Но ты не умираешь, а просто уходишь!
Пойми, тебе уже нельзя все делить мир на черное и белое. И нельзя страдать только тогда, когда кто-то умирает. Тебе можно грустить по разным поводам, по этому в том числе. Мы же были вместе со школьной скамьи, с младших классов. Хочешь сказать, это ничего не значило?
Нет
Наши безумные розыгрыши, поездки за город, праздники, наши кричалки на митингах, часовые разговоры по телефону думаешь, это было неискренне, потому что закончилось?
В ее взгляде было столько мольбы на его благоразумие, что Лев осекся.
Конечно нет, просто странно все заканчивать вот так, понимаешь? Без грандиозного скандала, ссор, даже, считай, без причины
Она мягко улыбнулась, взяла его за руку, снова заглянула в глаза.
Это потому что она придет с минуты на минуту и ты это чувствуешь. Она сжала его ладонь сильнее.
Но почему все должно быть так? У некоторых же получается совмещать?
Таких единицы. Это твой путь.
Отстойный какой-то путь, нервный смешок вырвался из его легких. Она наконец тихо засмеялась, совсем как раньше.
Это как посмотреть. У тебя есть семья, которая тебя любит и которую любишь ты.
Да, Лев улыбнулся. Но мы так много пережили вместе. Помнишь наши прогулки по городу в минус тридцать? А как мы из Эрмитажа целыми выходными не вылезали? Он поднял на нее глаза, она с улыбкой кивнула.
Я никогда этого не забуду. Как рисовали помадой на лбу «поцелуй меня», как обнимали незнакомцев и парочкам на улице дарили цветы.
Да! И как разлили шампанское в школьном туалете!
Помню, как я тебе летом письма от руки писала, но доходили они только к сентябрю
Это каждый раз поднимало мне настроение в начале учебного года Он замолчал, взял ее ладони в свои, пристально разглядывая в ее зрачках пазлы общих воспоминаний.
Это всегда будет много значить для меня. И по-настоящему поможет тебе, когда она придет.
Лев погрустнел, сразу сник, но храбро расправил плечи.
Ты же знаешь, что я буду искать тебя в каждом человеке, с кем более менее сближусь?
По началу да. Но потом ты поймешь, что надо жить дальше. И эта жизнь будет прекрасной.
Раз ты так говоришь, я тебе верю.
Они просидели так еще семь минут в ностальгической тишине, с теплом и грустью во взглядах. Затем она поднялась, коснулась губами его лба и, не оборачиваясь, покинула кафе.
Лев сидел какое-то время смотря в стену, пытался переварить чувства. А потом его окликнули.
Лев?
Эта была совершенно другой. Статной, искрящейся, интересной, но без той наивности во взгляде, что была у Нее. Лев мотнул головой, улыбнулся.
Конечно, Взрослая Жизнь, здравствуй, я как раз тебя ждал.
Она присела напротив, доставая из сумки бумаги.
Займемся новым проектом? Мне очень понравились твои идеи, они меня вдохновили на нечто грандиозное. Она заметила потерянность парня. Все в порядке? Кто здесь был до меня?
Лев осекся, расплывшись в улыбке все же она, сидящая напротив, ему очень нравилась. Он с интересом взглянул на бумаге перед собой и отмахнулся.
Ничего особенного, здесь была Дружба, но она уже ушла. Приступим?
Засыпанный Петербург
Говорят, большая сила большая ответственность. Только ты вырастаешь, заканчиваешь институт, и сил у тебя нет никаких, зато ответственности вагон. Работа редко бывает любимой, на досуг нет времени. Хочется иногда просто топнуть ногой в сенях, отбросить веер и упасть в объятия любимой нянечки. Только на дворе двадцать первый век, веера и сени вышли из моды, а нянечки у тебя никогда не было. Приходится искать себя в этой жизни, танцуя чечетку на граблях.
Философией я никогда не увлекалась, разве что из-за врожденного пессимизма была к этому предрасположена. Не ворчала на каждом углу, но и всеобщей радости не разделяла, хотя бы по поводу той же погоды в Питере уже третий день светило солнце. Меня это совершенно не радовало.
День, два да, возможно, но три подряд это уже перебор.
