Это всё вы?
Ты это о чём?
Это вы так обустроили дом, приготовили еду?
В ответ женщина снова улыбнулась. Но уже иначе оживлённо и восторженно.
Нет. Не я. Но ты никого не спрашивай. Помолчи пока. Смотри и слушай. Пусть всё идёт своим чередом. Придёт время, и на все вопросы появятся ответы.
«О чём это она?» подумала девушка, опять ощущая какую-то странность происходящего. Но вслух вопрос произносить не стала, мысленно согласившись с предложением: «пусть всё идёт своим чередом», добавив к нему своё продолжение: «особенно, если череда событий очень устраивает». Мелькающие вокруг лица вернули ощущение реальности, живости, а вместе с ним и нетерпеливое желание окунуться в работу. Окружающие же не обращали на неё никакого внимания: общались между собой, смеялись. Младшие школьники бегали.
Прозвенел звонок на урок. И одновременно с ним Варя переступила порог уже знакомой приёмной. Игорь Степанович находился там. Будто всё это время поджидал её. Прервав разговор с секретаршей, он вновь жестом пригласил её пройти и, без предисловий, сразу стал говорить о деле. Теперь такое обращение Варе уже не казалось холодным и безразличным: теплота и приветливость дома воспринимались как проявление человеческого участия, заботы на деле, а не на словах. На языке крутились и ждали удобного момента слова благодарности. Но беспрекословный слог и непререкаемый вид директора пока не давали возможности им выразиться.
Меня зовут Пятигорский Игорь Степанович, моего секретаря Литуновская Эльвира Сергеевна. Вы будете вести свои дисциплины и классное руководство. В данный момент в вашем классе нет урока. Можете пойти познакомиться. Кабинет прямо по коридору, в конце.
Быстро закончив разговор, директор опять стремительно встал и проводил нового работника школы до двери.
«Что за класс, почему там нет урока? Где узнать расписание, и с какого дня начнётся моя работа? Что за привычка недоговаривать!» недовольство скупостью общения всё-таки прорвалось сквозь броню оптимизма. Подавляя робкие ростки негативных эмоций, Варвара Мстиславовна шла по опустевшему коридору. «Но всё же, продолжала думать она уже в другом направлении, мне тоже не стоит быть такой нетерпеливой. Сейчас просто все очень заняты. Когда появится время, мне всё объяснят. Нашли же они его, чтобы так прекрасно обустроить дом! Да ещё и вкусно накормили с дороги!» В это мгновение у неё возникла мысль всё-таки вернуться и поблагодарить за такую заботу, но именно в это самое время она внезапно осознала, что её внимание захватывают необычные звуки. Причём, с самого начала движения по пустому коридору школы. Как бы украдкой, по нарастающей.
Это был странный гул. Как эхо неизвестного прошлого или непостижимого грядущего, он внезапно достиг сознания и стал им безраздельно властвовать. Оглянувшись, девушка не заметила вокруг ничего похожего на то, что могло бы быть его источником. Динамичная акустическая волна напоминала смесь дрожания стеклянной посуды, стука мебели, журчания воды по трубам и воспринималась как естественная часть жилого помещения. Но всё же в ней было что-то необычное, иррациональное, волнующее. Продолжив путь, Варя напряжённо пыталась найти этому подходящее объяснение. Но на ум ничего не приходило. Всё вместе странным образом напоминало звуки шаманского бубна, поскольку в невообразимом хаосе присутствовало нечто упорядоченное еле уловимый ритм. И чем ближе становилась нужная дверь, тем громче и отчётливее этот ритм чувствовался
***
По неизвестному закону Великой трансформации, когда одна и та же реальность одновременно открывается в разных ипостасях в разных местах, несколькими днями ранее тот же самый гул, переплетённый со звуками других неизвестных ему событий, был услышан другим человеком во сне.
Звуки ритма, как зов там-тама с криками «урра», «алале», тревожно прорывались сквозь вереницу событий сновидения. Беспокойный сон не отпускал спящего. Снова и снова он кружился в хороводе вокруг костра, провожал взглядом до неба искры и наблюдал их непостижимое превращение сначала в яркие звёзды, а потом в спускающиеся вниз побелевшие холодные снежинки. В потоках сначала восходящего горячего пламени, а потом нисходящего холодного снега, как мираж, появлялся тёмный дом. Он находился на дне огромного омута, в который постоянно стекала вода. Огромные потоки, напоминавшие слёзы, такого же солёного и горького вкуса, беспощадно лились в бездонную глубину. И от этого душившего и мучившего ощущения никуда нельзя было деться, как нельзя было спрятаться от чувства бездонности и безысходности. Спящий сделал последнюю попытку избавиться от этого наваждения и проснулся.
