Они продолжили путь по узкой тропинке. Слева отвесно поднималась вверх скала, справа была пропасть. Уже темнело, но Янис боялся устраиваться на ночлег в этом месте.
Нужно было идти дальше, вслед за Камешком. Янис протянул руку в сторону, чтобы чувствовать, где скала. Над ущельем светил месяц тоненький, не толще чешуйки. Так они шли, очень медленно, до глубокой ночи. Прямо на ходу подбородок у Яниса упал на грудь, а глаза закрылись. От испуга он проснулся, рывком поднял голову и еще сильнее прижал руку к скале. Неожиданно они свернули влево. Сквозь открывшуюся расщелину тропка уводила в сторону и вверх к темным силуэтам деревьев. За ними Янис увидел какой-то огонек. Пламя трепыхалось, гасло, потом разгоралось опять. Ура, они нашли место обмена! Это костер, это колышется его пламя. Вокруг него рядышком греются менялы и охотники. И Фрид. Все они сидят там, жарят кроликов и варят ячменную кашу. Вещей на обмен так много, что они до сих пор не управились. Фриду никак не придумать, как всё это унести с собой. Вот он обрадуется, когда увидит Камешка!
По телу Яниса прошла дрожь. Голова гудела. Он так устал, что его повело. Он хотел было опереться на Камешка, но тот уже куда-то пропал, вместе с корзинами. Ряд деревьев расширился, а огонек разгорелся ярче. Стало понятно, что это никакой не костер, а фонарь на стене дома. Перед домом рос куст, это его ветки покачивались на ветру, то и дело перекрывая свет фонаря.
Камешек нашелся у забора. На дворе перед домом залаяла собака, но, судя по всему, небольшая: лай был высокий и надрывистый.
Дверь дома отворилась, и в освещенном проеме появился мужчина.
Тут кто-то есть?
Я, ответил Янис.
Я? переспросил мужчина. А имя?
Янис.
Вы постоялец, господин Янис? Ищете, где остановиться на ночлег?
Великая хворь, сказал Янис. У тебя нет Великой хвори? Мне нужно знать.
Янис не хотел открывать калитку, но она, скрипнув петлями, отворилась сама. А дальше он сам не понял, как получилось, что он вдруг повис на калитке, цепляясь за перекладину, а потом почувствовал под головой холод камней, которыми был вымощен двор. Над ним склонилось чье-то лицо Дворовая собака затявкала, Лока зарычала Кто-то протянул к нему руку Вот Великая хворь и добралась до меня, подумал Янис, и его глаза закрылись.
Добавки? А платить кто будет?
Янис услышал, как недовольный мужской голос кому-то говорит:
Какой наглый парень! Тыкать мне сразу начал: «ты», говорит. Знаю я таких. Вот увидишь, ничего мы на нем не заработаем. Ни единого гроша. Надо было гнать в шею, да и всё тут.
Ему ответил другой, певучий голос:
Но ведь он больше не мог идти!
Это-то понятно. Но вот только расхлебывать всё теперь придется нам. Возиться с ним и его собакой. И ослом.
Янис открыл глаза. Он лежал на постели в маленькой комнате. В комнате было окно, и перед ним на стуле сидела женщина в синем платье. А по ту сторону окна стоял мужчина, опираясь локтями о подоконник.
Тише, сказала женщина. Разбудишь.
Да он и так уже проснулся, ответил мужчина. Лежит вон, посматривает.
Женщина обернулась.
Давно пора, сказала она Янису. Ты уже полдня проспал!
Она подошла к изножью кровати и приподняла край одеяла. Цокнула языком.
Всё так плохо? спросил Янис. Вроде бы Великая хворь не особо интересуется пальцами на ногах, но он живо помнил, как они болели прошлой ночью. Кто-то снял с него ботинки и носки, а кто, мужчина или женщина, он не помнил. Он даже не сопротивлялся то приходя в сознание, то опять отключаясь из-за резкой боли.
Смотря что ты называешь «плохо», ответила женщина.
Янис пошевелил пальцами ног. Пощупал нос и посмотрел на руки. Хотел пересчитать пальцы на руках, но закружилась голова, и пока не получалось.
У меня Великая хворь? спросил он.
Какая хворь? удивилась женщина.
Великая хворь, повторил Янис. Она ползет ползком, скачет скоком, стелется по земле и плывет по воде. От человека к человеку, от дома к дому. Она оттяпает тебе нос, и пальцы, и всё остальное.
