Сейчас я понимаю, что вы безопасны, но тогда на пляже, в голосе у нее была словно тень улыбки, мне показалось что вы не хотите отдавать телефон. Мне показалось, что вы странно на меня посмотрели и сделали шаг в сторону, словно хотели уйти. Я потом поняла, что вы сделали движение к своей сумке, проверить не смыло ли ее волной. Мне сейчас так стыдно!
Ничего подобного! добродушным тоном ответил Сергей Львович. Не собирался я вам телефон отдавать. Вот еще! Я его вынул из моря. А что дало море то законная добыча пирата. Здесь же исконно пиратские места! Средиземное море, кругом торговые пути.
Ну, все-таки, торговля и пираты это разные вещи, она уже не могла сдержать улыбку, Сергей Львович говорил очень искренне и убедительно.
Перестаньте, Сергей Львович объяснял словно взрослый ребенку общеизвестные вещи. Понедельник, среда я торговец, а вторник, четверг пират. В воскресенье в церкви грехи замаливаю.
Ну, пусть так, но вы же не черногорец.
Это как сказать. Пропитываюсь, постепенно, духом морской романтики!
Сергей Львович привстал и приподнял с соседнего кресла свою пляжную сумку. Сумка была простейшая, объемом в два больших полотенца, ручки ее имитировали плетеные морские канаты. Сумка видала виды и видала время: изначальная полосатая ткань, как на тельняшке, выцвела и потерлась. Посередине сумки красовался нашитый сверху черный пиратский флаг с веселым роджером, впрочем, тоже весьма выцветший.
Она уже не смогла сдерживаться и рассмеялась, слегка прикрыв рот рукой. Дело было не только в том, что Сергей Львович был очень убедителен в своей теории. Ей вдруг мелькнуло, что он, действительно, был бы неплохим пиратом: овальное улыбающееся лицо, с несколько расплывчатыми чертами лица, мясистый нос «картошкой», слегка взлохмаченная русая, чуть в рыжину шевелюра, объемная грудная клетка. Он как-то весь дышал силой, обаянием и добродушием, но в глубине его синих, чуть выцветших глаз мерещились какие-то белесоватые точки, и было очень легко представить, как эти синие глаза безпощадно отсверкивают сталью во время абордажной атаки. Но не было ни пиратского корабля, ни абордажной атаки, был просто спокойный морской курорт, и было смешно.
Понятно, понятно, она, наконец перестала смеяться. Пираты, кругом пираты. М-м! А кофе действительно хорош! искренне удивилась она, отпив глоток.
Это единственное кафе с настоящим кофе. Здесь есть очень хорошие десерты
Нет, спасибо! решительно прервала она Сергея Львовича.
Хорошо, не буду навязчивым, согласился он. А вот мой недоуменный взгляд на пляже имеет другую природу. Я был уверен, что вы местная. Черногорка! Когда вы заговорили по-русски, я расстерялся.
Так похожа? брови ее удивились.
Очень похожи! Сейчас я, конечно, вижу, что больше вы похожи на итальянскую аристократку.
Она снова искренне рассмеялась, легким изящным жестом прикрыв рот тыльной стороной руки:
Господин пират умеет говорить комплименты на уровне портовой таверны.
Нет-нет! Какие комплименты? Это наблюдения так сказать, доморощенного этнографа. Дело в том, что местные девушки симпатичные, высокие, стройные, темноволосые, темноглазые. Они такими же высокими и стройными и остаются, но после двадцати пяти лет миловидность как-то уходит, черты лица становятся резкими. Поэтому те, кто хотят выглядеть женственными уже к тридцати красятся в блондинок.
Интересно. А причем тут итальянцы?
Достоевский где-то говорил, что если женщина к сорока сохраняет красоту, то это связано только с внутренней культурной жизнью. Простые итальянки мало отличаются от черногорок, а итальянки из состоятельных семей отличаются. Мне кажется в каждой старой итальянской семье и бюсты античные стоят подлинные! и картинки какие-нибудь эпохи Возрождения водятся, да и сами родовые дома лет пятьсот отроду. Потомственная культура! Ее ничем не смоешь. Поэтому итальянки из таких семей и в семьдесят лет выглядят женственными.
