Одна молодая волчица выступила вперед из темного круга, и я узнал в ней Майю даже не спрашивайте, как. Я узнал ее по глазам, по голосу в моей голове, а главное по запаху. Да, по запаху. Ничто на свете не пахло так приятно и так тревожно.
Малыш, сказала она. Ты еще не умеешь петь. И врать ты не умеешь
Здесь я бы покраснел, наверно, если бы оставался человеком. Потому что я уже знал, что она скажет. Я начинал понимать, как они говорят друг с другом. Ну, то есть как мы говорим.
Ты поешь о том, что ты еще совсем мальчишка, продолжала она. Что у тебя еще не было ни одной подружки хотя очень хотелось и все это слышат. И все понимают. Это люди умеют притворяться обманывать верить в обман но мы-то не люди.
Хоть она и говорила негромко и ласково, шерсть на моей спине вдруг встала дыбом.
Но кто же мы? спросил я.
Раньше люди про нас говорили вервольфы, оборотни. Сейчас никак не говорят. Мы сделали так, что они замолчали это сделали мы, сверхволки
Не болтай лишнего, Майя, прервал ее Феликс.
Как я уже говорил, он стал крупным черным волком с необычно длинной шерстью на загривке. Его глаза светились в темноте, а взгляд был тяжелым и недобрым. Я знал, что он мне не друг. Но он был вожак этой стаи.
Он подошел ближе. Майя посторонилась. Только один Вик по-прежнему стоял за моей спиной, и я чувствовал его тревогу.
Ну что же, с днем рождения, темнейджер, сказал Феликс. Да, он использовал это странное слово, и потом оно стало означать для меня очень много. Но тогда я услышал его в первый раз.
Почему темнейджер? спросил я.
Оборотни порождение тьмы. Во всяком случае, так принято думать. Поэтому ты и темнейджер. Этим словом называют наш молодняк. У взрослых другая история, тут он горделиво приосанился, давая понять, что он-то уже взрослый. Но ты должен знать: нас уже много, и нас все больше. Здесь ты видишь только младший отряд, «Эдельвейс». Таких отрядов, как у нас, десятки по всему миру. Где-то мы притворяемся экологами, где-то поисковиками, где-то реконструкторами истории вот и здесь мы кое-что реконструируем
Мне кажется, теперь ты болтаешь лишнее, Феликс, заметила Майя.
Отчего же. Пусть знает. Давным-давно, когда была мировая война, оборотни из разных стран тоже сражались между собой а кое-кто говорит, что мы и до сих пор продолжаем бороться, только в другом пространстве и времени
Никогда не слышал ни о чем подобном, сказал я.
Конечно. Ты же был человеком. Такие тайны не для людей. Было бы странно, если бы мы болтали об этом в открытом интернете.
Но я на секунду смутился. Я никогда не думал, что я стану волком.
Никогда не думал? Феликс усмехнулся. Брось. Это у тебя в крови. И ты всегда это знал. Ну-ка, вспомни: какую игру ты скачал сегодня вечером? «Темный век»? Вот тебе и ответ. Ты всегда мечтал быть с нами.
Я промолчал. Он был прав. Я всегда знал, кто я. Нет: я знал, кем я должен быть. Именно поэтому я ни на секунду не скучал по своему прежнему облику. Я больше не был дурацким неуклюжим замкнутым подростком с гигантскими амбициями. Сейчас я был смелым и сильным волком-оборотнем, и мои мечты нечаянно обернулись реальностью.
Наверное, вы слышали басню про волка в овечьей шкуре? Ерунда. Это не работает. Это просто глупо. Вот когда баран примеряет волчью совсем другое дело. Его статус резко меняется на противоположный.
И пусть надо мной только что посмеялись волчицы-девчонки я уже знал, что только так они выражают свой интерес. Я всегда мечтал быть с ними? Да. Я только об этом и мечтал.
Я теперь всегда буду волком? спросил я, хотя и знал, что звучит по-детски глупо.
Не забегай вперед, ответил Феликс. Иные новички не доживали и до рассвета.
Это почему?
Не выдерживали испытаний.
И что же это за испытания?
Разные. Ну, допустим, это может быть поединок. Ты должен показать свою силу. Слабаки нам тут не нужны. Слабаков находят потом в долине, у ручья. Иногда по частям. Кстати тебя ведь тоже там нашли, если я не ошибаюсь? Пожалели, вытащили из лужи?