Вся прелесть Питерских солнечных дней в том, что они бывают редко. В такие дни все сплочаются, выезжают на шашлыки, пьют, поют, веселятся. Чувство, как в детстве, когда можно крикнуть в окна «Вася, выходи, солнце же!» И Вася выходит, вы гуляете, гоняете в футбол, раздираете коленки, валяетесь в пыли. А на следующий день «Вася, опять солнце!» И вы радуетесь, что можно так много гулять. А на третий день это перестает быть чем-то особенным. Ну, солнце и солнце, бывает. Дел у меня других что ли нет, кроме как гулять. Так что дождь это хорошо. Главное, с какой стороны смотреть.
Иногда, правда, казалось, что я превращаюсь в подобие болотной твари, которая только и может терпеть сырость, но что поделаешь так город построен, такие корни. Вот и проявляются они с мерзким характером и туманным будущим.
Недовольно морщусь на замечание старушки в платочке: в храме нельзя очки солнечные носить. Подумаешь. Она тоже петербурженка, могла на это из солидарности внимания не обратить.
Ничего не поделаешь я киваю нашей группе и отхожу в сторону, дожидаясь того, что наши гости из Азии не будут растягивать осмотр Казанского на целую вечность мне еще в офис нужно вернуться.
Радует мысль о том, что после обеда должен пойти дождь. Ляпота.
На меня оборачиваются сразу несколько человек, когда пение церковного хора прерывает громкая трель моего мобильника, дерзко разрезая атмосферу умиротворенности. Я виновато поджимаю губы, семеню подальше от центрального зала, чтобы ответить на звонок нет ничего хуже сердитого старшего брата. Даже солнце не кажется теперь такой уж проблемой.
У аппарата, я незаметно юркаю в какую-то кладовку, чувствуя себя Одри Хепберн в Парижском музее. Не хватает только Питера Отула для полной картины, но и я не Николь Бонне, так что
Привет, мелкая. Я сегодня дома уже буду, весело пропевает в трубку Андрюшка, я недовольно вздыхаю помех почти не слышно.
И тебе привет, шумахер. А теперь поставь телефон на громкую связь, закатываю глаза, качая головой, когда слышу смешки брата в трубке и копошение на заднем плане.
Все, готово, хмыкает он уже более приглушенно. Я улыбаюсь.
Вот и славно. Сегодня, говоришь? Не слишком ли восемьсот километров за один день? скептично цокаю, зная, как Андрей не любит растягивать переезды на два дня с ночевкой.
Нормально, по новой трассе вообще шик. Буду к ночи, сосредоточенно проговаривает он по увеличившемуся шуму понимаю, что он набирает скорость и скорее всего кого-то обгоняет.
Болван безрассудный. Конечно, я знаю, что Андрей прекрасно водит, но все равно каждый раз ворчу, как старая кошелка, когда он разговаривает по телефону за рулем.
Принято, улыбаюсь, оставлю тебе еду на плите. Ты где сейчас?
В трубке слышится озадаченный вздох и недовольный голос Андрея.
В десяти минутах от «если-бы-я-жил-здесь-то-вышиб-бы-себе-мозги», цокает он.
О, да, говорят, там красиво в это время года, подтруниваю я, слыша тихий смех брата.
Невероятно просто, подыгрывает он. Ладно, я позвоню, когда сотка останется.
Удачи.
Из кладовки выбираюсь с трудом, зацепившись ногой за швабру, а на выходе в придачу цепляю лбом косяк двери. Череп мгновенно начинает болеть, я раздраженно выдыхаю, решая не ждать группу, а выйти подышать воздухом.
Выходя на улицу, из-за головной боли не сразу понимаю, где нахожусь: то, что вижу перед собой, кажется странным. Тот же Невский проспект. Та же гостинка, только другое все Не могу понять, что, пока не замечаю отсутствие на улицах машин, что странно, потому что я специально проверяла сегодняшнее расписание на наличие городских праздников, чтобы, проводя экскурсию гостям, не попасть в толкучку и не наткнуться на перекрытые улицы. Что ж, у нас все возможно, так что просто придется придумывать план отхода.
Замечаю, что на улице дышится по-другому. Наверное, из-за отсутствия выхлопных газов. Начинаю подозрительно оглядываться по сторонам. С удивлением смотрю на Дом Книги могу поклясться, что десять минут назад у него было всего четыре этажа, но никак не семь!