Кто был в публичной библиотеке, тот поймет суть дела. Выражаясь языком аналогий, оперативную память можно в каком-то смысле уподобить библиотечному лифту. А архив памяти многоуровневому библиотечному хранилищу, что расположено в подвальном помещении. На лифте в хранилище опускаются бланки с запросами читателей. Работники хранилища, обработав запросы, находят требуемые книги, нагружают ими лифт и отправляют лифт наверх. Наверху библиотекарь освобождает лифт от книг и раздает книги читателям. Чтобы лифт мог спуститься за новой порцией книг, его необходимо разгрузить от уже поднятого. Если человек вспомнит, например, о десяти событиях, имевших место в прошлой жизни, то о одиннадцатом ему будет тяжело вспомнить. Ведь его оперативная память «забита». Чтобы восстановить подробности 11, 12 и далее эпизодов ему следует освободить оперативную память, вынеся информацию оттуда на бумажные или прочие носители.
Речь идет не только о том, чтобы освобождая память, давать новым воспоминаниям возможность прийти на очищенное место. Пока человек вспоминает один греховный эпизод, он может вспомнить и другой, казалось бы, прочно забытый. Между событиями прошлого протянуты ассоциативные связи. И они оживают, начинаю колебаться, если мысль начинает «ворошить» первый эпизод. Когда его движение сообщается ассоциативным связям, то эти колеблющиеся струны начинаются «раскачивать» и обросший мхом забвения камень второго эпизода. И это шевеление начинает чувствоваться человеком наподобие того, как чувствуется раскачивание зуба. До тех пор пока зуб стоит на месте, его существование не привлекает к себе нашего внимания. Но как только его начинают раскачивать щипцами, мы сразу ощущаем его присутствие.
Найдя второй камень и встав на него, человек оглядится и увидит, что от него идут провода ассоциаций еще к пяти камням. И так, восстанавливая в памяти одни эпизоды, и на их основе восстанавливая другие, человек добирается до самого детства. Эту аналогию можно подкрепить высказыванием преподобного Марка Подвижника. Хоть он и не упоминал о процессе припоминания, ход его мысли актуален для поднятой темы. Он призывает не говорить: «я не знаю должнаго, и потому не виновен, если не делаю онаго». Почему преподобный Марк считает, что так говорить не следует? Да потому что, если бы человек делал то добро, которое знает, то ему последовательно открылось бы и все прочее, «будучи постигаемо одно посредством другаго».
Стоит лишь начать процесс припоминания, как включатся внутренние механизмы, обеспечивающие работу памяти. Припоминание, впрочем, должно быть связано с покаянием, тогда оно найдет на нижних этажах архива запылившиеся томики с описанием юности и детства. «Самоукорение, как объясняет святитель Игнатий (Брянчанинов), имеет то особенное, полезнейшее, таинственное свойство, что возбуждает в памяти и такие согрешения, которые были совершенно забыты или на которые не обращено было никакого внимания». Если человек ставит перед своим умом задачу вспомнить что-либо, то ум может некоторое время молчать. Он работает день, два или больше, а потом, бывает, что и дает ответ. Память человека оживает, как только он начинает вспоминать свою жизнь. Включившись в работу, память будет открывать человеку все новые и новые страницы его прошлого.
Эти умозрительные размышления выливаются в очень простую мысль. Чтобы вспомнить прошлое нужно решиться на сам процесс припоминания. Мозг сам начнет сортировать информацию. Ему человек поможет, если будет записывать те данные, которые удалось припомнить. Когда полученные данные перенесены на бумажные или прочие носители, мозг уже не тратит энергию на удержание в памяти найденной информации. Он получает возможность вновь ринуться на поиски в указанном ему направлении.
И здесь можно воспользоваться также и тем советом, который старец Паисий Святогорец давал в связи с проблемой окаменения сердца. По мнению старца, окаменению сердца что-то должно было предшествовать: или помысл осуждения, или помысл гордости, например. А, может, какое-нибудь желание, вследствие которого возникло препятствие в общении с Богом. Чтобы выйти из состояния сердечного окаменения, человеку следует испытать себя, найти причину и устранить ее. Если же человек «пороется в архиве», а причины так и не найдет, то вовсе не потому, что ее нет. Если причину отыскать не удается, то человек может встать на колени, сделать два-три поклона и сказать: «Боже мой, в чём-то я наверняка погрешил. Просвети меня, чтобы я понял, в чём именно». Старец говорил, что, как только человек так скажет, «как тут же туман искушения развеется смирением и он найдёт причину. Видя смирение человека, Бог посылает Свою благодать, и человек, просвещенный ею, точно вспоминает, в чём он прегрешил, и исправляется».
Наверняка после первой исповеди человек вспомнит еще о каких-то грехах. В этом случае рассказ о прошлой жизни можно продолжить еще на одной исповеди. Если и после нее что-то вспомнится, то и на третьей.
О Таинстве Елеосвящения (Соборования), в котором прощаются забытые грехи и испрашивается благодать, «исцеляющая душевные и телесные болезни»
Но что делать с грехами, которые человек, несмотря на все старания, так и не вспомнил?
Грехи «не сказанные на исповеди по незнанию или же по забывчивости»[21] прощаются в Таинстве Елеосвящения. Об этом Таинстве в катехизисе епископа Александра (Семенова-Тян-Шанского) сообщается, что оно есть «таинство исцеления больных», в котором иерей или епископ испрашивают для больного «благодать Божию, исцеляющую его душевные и телесные немощи».
В Таинстве испрашивается также отпущение грехов. Так как многие болезни являются следствием греха, то справедливо утверждение, что через освобождение от греха достигается освобождение от болезни.
Об этом убедительно свидетельствует пастырский опыт преподобного Илариона Оптинского (см. главу «Примеры освобождения от душевных заболеваний и нездоровых состояний. Причины их возникновения» (Часть 2)). Знание о том, что в забытых грехах «часто и таилась причина душевной болезни», давало преподобному Илариону возможность помогать, казалось бы, безнадежно больным людям. Указывая на нераскаянные грехи и убеждая принести в них покаяние, преподобный Иларион добивался исцеления своих посетителей.
Нераскаянные грехи служат источником не только душевных болезней. На эту тему примечателен следующий эпизод из жизни преподобного Льва Оптинского. Когда игумен Моисей сделал ему замечание по поводу стечения народа, то преподобный Лев, которому на тот момент было запрещено принимать посетителей, велел внести в келью лежачего калеку. У него были «все члены телесные поражены». Как считал старец, Господь наказал этого человека за нераскаянные грехи. «Он сделал то-то и то-то, говорил преподобный Лев игумену Моисею, и за все это он теперь страдает он живой в аду. Но ему можно помочь. Господь привел его ко мне для искреннего раскаяния, чтобы я его обличил и наставил. Могу ли я его не принимать?»[22]
Беседа с духовником, который мог бы, покопавшись в душе, указать на забытые грехи, для многих людей трудноосуществима. Такого духовника нелегко найти. Даже, если он и будет найден, то не у каждого появится возможность подробно побеседовать с ним. Ведь опытные духовники, временами, бывают окружены множеством людей, жаждущих их помощи. Такое стечение народа не всегда позволяет уделить каждому человеку время для личной беседы.