Джесс?
Я потёрла глаза. Это был Куп, в его кожаной мотоциклетной куртке; возможно, он направлялся по какому-то из своих дел, о которых он всегда отказывался нам рассказывать.
Его руки были на моих плечах, тёплые даже через ткань моего пальто. Он посмотрел на меня.
Что случилось?
Я потрясла головой. Я очень хотела попасть в свою комнату. Даже если там Рейчел, мне было всё равно. Я всё равно разрешу себе плакать, а ей придётся потерпеть.
Он потёр мои плечи, а я невольно прижалась к нему.
Серьёзно, ты можешь мне рассказать.
Меня не взяли в «Чи-О», призналась я, не в силах дальше держать это в себе. Я предпочитала их, а меня не взяли, и теперь я в «Каппа». Не могу поверить, что меня не взяли. Что со мной не так?
Так это всё из-за сестринств? Куп убрал руки с моих плеч и сунул их в карманы. Ты же знаешь, что это элитистский бред? Зачем тебе вообще быть частью всего этого? Система буквально сделана для того, чтобы заставить тебя себя ненавидеть это же её главный двигатель!
Это был последний удар. Я разревелась.
Чёрт. Ты правда расстроилась. Хорошо, мы можем это поправить. Куп положил руку мне на плечи и открыл дверь на третий этаж. Давай, пойдём поговорим. Ты можешь мне рассказать обо всех ужасных вещах, которые сделали «Чи-О», а потом мы закидаем их общагу тухлыми яйцами или ещё чем-нибудь.
Нет, сказала я, хоть уже и позволила ему завести меня в коридор перед их с Минтом комнатой. Я не хочу тебя беспокоить.
Он открыл дверь и завёл меня внутрь. При виде их комнаты я даже сейчас не смогла сдержать улыбку. Она была идеальной репрезентацией того, кем были Минт и Куп: одна сторона в мужественных синих и коричневых тонах, с дорогими простынями, кубками за плаванье и идеальной чистотой. Вторая была завешена постерами рок-групп, простыни были ярко-розовыми и повсюду валялся всякий хлам.
Поверь мне, Куп посадил меня на свою кровать, ты точно меня не беспокоишь.
Он бросил ключи на стол и пошёл к двери.
Подожди меня тут. Я пойду куплю нам газировки и жевательного мармелада, чтобы добавить тебе глюкозы в организм. Ты же любишь жевательный мармелад, да? Ты всё время его ешь, когда делаешь домашку.
Я кивнула, стараясь сдерживать слёзы.
Хорошо, я сейчас вернусь. Серьёзно, не уходи никуда. Куп вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Оставшись одна, я дала волю слезам. Я не понимала что я сделала не так. Во время борьбы за место в «Чи О» я старалась не слишком обольщаться, подбирать запасные варианты, но это не имело никакого значения: я всем сердцем хотела в «Чи-О». Я воображала как иду по кампусу с этими буквами на груди, и все видят что я из себя представляю. Мечтала, как скажу папе, что попала в лучшее сестринство на кампусе. Представлю ему неопровержимое свидетельство: «Смотри, кто я. Такая хорошая. Другие это увидели и дали мне это в доказательство».
Дверь распахнулась, и я вздрогнула от неожиданности. Но вместо Купа в дверях стоял и пялился на меня Минт. Я вытерла со щёк слёзы; пальцы были все чёрные от макияжа. О, господи. День делался только хуже.
Извини, сказала я, вскакивая на ноги. Я тут болтала с Купом. Я пойду.
Подожди. Минт бросил рюкзак на пол, а пальто себе на стол. Ты плачешь. Он посмотрел на меня поближе. Сегодня же решающий день для сестринств?
Конечно, Минт это знал. Он, Джек и Фрэнки на следующей неделе будут приносить клятвы верности «Фи Дельте». Увидеть, что он понимает, через что я прохожу, было облегчением, но также и унижением, потому что у него-то никаких проблем с попаданием сразу на самый верх не было.
Ну же. Минт сел на свою идеально заправленную кровать и постучал по месту рядом с ним. Я прошла через комнату и села, глядя на него исподлобья.
Меня не взяли в «Чи-О», призналась я; каждое слово отзывалось болью. Я очень туда хотела.
Конечно, хотела. А куда тебя взяли?
В «Каппа».
Минт тронул моё колено своим.
Каппа это хорошо.
