Боголюбовых. Инт. Утро.
Руки Алексевны. Она большими портновскими ножницами вырезает из газеты статью про Алеппо, бережно кладёт в старую папку «Дело N». Отец гремит посудой в комоде.
Алексевна
Ты там, вояка, ещё поищи.
Максимыч
(продолжая поиски)
Чего говоришь?
Алексевна
Ещё там поищи. Больше ничего там нет, кроме железки этой?
Максимыч недоуменно смотрит на жену, ищет в ящике.
Алексевна
(оборачивается)
Ничего, а? Надбавки-то нет к пенсии? Или там льгот каких, на воду, на свет? Иль ордера на квартиру ветерану нашему героическому? Нету? Так может и не дали?
Максимыч в сердцах сплёвывает, бросает медаль в ящик.
Максимыч
Мы, знаешь, не за медали-награды Мы, как теперь молодые, не прятались, не косили. Родина приказала и по
Умолкает, что-то вспомнив. На лице появляется довольная улыбка. Задвигает ящик, из глубин нижнего отделения комода достаёт «заначку» початую бутылку водки.
Наливает себе, поднимает стопку левой, оборачивается к красному углу, крестится, тостует фотографии Максима.
Максимыч
Ну, будь здоров, Максимка Николаич.
Выпивает, шумно вдыхает, морщится.
Поставив стопку, шагает к жене, обнимает её за плечи.
Максимыч
(тихо, примирительно)
Закусить-то дай, мать. Вернётся наш Максимка, обязательно вернётся.
Алексеевна, не поднимая головы от газет, кладёт свою ладонь на руку мужа, всхлипывает.
Перед ней лист бумаги из тетрадки в клеточку, ручка.
Текст корявыми буквами «Здравствуй сыночек наш».
Максимыч
Ну, ну будет тебе, мать. Доля твоя такая ждать, да плакать. Но и понимать надо он же ж там не один, там армия российская, с отцами-командирами!
1.13. Алеппо. Расположение ССО (Сил Специальных Операций) России. Нат. Утро.
Темно, горят фонари. Вокруг фонарей вьются бабочки.