Вик, который стоял рядом, напрягся. Покосился на меня. Я знал, о чем он думает. Но он продолжал быть на моей стороне, и это я тоже знал.
Поэтому мне было плевать на намеки Феликса.
Значит, поединок, сказал я. И с кем же?
Вик чуть заметно задрожал, и это не укрылось от глаз Феликса.
Да уж, конечно, не с твоим светленьким приятелем, отвечал он, усмехаясь. Будто я не знаю, что он тебе подыграет, чтобы ты остался. Ему, видите ли, здесь скучно. Не-ет. Ты будешь сражаться с самым сильным волком в стае. Даже не буду объяснять, кто это, но далеко ходить тебе не придется. Твоя задача выстоять хотя бы минуту. А Майя да, Майя будет следить, чтобы все было честно.
То есть, ты уверен, что Майя мне не подыграет? спросил я с усмешкой. В этой волчьей шкуре я стал необыкновенно смелым и даже безрассудным. Это было непривычно.
Вот и Феликс тихонько зарычал. Я понимал, что он хочет сказать, что таких наглых пионеров в «Эдельвейсе» давно не видели. Но мне было все равно. Я просто стоял и смотрел ему в глаза. И знаете, почему? Потому что на меня смотрела Майя.
И она посмотрела на меня еще раз, будто оценивала. Вот это и есть настоящее испытание, подумал я вдруг.
А ты не трус, сказала она негромко.
Проверим, проворчал Феликс. Прикрыл глаза, будто устал от разговора со мной. Расслабленно переступил с лапы на лапу. И вдруг прыгнул.
Не понимаю, как это произошло, но я увернулся. Его зубы лязгнули в воздухе рядом с моим горлом, и тяжелая туша медленно, очень медленно налетела на то место, где я только что стоял, потому что я с молниеносной быстротой подскочил и развернулся в воздухе. Я никогда не владел своим телом в таком совершенстве. Спустя мгновение я стоял на всех четырех лапах и наблюдал, как черный волк не очень-то ловко приземляется боком ко мне. Еще одну долю мгновения я думал о том, что могу его убить: для этого всего лишь нужно метнуться вперед и вцепиться ему в шею сзади, пока он не опомнился. Но я стоял неподвижно. Вик глядел на меня с восторгом. Девчонки стояли в стороне, боязливо сбившись в кучу, но их глаза светились любопытством. Я посмотрел на Майю: она улыбалась. Кажется, она даже не удивилась, что я выиграл.
А ведь этот Феликс тоже мог победить, подумал я. Если бы он не промазал, я валялся бы сейчас на земле с разорванным горлом, истекая кровью и в последний раз пытаясь вздохнуть.
Мгновение кончилось. Феликс смотрел на меня, и глаза у него были бешеные. Он не привык проигрывать. Он кое-как сдерживался, чтобы не кинуться на меня снова. И сдержался.
Ну, погоди, процедил он беззвучно, показав передние зубы. Допрыгаешься.
Когда-то дед показывал мне старый советский мульт. Там тоже был волк, только нестрашный и глупый. Он гонялся за мелким подлым зайцем и все повторял: «Ну, погоди!», потому что больше ничего говорить не умел.
Надо же, какой талантливый парень, сказала тут Майя, слегка растягивая слова. Дедушка Герман мог бы тобой гордиться. Не так ли?
Причем тут Герман? спросил я.
Ну а как же. Разве не он тебя учил таким приемам?
Он? Меня?
Тебя. Он ведь хочет, чтобы ты стал Смотрителем?
Я даже не знал, что ей ответить. А Майя теперь она смотрела на Феликса, и я больше не понимал, о чем она говорит. Я мог понимать мысли, когда они были обращены ко мне, но здесь она переговаривалась о чем-то с ним. Мне это не понравилось.
А еще я вдруг подумал вот что: если бы я валялся сейчас на земле, истекая кровью, Майя точно так же насмешливо смотрела бы на Феликса. И на встрепанного Вика, который стоял в пяти шагах от меня и тяжело дышал, будто это он, а не я, только что участвовал в поединке.
Пойдем, сказал ей Феликс. На сегодня хватит. Пусть наш герой раздает поклонницам автографы.
Они вдвоем скрылись в темноте, и мне оставалось только проводить их долгим взглядом. Мне было грустно. Я и не знал, что могу так ревновать. Странно: когда я был человеком, ничего подобного со мной не случалось.