С тобой и без тебя
Стихи о любви
Сергей Степанов-Прошельцев
© Сергей Степанов-Прошельцев, 2023
ISBN 978-5-0060-1996-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Стихи о любви
I
.я буду приходить по четвергам.ПИСЬМО ИЗ ПЯТИГОРСКА
НАКАЗ ДЕМБЕЛЯМ
Кому чемодан, а кому
наше время кемарит.
Ещё нам три года носить
сапоги и шинели.
Привет передайте
деревьям, траве и Тамаре
девчонке, глаза у которой
апрелем синели.
Что скажет она?
Ну, об этом, наверно, отдельно.
Забот у неё
Надо зонтик забрать из починки,
поскольку дожди.
А здесь так не хватает дождей нам,
в пустыне, где ветер
никак не сочтёт все песчинки!
Мы тоже уедем.
И пусть это будет нескоро,
тем радостней встреча.
Собаки охрипнут от лая.
И девочка эта
посмотрит и скажет с укором:
«Ну, знаешь, так долго
ещё никого не ждала я».
* * *
Предвечерний туман
занавесит померкшие дали.
От дождя и от ветра
темнеет гранит балюстрад.
Это осень как будто.
Её мы с тобою не ждали.
Птичьей вспугнутой стаей
багряные листья летят.
Их потом соберут
для гербария школьного дети.
И засохнут они
среди пыльных бумажных листов.
И забудется всё.
Но останется вечный свидетель,
громыхая прибоем
о гальку своих берегов.
* * *
Когда непрухи полоса,
я жду, как ожидают помощь,
твои восточные глаза,
непостижимые, как полночь.
Они и в полутьме блестят
на жарком бархате июля
Как я люблю твой быстрый взгляд
пугливый, словно у косули!
Не надо говорить слова,
не надо, ничего не надо,
когда кружится голова
от недосказанного взгляда.
* * *
Белый квадрат стены,
эхо минувших снов.
Жёлтым серпом луны
скошен недели сноп.
Ходиков мерен ход,
спит опустевший дом.
Самый несчастный тот,
кто одинок вдвоём.
* * *
Мне только минуты, наверно,
хватило вполне бы,
чтоб духом воспрянуть,
чтоб как-то очнуться от спячки,
чтоб солнце увидеть
багровое солнце, в полнеба,
и чаек, их танец, их крылья
балетные пачки.
Но лучше не надо.
Безжалостна давняя память,
она вызывает
какую-то странную ревность,
уж лучше и дальше, как прежде,
стремительно падать
в болото печали,
а значит, в свою повседневность.
Я всё забываю.
Я буду с годами суровей.
Пройду, без заминки
на льду осторожности тонком.
Не надо, прошу я,
не хмурь свои белые брови
ведь их обесцветило солнце
до осени только.
* * *
Я буду приходить по четвергам
худой, как у камина кочерга,
в плаще, до неприличия потёртом,
когда молчит охрипший телефон
Ты извини: я это только фон,
унылый фон, увы, для натюрморта.
Художник не напишет этот бред:
тут фруктов нет, нарциссов тоже нет,
а есть тоска, мы к ней теперь приступим.
Она везде, куда ни наступи,
она, как будто марево в степи,
колышется незагустевшим студнем.
А может, не приду я никогда,
я это так, спонтанно, нагадал,
чтоб воскресить, чему не быть в помине,
что быть могло, но вот не суждено,
я это знал, я это знал давно,
но в этом я ни капли не повинен.
Я виноват, пожалуй, только в том,
что не стучусь в тот опустевший дом,
не ем омлет, тефтели с кашей пшённой,
что никакая мы с тобой семья,
что в этом доме не остался я
штрихом случайным и незавершённым.
* * *
Давно всё забыто.
Сгорела мечта без огарка.
Живу, как придётся,
скукоженный, как запятая.
Но я вспоминаю
хрустящую белую гальку.
Зачем я не знаю.
Но всё-таки я вспоминаю.
И девочку эту.
Зачем я так быстро уехал?
Зачем всё мелькнуло,
как будто пейзаж заоконный?
Но я вспоминаю
и нежности слабое эхо
находит меня
так настойчиво и незаконно.
Два-три поцелуя
да быстрое рукопожатье
Нельзя и подумать,
что быть надо как-то смелее.
И белое это,
пронзительно-белое платье
как будто из снега, да нет,
даже снега белее.
Не сон ли всё это?
Я сам сомневаюсь отчасти.
Закрою глаза
и, как ветер, проносится мимо
дыхание моря, дыхание
близкого счастья
всего только миг
на будильнике вечного мира.
* * *
Вот опять я унесён,
в это звёздное мерцанье,
в этот сон, что в унисон
вторит нашему молчанью.
