Виктор Паршаков, Юлия Паршакова
Одарённые. Кетаб второй
Нагхаб (Пролог)
***
Пронзительный женский визг ворвался в покои. Княжна вздрогнула, бросилась к окну.
Внизу кричали и метались соратники, пытаясь укрыться от всадников, что втекали через выломанные ворота и бисером рассыпались по двору.
И налетят чёрные беркуты, и принесут смерть на чёрных крыльях прошептала девушка, с силой сжимая в руках неоконченное шитьё. Игла больно кольнула палец, кровь брызнула на белое полотно.
Во дворе выпавший с утра снег тоже окропился красным.
и никто не укроется от тех беркутов ни за замкáми тяжёлыми, ни за дверями железными, ни в погребах глубоких, ни на отрогах высоких
Громкий посвист прорезал холодный воздух комнаты, заставил обернуться. У дверей стоял Туган, в мехах и дорожных шалбарах, вытертых седлом до блеска. В правой руке лук, в левой тул, полный стрелами. За спиной воина подвывали младшие сёстры, тоже в мехах.
Идём, княжна. Мужчина сделал шаг, но переступить порог не решился: чтил обычай. Быстрее.
Девушка опустила глаза, взглянула на шитьё, испачканное кровью, и медленно покачала головой.
ни в погребах глубоких, ни на отрогах высоких тихо повторила она. Они догонят, и будет только хуже.
Туган молча кивнул, вскинул лук. Оллайда, средняя из сестёр, закричала, рванула с места, повисла на руке воина.
Нет! Одумайся! Я знаю, тебе после сватовства Тирргена жизнь не мила, но не сдержал Тиррген слово, не защитил от дафов проклятых! Так и ты не держи! Идём, сестра! Схоронимся на далёком перевале, а пик зимы придёт помёрзнут Чёрные, назад подадутся. Тогда и мы вернёмся. Чего ты стоишь?! Идём!
Воин отбросил девчонку в сторону, прицелился, но стрелу не спускал. Ждал.
Я обязан во второй раз спросить тебя, громкий голос перекрыл вой сестёр. Пойдёшь с нами будет шанс. Не пойдёшь я подарю тебе быструю смерть, без боли и позора. Что ты выбираешь?
Оллайда вновь метнулась в мужчине, потянула руки к тяжёлому луку. Туган отшвырнул девушку прочь.
Княжна не двигалась с места.
Я спрашиваю третий раз и последний. Старый воин строго следовал обычаю даже сейчас, перед лицом смертельной опасности. Он снова натянул лук, моргнул раз, другой. Глаза предательски блестели. Готова ты, Обещанная, отречься от обещания и принять моё покровительство?
Девушка сделала шаг вперёд, ещё один и ещё. Она видела, как мужчина едва заметно выдохнул и стальные мышцы рук смягчились. Сёстры замолкли, вытирая красные глаза, Оллайда с облегчением улыбнулась. Неужели упрямица передумала?
Простите, родные.
Наконечник стрелы упёрся прямо в грудь. Княжна мягко отвела его, подошла почти вплотную, протянула ладонь и коснулась шершавой щеки Тугана.
Бегите, прошептала девушка, а я попытаюсь убедить дафов уйти.
Воин мотнул головой. Он обещал князю своему старинному другу, брату по оружию что не оставит его старшую дочь на растерзание Чёрных. Слух о неодолимой армии Дафиаркама летел впереди нее, обгоняя ветер. Дафы безжалостно казнили зачинщиков бунтов, выгребали золото и меха из сундуков князей, и без того плативших империи неподъёмную дань. Воинов убивали. Женщин и детей сгоняли в рабство. В осиротевших городах оставались лишь немощные старики и старухи. Они смотрели выплаканными пустыми глазами, как вороны расклёвывают повешенных истерзанные тела княжеских семей.
Такой ли участи Туган желал для княжны?
И всё-таки лук дрогнул и медленно опустился. Повинуясь чужой непреклонной воле, мужчина кивнул, до хруста сжал тяжёлые ладони в меховых перчатках. Девушка улыбнулась, отступила вглубь покоев.
Бегите, повторила она. Чёрные близко.
Она не уловила шума на лестнице, но воин услышал, резко развернулся. И тут же короткий арбалетный болт отбросил его назад. Сёстры завизжали, кинулись прочь, Оллайда замешкалась, заметалась. Крепкая рука ухватила её за косу, дёрнула, повалила на пол.