Стремительно сев на огромной для одного человека винтажной кровати, мужчина нервно закурил, непривычно ссутулив свою сильную спортивную молодую спину. Ему хотелось быстро забыть назойливые образы и расстаться с неприятным чувством опустошения. Лёгкое облако табачного дыма обдало привычным запахом и постепенно вернуло ощущение реальности.
Он взял с прикроватной тумбочки монету. Рубль 1893 года. На гурте надпись: чистого серебра 4 золотника 21 доля. Далее в скобках следовали буква «А» со звёздочкой и «Г».
«А» и «Г» сидели на трубе произнёс иронично вслух и подбросил её вверх. Монета упала «орлом» вверх.
Вчера был напряжённый день, он поздно закончил работу. Сегодня начиналась долгая дорога на несколько дней. Несколько деловых встреч, совещаний и в конце визит к матери Он предпочитал ездить один. Так, чтобы можно было побыть наедине со своими мыслями и не ограничивать себя во времени, если нужно будет задержаться у родительницы.
Быстро собравшись, выпив наспех заваренный кофе, он направился к машине. «Лексус» радостно зашелестел, откликнувшись на зов сигнализации. Дружеское тепло «железного коня» вернуло душевное равновесие с естественным чувством собственной исключительности. Шлейф тревожного сна окончательно рассеялся, уступив место респектабельной действительности. Укрыв в уютном салоне водителя, машина легко тронулась с места.
Долгая дорога располагала к воспоминаниям. Не склонный к печали и напряжённым размышлениям, молодой мужчина всё же умел замечать необычные совпадения и странные ассоциации. Сейчас, полностью взяв под контроль нежелательные эмоции, он отметил, что подобные сны в последнее время стали случаться чаще. Исходя из этого, напрашивался вывод: долгие поиски скоро должны увенчаться успехом. Развязка близка.
Остановившись позавтракать в придорожном кафе, он снова достал монету и подбросил её вверх. Получилось, как в воспоминаниях, весело, с многократным прокручиванием в воздухе и точным приземлением на ладонь. «Орёл»! Да, развязка близка.
Со времени исчезновения отца прошло много лет. Мама объяснила просто: ушёл. И никогда больше не возвращалась к этой теме. Но он уже с детства понял: что-то случилось. И чем старше становился, тем больше в этом убеждался. Все поиски с привлечением нужных людей и полезных знакомств оказались тщетны. Ни среди мёртвых, ни среди живых, отсидевших, больных, потерявших память, уехавших за границу Нигде ничего. Кто-то из посвящённых как-то проронил: может, так и надо? Может, он сам не хочет, чтобы нашли? А что если есть что-то, чего лучше не знать? Но сын давно был уверен: он должен знать правду, даже самую страшную и неприятную. И сейчас он как никогда чувствовал: правда близка.
Глава 6. У всякого свои странности
Варвара Мстиславовна медленно зашла в кабинет и обнаружила совсем другую картину. До этого у неё было ощущение путешествия во времени. Теперь попадания в параллельный мир. Откуда-то изнутри доносился ритм, создавая эффект сюрреалистичности происходящего, в то время, как перед глазами находилась вполне обычная аудитория, которая, как и вся школа, поражала чистотой и благоустроенностью. Но дети, которые в ней присутствовали, были совсем иными. В них ничего не было от той глянцевой красоты, которая наблюдалась у большинства школьников на перемене. Напротив, в глаза бросалась какая-то небрежность. Одежда, причёски были продиктованы, скорее, соображениями практичности, чем стремлением к внешней привлекательности: неброские, удобные, позволяющие легко приниматься за любое дело и спокойно двигаться. Бурная, живая активность здесь отсутствовала. Скорее, наоборот, жизнь протекала в замедленном темпеили ритме, который, казалось, исподволь, неявно создавал какую-то особую атмосферу транса.