Искусственный интеллект избавит человечество от необходимости быть умным, ведь ум это то, что делает всех людей несчастными. А быть несчастным и бессмертным неприемлемо. Делегировав разум неживой материи и обеспечив непрерывность его существования вне форм биологической смерти, человечество осуществит свою заветную мечту оно станет бессмертным и счастливым. Идея бога исчезнет, т.к. каждый из живущих станет богом.
Вавилонская башня всегда была символом человеческой дерзости в стремлении преодолеть поставленные ему границы и пределы бытия. Вавилонскую башню задумали, чтобы с ее помощью взойти на небо и стать богами. Поняв со временем, что бог живет не на небе, а в человеческом сердце, необходимость штурма неба отпала. Но не отпала идея, ради которой строилась башня убить бога и сделать себе имя. Чем не цель, ради которой стоит дерзать. И продолжать строить Вавилонскую башню, даже если сейчас она называется по-другому.
Ваш кофе
Тут в одну богом забытую дыру занесло столичных туристов. Зашли они в местную точку общепита и заказали, после долгих раздумий, выбирая между кофе и чаем, чай. Резонно полагая, что кофе здесь наверняка готовить не умеют, а чай это как-то надежно. Чай испортить нельзя. Официантка приносит им на подносе какую-то невообразимую бурду в стаканах. Видя, что чай это не чай, они решают, пока еще можно, поменять заказ с чая на кофе. Официантка с совершенно невозмутимым лицом принимает новый заказ, поднимает поднос со стаканами и тут же ставит его на стол со словами: «Ваш кофе».
Весна
Наконец-то повеяло запахом весны, радостно сказала Галя.
И полной грудью вдохнула бодрящий аромат оттаявшего навоза и сладкую вонь дачных нужников.
Вечер удался
Тут у меня один знакомый по имени Витя решил пригласить девушку к себе домой на «романтический» ужин. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Витя, надо сказать, сам по себе еще тот персонаж. Ему почти сорок, а он еще ни разу не женился. До сих пор живет с мамой. Классический маменькин сынок. Она его обстирывает, кормит и, в конечном счете, опекает от «всякоразных» девиц. А тут маму осенило, что если не сейчас, то уже никогда ее Витя не женится и придется ей с ним мыкаться до гробовой доски. А ей и самой пожить-то хочется. Хотя бы на старости лет. Вот она ему на один вечер дала полный карт-бланш и удалилась на всю ночь в гости. Тем более, что Витину избранницу успела изучить вдоль и поперек во время ее робких визитов к ней с сыном на дачу. Витя без мамы проявил завидную кулинарную изобретательность и закупил для ужина в фаст-фуде изрядное количество еды: два ведра куриных окорочков в KFC и в Макдональдсе несколько упаковок жареных креветок. И две бутылки самого дешевого красного вина в ближайшем супермаркете. Этакий порношик для гурманов. И вот наш не очень уже молодой юноша Витя весь в таком, знаете-ли, крайнем нетерпении, ждал девушку и все нервничал и нервничал: любовный витамин в нем играл и даже сидеть не давал. Чтоб как-то руки занять, Витя и давай есть окорочка. Так и не заметил, как два ведра умял. Перешел на креветки и тут же утешил себя мыслью, что девушка придет к нему не ради еды, поэтому не стоит беспокоиться. Креветки исчезли неожиданно быстро. Оставалось только вино. «Вино это хорошо, подумал Витя, вино поможет в общении. Раскрепостит. Выпью-ка я стакан». Раз стакан, два стакан. Глядь, а бутылки-то уже и нету. А тут звонок в дверь. Девушка пришла. На ужин. Витя проводил ее в свою комнату со всей торжественностью, на которую еще был способен. А на столе, накрытом к ужину, не было уже ничего, кроме листа ватмана в качестве скатерти, двух свечей и бутылки вина. «Я все съел, пока тебя ждал, честно признался Витя, но еда ведь не главное. А главное это наше с тобой общение. Так сказать, диалог двух любящих сердец. Давай-ка выпьем вина, оно поможет нам узнать друг друга поближе. Только тебе придется пить одной, в меня вино уже не лезет». «Однако, какое форменное свинство, обиделась девушка, но виду не подала, я готовилась, понимаешь, наряжалась. Надеялась! А тут такое ой-ля-ля!» Но решила подождать со скандалом. И принялась налегать на вино. Выбора-то не оставалось. Девушка стремительно пьянела и «ужин» уже катился к заранее запланированному Витей финалу, но тут случился конфуз. С Витей. Фаст-фуд у него в желудке не нашел общего языка с выпитым вином и попросился наружу. И весь остаток вечера и практически всю ночь Витя с девушкой провели по разные стороны туалетной двери за разговорами, периодически меняясь местами. И исповедовались, исповедовались. Как говорится, на горшке нечего стесняться. Узнали друг о друге все, словно вместе полжизни прожили. Когда утром расставались, девушка призналась Вите, что никогда еще ТАК не проводила время. Ну что тут скажешь. Видимо, вечер удался.
Вкус счастья
Сладости являются универсальным средством взрослых решать проблемы с детьми. Помните, в детстве? Как только ты начинал приставать к родителям, тебе давали конфету или шоколадку и искренне считали, что решили твою проблему или, как минимум, успокоили тебя. Наверное, с их стороны, это было нечестно: они вроде как от нас откупались, а у нас не было выбора. Мы же не знали, что это не любовь, а сделка. И вот мы уже сами взрослые. Все продаем и все покупаем, время от времени предаем и во многом разочаровались. Особенно в фундаментальных ценностях этого мира. Но вкус из детства, тот самый, остается единственным святым чувством, которое напоминает нам о нас самих, настоящих, какими мы были в детстве. Счастливыми и наивными. Сладкоежками.
