– Они ухватили суть Каира, – замечает Джек, – вплоть до запаха.
Когда глаза наши привыкают к сумраку пустой каменной гробницы, мы оба видим, что на дне ее сантиметра два мочи. Бум бум БУМ хи хи… Чтобы предотвратить припадок, я вынимаю губную гармонику. Пораженная звуками толпа умолкает. Джек дергает меня за рукав, но я продолжаю играть. Все стоят, пялятся на меня, а я продолжаю дуть до головокружения, наполняя каменную полость крепкими аккордами G, аккордами С и F. Я покажу вам, темным зассанцам, как паломник-янки умеет играть и галдеть! И неожиданно для себя уже пою:
– Соберемся у реки…
Хватит пялиться! Какая это, по-вашему, река, вы, мусульмане, вы, методисты, фундаменталисты, – Миссисипи? Конго? Огайо?
– …у реки, у реки…
Амазонка? Волга? Янцзы? Вы, с вашей древней картинкой на обороте замусоленного доллара и свеженьким биржевым наваром, о какой, по-вашему, речке речь?
– …что струится у подножия трона Божия…
Джеки утаскивает меня, пока я не начал проповедовать.
После спуска по Большой галерее голова у меня перестает кружиться, но внутренности бурлят, как речка, полная согрешивших баптистов.
– Плохо выглядишь, – говорит Джеки.
– Плохо себя чувствую.
Наконец выходим на воздух. Под аплодисменты всей
. Повсюду люди пачкают исподнее, бегают кругами и требуют, чтобы кто-то что-то сделал. Что сделал? Послал элитную сперму в космос, как предлагает доктор Лири
в «Терра II»? Так сказать, кончил в белый свет, продолжил род в космосе?
Принять это как Волю Аллаха, и пусть нас затопит?
Или попробовать выплыть?
Но постойте! Нет никаких признаков нужды в спасательной шлюпке, чтобы сохранить наш вид. Говнодуи случались много раз, a
держится. В опасности на самом деле не наши шкуры и не наши души. Наша цивилизация.
Вообразите, что после внезапного почти полного уничтожения (в вечной мерзлоте нашли мастодонта со свежими цветами в пасти –
, которая будет стоить мне хорошего посредника; с другой стороны, отчужденность может быть воспринята как пренебрежение.