Мне еще нет семидесяти, нахмурилась она.
Сергей Львович испугался, что его неправильно поняли:
Я не в этом смысле!
Она мягко и сдержанно улыбнулась, и он понял, что она тоже умеет шутить. Она встала.
Спасибо за кофе, большое спасибо еще раз за телефон. Мне пора.
Он тоже встал:
Не стоит благодарности! Если еще раз решите бросить телефон в море обращайтесь!
Нет уж! Вы неосторожно раскрыли свои карты. Второй раз вы точно не отдадите. До свидания!
Сергей Львович не стал смотреть вслед уходящей женщине, но мысли его были прикованы к ней. «Умна! и хорошо видит ситуацию». Вдруг он понял, что забыл «обсчитать» эту женщину. Как человек долго живущий один, в мире, где можно надеяться только на себя, Сергей Львович выработал несколько правил, которым следовал неукоснительно. Уже полтора десятка лет у него длился период, когда было критически важно увидеть собеседника сразу в реальном свете. Самое первое правило: надо посчитать сколько стоит одежда человека, включая кольца, булавки, сумочку, очки. Сначала Сергей Львович напрягал зрение, включал аналитический аппарат и так далее, а через некоторое время он «обсчитывал» человека автоматически. Автоматически сразу было понятно, как человек носит эту одежду и зачем он носит именно эту одежду, что он этим хочет сказать. Поразительно, но этот простой способ позволял понять две трети людей! Для одной трети более сложных людей требовались дополнительная информация и дополнительные размышления. Про женщин нечего и говорить девяносто девять женщин из ста полностью «прочитывались» по одежде. Так вот, было удивительно, что впервые за немыслимое количество лет Сергею Львовичу отказал его аналитический взгляд, работавший автоматически. Причем, ни в коем случае нельзя было сказать, что Сергей Львович «влюбился» не тот возраст, не тот человек, не та ситуация.
На ней была синяя блузка, черные шорты и серая дамская сумочка. Были ли предметы фирменными и сколько они стоили он не оценил. У Сергея Львовича мелькнула мысль «обсчитать» женщину вдогонку, по памяти. Он улыбнулся этой прилетевшей мысли и отпустил ее.
Было еще что-то странное в восприятии этой женщины. Понятно, что женщина действительно красивая: глаза, нос, лоб, губы гармонично расположены на лице. Хорошо! Пусть ее руки, ноги, ямочки на ключицах, груди, морщинки при улыбке, все эти элементы соразмерны и располагаются по правилу золотого сечения. Это можно понять, потому что все это части органического тела, но почему по золотому сечению распределяются складки на одежде и случайно отбившаяся прядь волос? Почему по золотому сечению вдруг вставала на столе случайным образом поставленная кофейная чашка? Почему вдруг на лицо падала такая мягкая золотистая и грустная тень? Словно кусок пространства вокруг нее был вырезан и над ним потрудился старый итальянский мастер. Быть может, дело было не только в ее ауре, а что-то было и в глазах самого Сергея Львовича?
«Ни одна женщина не стоит того, чтобы думать о ней в ее отсутствие,» сказал себе Сергей Львович одно из своих правил. Но поток мыслей об ушедшей женщине почему-то не остановился. Тогда он тихо повторил это вслух:
Ни одна женщина не стоит того, чтобы думать о ней в ее отсутствие, и женщина ушла из его мыслей. Впрочем, если бы Сергей Львович взглянул на себя со стороны, то он увидел бы себя расплывчато улыбающимся.
3
На следующий день будильник зазвонил в 9.30. Сергей Львович встал, как обычно, сразу, не валяясь в постели. Ровно в десять ноль-ноль он говорил по телефону на английском:
Доброе утро! Я хочу забронировать билет на сегодняшнее выступление Стефана Миленковича в Будве.