– Я помогал лишь минимально, – пояснил он. – Это моя жена тут все так устроила.
Ну и женушка у вас, должно быть, говорю ему я. А Отис такой вставляет, дескать, женушка и впрямь что надо, мало того – у женушки и папаня был что надо, у которого был что надо счет в банке… и это как-то минимально тоже могло посодействовать. Я поглядела, как мистер Келлер-Браун это воспримет. Деликатная штука это, должно быть, когда негр женат на белой девушке, а если она еще и богатая… Но он лишь рассмеялся и повел меня в конец салона.
– Девлин мне рассказал про вашу спину. У меня тут есть кресло, и мне кажется, оно вам подойдет – оно терапевтически раскладывается. – Откинул спинку здорового кожаного кресла. – Или кровать есть, – и провел рукой по темно-пурпурному шерстяному покрывалу двуспальной кровати, вмонтированной прямо в автобус сзади.
– Чушь, – грю. – Надеюсь, никогда не дойду я до того, чтоб не сидеть в кресле, как человек. Я тут немного посижу, а потом, может, и прилягу ненадолго, как мне вздумается!
Он меня за руку взял и помог усесться, а лицо у меня горит все, что твоя свекла. Я подол платья на коленки натянула и спрашиваю, чего ж, мол, они ждут. Затылком чуяла, как двадцать этажей старых морщинистых носов к стеклам прижаты, когда мы со стоянки выезжали.
Мы с внуком поболтали немножко о том, что в семье творится, особенно про Бадди посплетничали, который с молочней своей, похоже, только из одной беды выкарабкается, на него две другие разом валятся. А Отис спереди пинту самогона из кармана своего отвислого достал и с мистером Келлер-Брауном, который за рулем, ее раздавить пытается. Девлин как пузырь этот увидел, говорит: пойду-ка я лучше вперед сяду, чтоб этот безмозглый нас куда-нибудь на Аляску не привез. Я ему: тьфу на тебя, да хоть всю бутылку вылакайте и в двери вывальтесь, мы с Тоби и без вас прекрасно управимся! Девлин вперед убрел, качаясь, и скоро уже эта троица трещала между собой так, что в ушах лопалось.
А у мальчонки тут свой столик письменный был, и он за ним цветными карандашами что-то калякал. Когда внук ушел, он «Крайолы» эти в стол сунул и бочком-бочком ко мне ближе подобрался. Взял с книжной полки «Нэшнл джиографик» и сел такой на пол возле кресла, вроде как читает. Я улыбаюсь себе и жду. Ну и скоро, понятно, эти глазищи его синие поверх журнала выглядывают, а я говорю: ку-ку. Ни слова не отвечая, он журнал откладывает и прямо на коленки ко мне забирается.
– А это Иисус тебе с лицом сделал? – спрашивает.
– Как, – отвечаю, – ты разве один такой мальчик не слыхал никогда, что Шельмец Горболыс натворил с Жабом? – И давай ему рассказывать, как мистер Жаб в стародавние времена был красавец писаный, и лицо у него сияло, что зеленый брульянт. Да только яркая мордаха эта жучкам-паучкам все время выдавала, где он в засаде лежит, их ждет. – Так и помер бы с голодухи, если б Шельмец его бородавками не расписал для маскировки, вишь какая штука?
Он кивнул, мрачный такой, но довольный, и просит еще сказку рассказать. Я ему завела про Шельмеца и ведмедя, и он уснул, даже руку мою не отпустил, а другая за кулон мне цепляется. Вот и ладненько, все равно меня эта терапевтическая раскладушка уже почти совсем доконала. Я золотую цепочку расстегнула и выползла, а он с кулоном так и остался.
До кровати доковыляла и на эту пурпурную шерсть опустилась, чуть совсем с глаз долой не утонула. Оказалось, постель-то – водяная, усосала она меня, как зыбучие пески, только ноги с краю болтаются. Дамам так не подобает. Но как бы я ни елозила, прилично встать не получилось. Только на локоть обопрусь, автобус свернет куда-нибудь, и меня опять смывает. Я сама себе ту старую толстую овцу напоминала, что раньше у нас была, – она, бывало, на склоне травку щиплет, а потом ее вбок мотнет, и она вниз катится, а там лежит, ногами дрыгает и блеет, пока ее кто-нибудь не перевернет как надо. Я перестала барахтаться – пускай вода вокруг плещется туда-сюда подо мной, лежу и смотрю, что за книжки у мистера Келлер-Брауна стоят на полке. А там какую причудь ни возьми – все есть, и религии, и пирамиды, и месмеризм, и тому подобное, а у многих и названия заграничные. Гляжу я на эти книжки, и мне как-то не по себе. Хотя на самом деле мне прекрасно. Я бы по телевидению тыщу таких водяных кроватей продала: «Станьте на двадцать лет моложе! Как новая женщина!» Тут не сдержалась, хихикнула: вдруг водитель в зеркальце глянет – а там старые драные нейлонки Новой Женщины в небо топырятся, как задние ноги у стреноженной овцы.