Здесь в строю зелёных шуб
флоксов частые веснушки
Будь покойна: не спрошу,
для чего всё это нужно.
Фимиам ночных цветов
он опаснее тротила.
Я всю жизнь молчать готов,
лишь бы ты не уходила.
Где-то ухает сова,
лунный жемчуг с переливом
Для чего нужны слова,
если счастье молчаливо?
* * *
Так же птицы осанну пели
изо всей своей птичьей силы.
Мир был молод, ещё Помпеи
мёртвым пеплом не заносило.
Ты спускалась лианой гибкой
в бездне времени тихим всплеском
Но доверчивую улыбку
навсегда сохранила фреска.
Платье словно вчера надела,
та же лёгкая хмарь на небе
Как ошибся я! Что наделал!
Двадцать с лишним веков здесь не был.
Юный ветер над миром реет,
он в музейные рвётся холлы
Между нами, как пропасть, время,
беспредельный, безбрежный холод.
Словно я услыхал случайно,
забывая, что жить мне мало,
эхо тысячелетней тайны,
что так долго не умирало.
* * *
В этом мире дворцов и лачуг
обветшал я, как старый амбар.
Я полтиной луны заплачу
за твой самый искусный обман.
Ты шепнула мне тихо о том,
что ты любишь иль делала вид
Но с тобой мы опять уплывём
на неведомый остров любви.
Там случится сиреневый май,
и мне жарко от радостных рук.
Обнимай же меня, обнимай,
пока ложь не проявится вдруг!
Ока ночь, пока море огня
в сердце целится тысячью дул
Может, ты и любила меня,
может, сам я себя обманул.
* * *
Припоминаю, грешен,
кольнуло, как иглою,
тот сад, что занавешен
черёмуховой мглою.
Цвела сирень левее,
дождём тропу размыло
И тихо ветер веял
как из другого мира.
И всё так странно было
в неверном этом свете:
Наверное, любила
ты не меня, а ветер.
Он вновь летит из мрака,
что всё плотней и гуще,
беспечный, как гуляка,
сам от себя бегущий.
* * *
Он выметен тщательно,
здесь не торгуют бодяжной
водярой в кафе и пивнушках и
сексом в мотелях.
По улицам сытые голуби
шествуют важно,
слегка косолапя,
как знойные фотомодели.
Он так изменился
с тех пор, как слинял я отсюда,
когда мы любили друг друга
в ту раннюю осень,
но всё это так позабыто
и так неподсудно,
что память на чистую воду
не вывести вовсе.
Но что из того, что всё это
давно позабыто?
Всё это живёт в подсознанье,
всплывая не реже,
чем этот посёлок
садистская камера пыток,
где вздёрнут на дыбе
я тот непростительно прежний.
Пусть всё здесь обрыдло
и дождь, и цветенье акаций,
и тёплое море,
поющее песню акына,
мне с этим посёлком
уже невозможно расстаться,
как с другом, который
меня незатейливо кинул.
* * *
Как неустойчиво то положение,
если проверка идёт на разрыв!
Два антипода, вступая в сближении
вовсе не знают, чем кончится взрыв.
Кончилось это душевными травмами,
нас угораздило их получить.
И не удастся целебными травами
эти болячки свои залечить.
И превращаюсь я в тень свою, в робота,
вижу я снова, хоть это и дичь,
этот полуночный взгляд из какого-то
мира, который не в силах постичь.
* * *
Соловей защёлкал в роще,
юным ветром зацелован.
А поймать его что проще
может быть для птицелова?
Подходи к нему неспешно
он твоей не видит сети.
Он своей отдался песне,
позабыв про всё на свете.
Только сложит крылья туго
и умолкнет в безразличье.
Разорвется от испуга
сердце маленькое птичье
Я, как он, не зная сладу
с песней, не дождавшись мая,
вывожу свои рулады,
про опасность забывая.
Лишь бы кто-то лунным летом,
смяв подушку в изголовье,
слышал отзвук песни этой,
переполненной любовью
* * *
Увезу тебя в лето,
прости за внезапный блицкриг.
Лето опытный лекарь,
оно тебя вылечит вмиг.
Здесь колючие ости
беды, что махрово цвела,
здесь январь расчехвостил
остатки былого тепла.
Здесь коростою лепры
покрыты сугробы души
Увезу тебя в лето
от лютых морозов-душил.
Здесь противно и тошно
и вольная жизнь на кону.
Увезу тебя в то, что
не снилось ещё никому.
Я хвалиться не стану,
и ты не одобришь меня:
тут звучит беспрестанно
мелодия летнего дня.
Это вовсе не лишне,
когда всё в порядке внутри.
Слышишь? Если не слышно,
пошире окно отвори
* * *
Ночь, как агат, черна,
нет ни огня.
Ты у меня одна,