Чайкин снял с плеча сумочку и протянул ей:
Ты иди, ладно? Извини, я не смогу тебя проводить. Мне тут нужно
Куда это «иди»? раздался совсем рядом резкий голос Завадского.
Чайкин вздрогнул и обернулся.
Сан Саныч, это начал он.
Я понял, кто это. А ты, кажется, ещё нет. Ты почему отпускаешь важного свидетеля?
Да какой она свидетель Ах да, что-то я и не подумал.
Не подумал он, проворчал Завадский. Вы, девушка, пожалуйста, никуда не уходите. Когда мы тут закончим, поедем в отдел нужно задать вам несколько вопросов.
Сан Саныч, а зачем в отдел? спросил Чайкин. Я могу и здесь опросить. Ира после работы, устала.
Чайкин, я сказал в отдел значит, в отдел. Где мы тут будем опрашивать? Гляди, сколько народу кругом, а скоро вообще не протолкнуться будет. Так что ждите.
Завадский направился к медикам, грузившим на каталку продолговатый чёрный полиэтиленовый мешок.
Вот ты где!
Чайкин снова вздрогнул и уставился на грозно подбоченившуюся двоюродную бабушку.
Тётя Катя? растерянно пробормотал он.
Нет, Президент Российской Федерации! ответила Екатерина Андреевна. А теперь поясни, что всё это значит?
Здесь совершено преступление.
Это я и без тебя поняла. Что здесь делаешь ты? И почему не ночевал дома? спросила Романова, косясь на смутившуюся Ирину.
Чайкин сложил губы трубочкой, намереваясь что-то ответить, но раздумал. Екатерина Андреевна продолжила нападение:
Может, ты нас познакомишь?
Ирина, представилась девушка.
Очень приятно, буркнула Екатерина Андреевна.
Чайкин встрепенулся:
Это тётя Катя то есть Екатерина Андреевна.
Мне тоже приятно, Ирина улыбнулась. Андрюша, я подожду у входа.
Да, конечно, ответил тот. Я сейчас.
Я повторяю свой вопрос, сказала Екатерина Андреевна, когда Ирина отошла. Что всё это значит?
Тёть Кать, ты ставишь меня в неловкое положение. Я взрослый человек.
Какой ты взрослый! воскликнула Екатерина Андреевна и щёлкнула его пальцем по носу.
Чайкин схватился за нос и посмотрел обиженно.
Да, я взрослый, прогудел он в нос. И вправе делать то, что хочу.
О правах вспомнил? А об обязанностях поговорить не желаешь, взрослый? Ты когда последний раз в своей комнате уборку делал? А стирал, гладил? Я уже не говорю о готовке и мытье посуды! Или ты полагаешь, быть взрослым это значит ночь напролёт шляться в компании с какими-то подозрительными девицами?
Тёть Кать, мы не шлялись Она Ира работала
Что?!
Она работает в ночном клубе.
Где?!
В клубе. Ночном. Официанткой.
То есть ты был в ночном клубе?
Ну да.
О горе мне, горе! Кого я воспитала!
Ну, тёть Кать, это вполне приличное место.
Вполне? Хочешь сказать, что там голые девицы на сцене не пляшут?
Ну вообще-то пляшут. То есть танцуют. Стриптиз.
Ну вот что, с меня хватит!
Тёть Кать, но я же не ради них там был. Просто Ира там работает, ну и Я ждал, когда она освободится, а потом провожал. Она живёт тут недалеко. И она хорошая, я тебе клянусь.
Она вроде и впрямь ничего, по крайней мере внешне, смилостивилась Екатерина Андреевна, строго добавив: но ночевал чтоб дома! В крайнем случае, предупреждай заранее.
Тёть Кать! воскликнул он и бросился ей на шею.
Тихо! Опрокинешь, окаянный! Лучше расскажи, что тут произошло?
Представляешь, девушку убили. Ножом в грудь.
Ужас какой!
А девушка эта почти голая. Ну, то есть в одних
трусах.
В нижнем белье, поправила Екатерина Андреевна.
Да. А главное, работает в том же клубе, что и Ира.
Тоже официантка?
Нет, она как раз Чайкин коряво изобразил несколько па.
Понятно. И что уже известно?
Никто ничего не видел. Камеры видеонаблюдения здесь отсутствуют. В общем, пока знаем только имя.
И место работы, добавила Екатерина Андреевна.
Да, и место работы.
А этих опрашивали? спросила Романова, заметив стоявших неподалёку двух таджиков в оранжевых жилетах, с мётлами в обнимку, старика Сархата и его юного помощника Анзура.
Не знаю, признался Чайкин. Я только что подошёл.