Я посмотрела на него. Как это было возможно, что даже тут, в середине дня в полутёмной комнате общежития, его глаза были такими невозможно голубыми?
Тебе необязательно мне врать. Мы оба знаем, что «Чи-О» лучшие. Кортни и Хезер обеих приняли.
Хезер?
Я развернулась к нему лицом.
Прикинь, да? Я не хочу грубить, но Я замешкалась. Это пожирало меня, прожигало дыру в сердце. Я хотела сказать это вслух, но не знала как отреагирует Минт. Что если он скажет мне уйти, а потом расскажет Хезер? Я глубоко вдохнула, а потом решилась на прыжок. Почему она?
Кортни я бы поняла: конечно её приняли в «Чи-О», она была рождена для этого. Но Хезер? Хезер и хорошенькая-то едва-едва. У неё слишком большой лоб. Она маленькая. Не то чтобы она лучше учится или намного более популярная. Членство в «Ист-хаузской семёрке» давало нам с Хезер равное положение по крайней мере, я так думала. У её семьи были деньги ну и что? Или дело было в силе её громкого голоса, её уверенности, её чересчур яркой личности?
Это были ужасные мысли. Я любила Хезер. Она давала мне смелость как будто когда мы вместе, для нас не было ничего невозможного. Но я просто не могла перестать вспоминать, как она прыгала вместе с Кортни, смеялась и размахивала приглашением, которое должно было бы быть моим. А что если наши места перепутали? А что если я пойду к президенту студенческих сообществ и потребую расследования, и они осознают свою ошибку. Я представила себе, как президент забирает у Хезер её приглашение и отдаёт мне.
Нет. Конечно, я не могла так поступить. Но я чувствовала себя такой беспомощной. Я хотела контролировать хоть что-то, избавиться от боли. Образ счастливого лица Хезер больно меня ранил.
Слушай, сказал Минт, кладя руку мне на коленку. Не выбрав тебя, «Чи-О» совершили ошибку. Покажи им это.
Как? Там, где мы соприкасались, по моей кожей бегали мурашки.
Каппа сейчас номер два, да? Тебе всего-то надо забрать первое место у «Чи-О». Соревнуйтесь активнее. Победите их в их собственной игре. Я тебе помогу.
Поможешь?
Он повернулся лицом ко мне, скрестив ноги. Я не могла не вспомнить сцену из «Шестнадцати свечей», где Джейк Райян сидит через стол от героини Молли Рингвальд, между ними торт со свечами, и говорит ей загадать желание. Он был Джейк Райян, но в золоте.
Конечно. Всем, чем смогу.
Я почти спросила его почему, но не хотела разрушать момент.
Скажи мне что-нибудь, вместо этого сказала я. Что-нибудь стыдное.
Что? Минт выглядел ошеломлённым.
Я только что рассказала тебе о своём провале, сказала я, и теперь я тут сижу и мне стыдно. Расскажи что-нибудь, чтобы мы были квиты.
Щёки Минта порозовели неужели я вижу как он краснеет? Я наслаждалась своей властью.
Что-нибудь чего ты никогда никому не говорил, осмелев, добавила я.
Он внимательно меня изучал. Я, должно быть, выглядела очень жалко, потому что он выдохнул.
Хорошо. Я расскажу тебе кое-что, чего я стыжусь, если ты поклянёшься никогда это не повторять.
Клянусь. Эти слова имели силу настоящей клятвы. Я чувствовала, как между нами со звоном натягивается струна.
Моя мама Его голос сорвался, и он глубоко вдохнул. По мне побежали мурашки: он правда собирался сказать мне что-то важное, я это чувствовала.
В прошлом году я узнал, что моя мама изменила моему папе.
Я сочувственно ахнула.
Это было унизительно. Оказалось, она уже давно ему изменяла, с одним из членов совета директоров их компании. Все узнали. Но она отказалась перестать видеть этого мужчину. Я ожидал, что папа с ней порвёт, разведётся, чёрт, хотя бы даст этому уроду по морде. Я ожидал, что стану сыном разведённых родителей. Но он совершенно сдался.
В каком смысле?
Он был таким слабым. Он даже не боролся. Позволил им топтаться по нему, позволил этому мужику его кастрировать. Он несколько дней плакал и просил её с ним не разводиться, сказал, что она может продолжать видеть того парня, всё что захочет. Все узнали и об этом тоже, и теперь куда бы мы ни шли, все шепчутся о том, что моя мама спит с другим мужиком, а мой отец чёртов рогоносец.