Во как бывает
С поэтом Федяшкиным случилась вот какая история. Он перестал слышать голоса. Точнее, один голос, который ему нашептывал стихи, а он их безуспешно пытался записать. Но жизнь поэта это вам не работа стенографистки, с 9 до 17 каждый день. Нет, все не так просто. Залезет, к примеру, Федяшкин в душ, а тут голос и начинает диктовать. Он из душа, чтоб записать, а тот тут же замолкает. Обратно в душ диктует. В общем, не жизнь, а мука. Голос этот всегда звучал в самых неподходящих местах и в самое неподходящее время. И он, Федяшкин, разрывался между желанием записать стихи и нормально жить в свое удовольствие, как все. Остальные. Мучился Федяшкин страшно, но держался генеральной линии быть поэтом. Жалко ему, понимаешь, было упустить все, что в голову приходило. Да и приходило, если честно, все какая-то ерунда. Так, пшик, словесный переполох, да и только. Стихи его никто не печатал, а читать их публично он стеснялся. Бедствовал ужасно, но гордился тем, что поэтический гений. А тут раз и тишина. Внутри. Темно и тихо. И тьма такая, знаете, вполне уютная, а не такая, что скрывает черт знает что: ужасы ночи во всем их разнообразии. В общем, на душе темно и скучно. Словно в пустом платяном шкафу. Никакой поэзии. Осознав свое поэтическое бесплодие, решил Федяшкин к своей прежней профессии вернуться. Стал снова проктологом работать. В поликлинике. Придет на работу, заглянет пациенту в одно место и все ждет, авось ему оттуда кто-нибудь начнет диктовать: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты». А в ответ тишина. Целый день осматривает пациентов и все без результата. Никакого откровения. Пойдет с горя к урологу Парнокопытову. Вместе чай с крыжовником попьют, медсестру Зою обсудят, и по домам. Теперь живет как все, на одну зарплату. И все понять никак не может, счастлив он или нет? Во как бывает.
Вознесение
Тут один случáй случился. Можно сказать происшествие. Ну, прямо курам на смех. Один человечек, по сути никто, взял да и вознёсся. Вот прямо так, у всех на глазах и без всяких видимых причин. А главное, если бы кто-то достойный, ну тогда понятно. Типа начальства. Или кто-то еще поважней, весь усеянный там лаврами или почетными венками. А так дрянь какая-то. Некий Кирилка. Сопля, а не человек. Оторвался, понимаешь, от земли и коллектива, сам того не ведая, и повис. В воздухе. Он с первоначалу и не понял, что точку опоры потерял. Думал, что над ним кто-то так подшутил. Ногами стал шуровать туды-сюды, словно какой-то сукин сын из телевизора, а результату ноль. С испугу даже на спину пробовал упасть. Все равно не получилось. Висит, понимаешь, словно какой-то индийский факир в цирке. И матерится. Отчетливо так и каждое слово по делу. А потом взмыл к потолку, головой ударился и замолчал. Пока его санитары из скорой помощи не попытались оттуда достать. Да только ничего не получилось. Как они его на пол ложут, он снова к потолку стремится, словно пузырь какой с газом. Прям опыт на уроке физики. Тут кто-то совет дал умный, что надо бы ему гирю в руки дать. Тогда, мол, точно не полетит. Ну, то да се, гирю-таки достали. Пудовую. К полу его приперли и в руки сунули. А он все равно взлетел, а гирю ту на доктора уронил, что с санитарами приехал. Визгу было, словно живую свинью резали или пилораму включили. Все вокруг бедолаги доктора бегают, зашибленного, а о Кирилке-паршивце на время забыли. Думаете на этом все и закончилось? Не тут-то было. Кирилка потихоньку, словно муха какая, по потолку пополз к окну: улизнуть, видимо, хотел, пока о нем забыли, и чтоб прямиком в небо и навсегда. А мы, значит, здесь и ни с чем? Да только кто же ему даст просто так уйти, если он всем должен. Кирилка этот, известный подлиза, только и делал, что деньги стрелял по своему особливому методу: подойдет, негодяй, комплиментов наговорит и сразу в долг попросит, а отказать после этого вроде как и неловко, вот все ему и давали. Тут кто-то и кричит ему, видя его настойчивое намерение ретироваться отсюда навсегда, мол, долг отдай, прежде чем лететь. Деньги там тебе все равно не понадобятся, а нас всех уважишь. А тот, то ли в ажитации новой жизни, то ли от избытка чуйств, как принялся изливать все, что о своих кредиторах на самом деле думал, что всем как-то сразу неловко стало. Даже доктор замолчал. Некрасивым оказался человеком, прямо-таки саморазоблачился. Но тут что-то пошло не так с его вознесением: наверное, на небе тоже слышали, что он говорил обо всех, и это им там явно не понравилось. И он прямиком угодил обратно. На пол. В компанию, так сказать, своих «друзей», о которых так опрометчиво отзывался. Тут и скорая пригодилась. И санитарам было чем заняться, помимо доктора с гирей вместо головы. А Кирилку этого все простили. Потом. Так что нового Ильи Пророка у нас таки не случилось. И слава Богу. А все потому, что у нас ведь как без коллектива никуда. Даже на небо.