Стоять! раздался чужой голос, страшный, неумолимый. Куда собралась?
Княжна в ужасе оторвала взгляд от короткого древка, что впилось в грудь Тугана. Перед ней стоял высокий белоголовый мужчина в чёрных доспехах и скалился окровавленным ртом. Оллайда выла и беспомощно трепыхалась, пытаясь вырвать косу из железной хватки. Туган поднял голову, потянулся к ножу в голенище сапога. Белоголовый, не глядя, вскинул арбалет и выпустил ещё один болт. Тот угодил старому воину прямо между глаз.
Да тут вас целый гарем! Дафиаркамец улыбнулся шире. Это я удачно зашёл
За его спиной уже топали сапогами другие воины, догоняли сестёр, хватали и тащили куда-то вперёд. Девушка попятилась. Белоголовый подтянул Оллайду к себе, намотав косу на кулак, заглянул в испуганные глаза, затем перевёл взгляд на княжну.
Сестра? спросил он. Похожа
Он говорил медленно, как все имперцы. Княжна не знала значения многих слов, но и без того всё понимала. Она пятилась и пятилась назад к окну. Воин усмехнулся и переступил порог.
Нельзя! пискнула Оллайда. Кадаган!
Чего? не понял воин. Что ты мелешь, сопля?
Кадаган, спокойно повторила княжна. Проклятье любому, кто преступит порог. Преступишь порог преступишь запрет. Запрет обручения священен.
Даф замер на миг, а потом громко расхохотался.
Так ты жениха тут поджидаешь? сказал он, отсмеявшись. Он явно знал язык, понимал каждое слово. Но не опускался до того, чтобы осквернять рот чужой речью: говорил по-своему. Что же, у меня хорошие новости. Ты его дождалась.
Белоголовый оглядел комнату, хмыкнул. Убранная постель против воли притягивала взгляд. Воин шагнул вперёд и тут же замер. В изголовье лежал массивный рогатый шлем Тирргена.
Ниу. Твой жених ниу. Ухмылка мигом растаяла. Говорил я принцу: эти паскуды только прикидываются невинными, а сами наверняка готовят мятеж. Хорошо, что убедил его завернуть в ваш сраный Варф-Дорлон. Эй, квинтарий, сюда!
Девушка вздрогнула, когда порог переступил второй воин. Белоголовый передал ему арбалет, а сам подхватил шлем за рог. Подкинул его в воздух, ловко поймал, уставился на гладкий кожаный купол, украшенный тонким узором. Затем, таща за собой Оллайду, быстро пошёл к выходу.
В зал её, бросил он по пути вошедшему солдату. Судить будем.
Солдат кивнул, больно сжал своей железной перчаткой локоть княжны и повёл её прочь из комнаты. Кадаган его явно не пугал.
***
Я умоляй
Князь Третад утёр разбитый нос рукавом и снова пополз к статному воину в алом плаще-сагуме. Белоголовый заступил ему путь, презрительно скривился, ударил сапогом. Князь отлетел назад.
по обвинению в сговоре с племенами ниу, официальными врагами империи, признан виновным, провозгласил белоголовый и поднял шлем Тирргена высоко над головой. Наказание смерть изменнику и всей его семье.
Я клять правда! завыл князь. Ниу прийти толпой как стая голодный лурр, убивай мужчины, порти девки!.. Мой сыны, храбрый воины, все забрал смерть, когда защити сестры! Ниу никакой обещание только воровай, убивай и ускакай! Шлем клевета Варф-Дорлон перед император! Разбойный негодяй, вшивый кочевой ниу! Я руку рубить, но дочь не отдать его!
Князь смиренно склонил голову, шмыгнул разбитым носом. Он знал: дафы прекрасно понимают речь рэ, но требуют, чтобы те ломали язык, выказывая повиновение империи. Тиррген, где же ты, заступник? Обманул, вождь Проклятья не устрашился
Врёт, паскуда. Белоголовый воин указал тому, что в плаще, на княжну и зарёванную Оллайду. Эта плела про Кадаган, а эта ей подпевала.
Нет! Нет Кадаган! застонал Третад. Дура девки, страшно, вот и скажи глупо, чтобы испугать солдаты, чтобы не тронуть, честь оставить. Прости глупая, разум уснуть от страх
Он снова медленно пополз к ногам воина, но безжалостно получил сапогом по лицу от белоголового.