Ладно, перебила его Екатерина Андреевна, я сама с ними поговорю. А ты иди, охраняй своего свидетеля, пока ей не надоело ждать и она не сбежала.
Чайкин пошёл к выходу, а Екатерина Андреевна, стараясь
не попадаться на глаза капитану, с которым у неё были давние «тёрки», направилась к застывшим, словно парковые скульптуры, таджикам.
Ассалому алейкум, Екатрин Андревна, воскликнула ожившая фигура Сархата, и на сморщенном загорелом лице вспыхнула двумя рядами золотых зубов приветливая улыбка, над которой среди глубоких морщин с трудом можно было различить узенькие щёлочки глаз.
Ассалому алейкум, вторила ей другая ожившая фигура, на голову выше и вдвое тоньше первой, тоже с загорелым, но девственно гладким личиком, испорченным разве что большой лиловой шишкой на лбу, и широко распахнутыми бархатно-чёрными глазами, всегда почему-то грустными, как у бассет-хаунда.
Ва-алейкум ассалом, торопливо ответила Екатерина Андреевна. Сархат, Анзур, рассказывайте.
Не знать нищего, ответил Сархат. Нащальник дапрос делал, ми всё гаварил. Нищего не видель, нищего не слышаль.
Никому ничего не скажешь, добавила Екатерина
Андреевна.
Пащему ни скажешь? Всё скажешь.
Ну так говорите! Вы же каждую ночь тут что-нибудь делаете, рыбу в пруду ловите. Неужели так ничего и не видели?
Э-э, протянул Сархат. Сиводня нищего не делаль, нищего не лавиль. Сиводня спаль.
Он поставил метлу на землю и, сложив вместе две ладони, поднёс их к правой щеке.
Спаль, подтвердил Анзур и тоже изобразил ладошками, как спал, уронив метлу на землю.
Как так «спаль»? не поверила Екатерина Андреевна. Вы же и так полдня спите в своей подсобке.
Вщера не спаль, сказал Сархат. Вщера деньраження отмещал.
Чей день рождения?
Сархат кивнул на Анзура, пытающегося поднять метлу и уже второй раз роняющего её.
Анзур? Романова улыбнулась и ласково посмотрела на молодого парня. Поздравляю! И сколько же тебе стукнуло?
Анзур покосился на Сархата и промямлил:
Нихто не стукнул. Сам падал.
И прикрыл рукой шишку на лбу.
Дивасать щетире, сказал за него Сархат. Савсем маладой ищо.
А где же он так неудачно упал?
Вина пил, савсем пьяны был.
Как вина пил? Вам же нельзя!
Если низзя, но ощен хощишь, то мала-мала можна.
Екатерина Андреевна принюхалась и удивлённо спросила:
Сархат, вы тоже «мала-мала»?
Щуть-щуть, улыбнувшись, сказал Сархат.
Ага щуть-щуть! Весь бутылка пил, проворчал Анзур.
Ты сам полбутылка пил! сердито возразил Сархат.
А ты мине палка голова!
Стоп! прервала их Екатерина Андреевна. Я что-то не поняла: какая палка? Анзур, ты же сказал: упал.
Вина пил, пьяный был, пояснил Сархат. У мене палка рука был. Анзур падал, голова палка бах! Шишка теперь.
Понятно, усмехнувшись, сказала Екатерина Андреевна. Стало быть, вчера гуляли, поэтому всю ночь продрыхли. Ну что ж, тогда у меня к вам будет просьба.
Щиво изволите? с готовностью откликнулся Сархат.
Надо кое-что поискать
II
Так, Завадский устало глядел на сидевшую перед ним Ирину, значит, фамилия её Семёнова? Алиса Семёнова? Ты записываешь? обратился он к Чайкину.
Угу, ответил тот, стуча по клавишам компьютера.
А отчество? спросил Завадский.
Ирина пожала плечами и оглянулась на Чайкина. В маленьком кабинете было душно и пахло мужскими носками. Ирина была уверена, что это пахнут носки Завадского. Он сразу ей не понравился грубый, неопрятный. Не то что Чайкин!
Стало быть, отчества не знаете, проговорил Завадский, рассматривая заусенец на большом пальце левой руки. Ну а что ещё можете сообщить? Дата рождения,
место проживания?
Дата рождения шестнадцатое июня, мы как раз недавно отмечали, ей исполнилось двадцать пять.
Завадский медленно поднял на неё взгляд, пожевал губами и сказал:
Уже что-то Чайкин!
А?
Чем у нас тут воняет?
Чайкин принюхался и пожал плечами.
Даже сосредоточиться не могу, посетовал Завадский и покосился на Ирину.