В 60-х годах Венесуэла наслаждалась экономическим расцветом, но потом падение цен на нефть (основной предмет экспорта) буквально подкосило страну. До сих пор местные жители разъезжают на некогда роскошных лимузинах тех времен. Дороги, впрочем, и сейчас в прекрасном состоянии. Уже к ночи мы домчались на автобусе до восточной части побережья, где переночевали в другом симпатичном городке и отправились на местный «Лазурный берег».
Горы здесь подходят вплотную к берегу, а у их подножий лежат крошечные бухточки с рощами кокосовых пальм. Начинался сезон дождей, и туристов почти не было. В море обнаружился коралловый риф, так что я очень долго не вылезал из теплой воды, изучая местную фауну.
Рифы здесь четко делятся на три полосы: дальше от берега растут гигантские шаровидные кораллы (Platygira), способные выдержать любые удары волн, основная часть рифа состоит из жгучего коралла (Millepora alcicornis), а в глубине бухт раскинулся «лес» изящных Pocillopora. По жгучему кораллу ползают «ракушки-фламинго» (Cyphoma gibbosa). Это одна из самых красивых раковин Атлантики, но для меня было сюрпризом, что живой моллюск еще прекраснее — словно маленький изящный сверток из леопардовой шкуры.
К полудню начался теплый ливень. Мы сидели под навесом кафе, выбегая наружу после каждого порыва ветра, чтобы собрать осыпавшиеся с огромного дерева плоды манго. Вместе с нами коротал время полуголый бич, худой и весь обросший.
Оказалось, впрочем, что он ветеран чуть ли не всех войн, в которых участвовал Иностранный Легион, и получает от правительства Франции огромную, по местным понятиям, пенсию.
К вечеру едва ползущий трактор доставил нас по красивейшей дороге в Куману — самое первое поселение испанцев в Южной Америке. Мы оказались очень далеко от центра и понятия не имели, в какой стороне он находится. Пришлось идти в сторону уменьшавшихся номеров домов. Темнело.
— А откуда ты знаешь, что эта улица куда-нибудь ведет? — вдруг спросила Юлька.
— А как же, — бодро ответил я. — Видишь, вот дом номер 500. Как только дойдем до ј1, это и будет центр.
Мы шли и шли, а рюкзаки почему-то внезапно стали наливаться тяжестью. Я слабо надеялся, что улица и вправду ведет к центру, но на сей раз нам повезло.
— Вот видишь, — гордо заявил я, — а ты еще споришь. Если я что-нибудь говорю, значит, это наверняка.
Тут мы встретили парочку местных хиппи, Гарри и Монику, и они, приняв за своих, помогли найти самый дешевый в городе отель. К сожалению, как и большинство дешевых ночлежек Венесуэлы, он одновременно являлся публичным домом. Как раз под нашей дверью стояла допотопная стиральная машина, и каждые несколько минут «девушки» засовывали туда очередную партию белья. Зато было и преимущество:
вентилятор, сдувающий комаров. В более дорогих отелях вместо вентиляторов кондиционеры (тоже 60-х годов). Они грохочут даже страшнее, но комаров, естественно, не сдувают, а в противомоскитных пологах всегда есть хотя бы одна дырка.
Назавтра нам пришлось ехать в автобусе почти весь день, и до городка Карипе в глубине Берегового хребта мы доплелись совершенно измученными. Но здесь нам так понравилось, что мы прожили в чистенькой маленькой гостинице целых три дня.
Местные жители уже привыкли к туристам, но еще не испорчены нашествием богатых гринго. Вскоре мы уже знали в лицо многих горожан. Каждый день мы ездили на попутках (которые тут ловятся за две минуты) в соседний заповедничек, где находится знаменитая Пещера Гуахаро, описанная еще Гумбольдтом.
Днем в ней слишком много народу, к тому же заходить можно только на 200 метров вглубь, поэтому мы не поленились забраться туда ночью.
В ближайшей ко входу части пещеры гнездится около 300 000 гуахаро (Steatornis caripensis) — больших птиц, родственных козодоям.