Да он чокнутый, сказал мужчина. Чушь какую-то несет.
Женщина опустила одеяло.
Никогда не слышала о такой хвори, сказала она. Которая скачет и ползет и всё такое. А вот ноги твои Она строго посмотрела на Яниса. Ходить в таких ботинках бог знает сколько времени, с такими мозолями да ссадинами, довести до того, что раны загноились! Это не великая хворь, молодой человек. Это великая глупость!
Великая глупость, повторил мужчина. Это ты хорошо сказала.
Женщина уперла руки в боки.
Жар и слабость, вот что от этого бывает.
Она не была похожа на женщин из книжки. Там они были высокие и худые. На всех картинках они были одеты в платья до пола и шляпы с цветами и перьями. Эта женщина была другая, у нее было круглое лицо, пухлые руки, и вся она была круглая и пухлая и прямо-таки выпирала из синего платья. На голове у нее была не шляпа, а белый чепец, завязанный под подбородком на бант. Янис не мог отвести от нее глаз. Всё смотрел и смотрел.
Ты Берта? спросил он наконец.
Берта? переспросила женщина. Вот уж нет. Я госпожа Требс. А это господин Требс. Она заправила выбившийся локон под чепец. Мы настаиваем, чтобы ты обращался к нам на «вы». У нас солидный постоялый двор. Мы ценим правила приличия.
Янису мало что было понятно. Что такое постоялый двор, он представлял себе смутно, а о правилах приличия не слышал вовсе. Но ему хотелось сделать приятное госпоже Требс.
Вы! сказал он. Вы, вы!
Совершенно чокнутый, согласился сам с собой господин Требс. И мы на нем не заработаем ни гроша, только потратимся. А осел этот, хочу спросить
Потом спросишь, остановила его госпожа Требс. Дай мальчику хоть немного прийти в себя.
Это место мены? спросил Янис. И так как он и сам уже догадывался, что это какое-то другое место, добавил: Нет?
«Позолоченный кабан», ответила госпожа Требс. Вот уже много лет мы так называемся.
Янис приподнял голову.
Кабан? И пиво есть?
Госпожа Требс рассмеялась.
Вот ведь пройдоха.
Она не понимала, о чем он говорит. И про Великую хворь никогда не слышала. И про место мены тоже. По крайней мере, оно точно не здесь.
Янис просто должен был задать еще один вопрос.
Ты знаешь Фрида?
Вы, поправила госпожа Требс.
Вы, повторил Янис. Ты знаешь Фрида?
Вы! «Вы знаете Фрида?» сказала госпожа Требс. Не ты, а вы.
Ответь, это важно. Вы знаете Фрида?
Нет.
Старый, с бородой. У него мешок. Полный всякой всячины!
Он твой родственник?
Да, ответил Янис. То есть нет.
Ты немного не в себе, сказала госпожа Требс. Не перенапрягайся.
Какая она мягкая, подумал Янис. Ему захотелось к ней прижаться. Он чувствовал себя маленьким и несчастным. Вот бы спрятаться ото всех бед, прильнув к этому мягкому округлому телу. И вот бы госпожа Требс его обняла, и утешила, и сказала бы, что всё будет хорошо. Янис уже хотел протянуть к ней руки, но всё-таки не решился. Наверное, она догадалась, что у него на душе. И, улыбнувшись, сама положила руку ему на лоб.
Принеси-ка ведро! крикнула она господину Требсу. Горячей воды из котла. И мыло!
Господин Требс пропал из виду. Янис слышал, как он громко топает во дворе. Потом заскрипела какая-то дверь, и с другой стороны дома послышались звон и грохот. Скоро в комнату вошел господин Требс. Он поставил рядом с кроватью деревянное ведро.
Одна лопатка коричневого мыла, сказал он. Прибавляем к счету!
Госпожа Требс помогла Янису сесть и опустила его ноги в ведро. Мыльная вода щипала натертую кожу. Когда Янис мыл ноги, а случалось это нечасто, то делал это сам. Было очень странно, что сейчас это делает кто-то другой. Госпожа Требс старалась не причинять ему лишней боли и после мытья, промокнув его ноги полотенцем, нанесла на них мазь. Потом она взяла белую тряпку и разорвала ее на длинные полоски.
Один лоскут льна, проворчал господин Требс. Счет растет.
Янис смотрел, как госпожа Требс, напевая, обматывает его ноги полосками ткани. Ее песенка кружилась и завивалась колечками. То вверх, то вниз.