Когда Энн изложила родителям свой гениальный план, мама попыталась ее отговорить. Отец в дискуссии участия не принимал, хотя всем своим видом молчаливо не одобрял эту затею. Мать же пустила в ход массу убийственных аргументов от «как ты одна будешь в чужой стране» до «как мы тут будем без тебя».
Мама, я уже не маленькая! наконец взорвалась Энн, не выдержав упреков. Часть из них была справедлива: затея смотрелась чистой воды авантюрой, однако девушка и не думала отказываться от своей задумки. Она понимала, что если сейчас не уедет, то ей придется вообще отказаться от мечты о журналистике, закончить экономический факультет какого-нибудь колледжа и засесть менеджером в некрупной провинциальной фирме по продаже подгузников. Вы сами говорили мне, что это моя жизнь и я могу делать с нею все что угодно! Я хочу уехать работать в Европу! Пожалуйста! Это для меня очень важно!
После полуторачасовых уговоров Дайана махнула на дочь рукой, и семья Лейси начала паковать багаж Энн для отъезда Европу.
Скромный отец, у которого, оказывается, повсюду были связи, позвонил своему старому школьному товарищу, который нынче жил и работал в Кёльне. Этот чудесный человек подыскал для Энн квартирку во Франкфурте правда, очень маленькую и на окраине, зато дешевую. Энн не рассчитывала, что вначале у нее будет большая зарплата, и потому собиралась экономить деньги. Родители и любимая подруга Черри со слезами проводили юную авантюристку в аэропорт, и мисс Лейси, будущий великий корреспондент, в очередной раз отправилась навстречу судьбе.
Глава 2
Сентябрьский Франкфурт приветствовал Энн холодным дождем и туманом. Девушку встречал тот самый одноклассник отца Роджер Пауэлл. Он оказался лысым и невысоким джентльменом, в английской речи которого уже явственно проскальзывал немецкий акцент.
Мисс Лейси, рад с вами познакомиться! Пауэлл крепко пожал Энн руку, перехватил сумку и повел девушку к парковке. Как долетели?
Спасибо, отлично. Энн выбиралась за пределы Англии не впервые и сейчас старалась выглядеть бывалой путешественницей. Только не ожидала, что будет так холодно. В Лондоне погода лучше.
Думаю, дня через два теплая европейская осень вернется. Мистер Пауэлл распахнул перед Энн дверцу «пежо». Прошу!
Вечерний Франкфурт понравился Энн. Он был очень живой, что ли. Настоящий. В нем чувствовался ровный пульс, как, например, в Лондоне. И хотя дождь разогнал большую часть прохожих, витрины светились празднично, а небоскребы сверкали огнями, словно модные новогодние елки в стиле хай-тек. Энн сидела в теплой машине, слушала болтовню мистера Пауэлла и улыбалась.
Квартирка на пятом этаже оказалась крошечной: комната, ванная, туалет и закуток, где стояла плита и микроволновка импровизированная кухня. Единственное окно выходило во двор, где уныло мокли под дождем одинокие качели. И все равно Энн тут понравилось. Это был ее первый личный дом, пусть и арендованный.
Конечно, не бог весть что, извиняющимся тоном произнес мистер Пауэлл, однако вы сами просили подыскать вариант подешевле.
Все в порядке, успокоила его Энн.
Пауэлл познакомил ее с квартирной хозяйкой, оказавшейся добродушной немкой лет пятидесяти. Она говорила с сильным саксонским акцентом, так что часть ее речи Энн не поняла, но вполне смогла усвоить нехитрые правила проживания. Голова шла кругом от новой информации.
Наконец, выпроводив и Пауэлла, и хозяйку, получившую задаток за квартиру, Энн вздохнула свободнее и начала распаковывать вещи.
На следующий же день она отправилась в редакцию «Франкфурт Цайтунг» чего ждать, когда осуществление мечты рядом? Офис газеты оказался достаточно пафосен, чтобы кто-то другой оробел, но закаленная неудачами Энн почувствовала прилив энергии. Впрочем, к большому начальству ее не пустили, и пришлось беседовать со скучным герром Кюнгом, начальником отдела кадров.
Нет, мисс Лейси, равнодушным тоном говорил этот реликт, которому, кажется, уже исполнилось семьдесят, что казалось девятнадцатилетней Энн чуть ли не преступлением против человечества. В данный момент у нас нет свободных вакансий штатных корреспондентов. И внештатных тоже. Если бы вас прислали на стажировку, мы бы вели другой разговор, но, насколько я понял, вы действуете по собственному почину?
Да. Энн гордо вскинула голову. По собственному.
Тогда, боюсь, мне нечем вас обрадовать. Герр Кюнг улыбнулся ей впечатляющей акульей улыбкой и намекнул, что разговор окончен.
Энн вышла на улицу, бормоча «ну и ладно». В глубине души она понимала, что весь ее авантюризм бессилен перед суровыми законами делового мира. Взять цитадель с наскока не получилось; что ж, придется попробовать другие пути. Во Франкфурте-на-Майне имеется сотня периодических изданий: от ежедневных газет до ежемесячных глянцевых журналов. В качестве моральной компенсации Энн купила себе в ближайшем магазинчике веселые полосатые носки и отправилась домой пить чай.
Однако через неделю ее радужный оптимизм почти угас. Энн ходила на собеседования, старалась представить себя в лучшем свете, однако наличие мизерного опыта работы отпугивало даже руководителей крохотных газетенок. Энн предложили стать постоянным автором рубрики в газете «Мечта рыболова», но с тем же успехом девушка могла бы не уезжать из родного Саутгемптона. Подработку она, тем не менее, взяла: теперь не следовало пренебрегать даже небольшими деньгами. Привезенные из Англии сбережения стремительно таяли, и Энн приходилось сильно экономить.
Через полторы недели она села и подвела итог: ничего не изменилось. Ошеломляющий Франкфурт оказался в плане трудоустройства не лучше, чем Саутгемптон, но Энн все равно велела себе не сдаваться. То ли в ней заговорило английское упрямство, то ли включилась уже немецкая практичность. Энн позвонила домой, соврала родителям, что устроилась на стажировку в одну из местных газет, а сама отправилась с соседом по барам, чтобы один раз качественно напиться, а потом снова придумать, как обмануть судьбу.
С соседом Энн познакомилась на следующий же день по прибытии во Франкфурт. Оказалось, что студент из Бремена снимает квартиру напротив. Парень оказался высоченный, как каланча, и звали его при этом смешно Людвиг Кляйн (что означает «маленький»). Он столкнулся с Энн на лестничной клетке, немедленно затеял знакомство и выложил о себе все как на духу: учится на юриста, подрабатывает в музыкальном магазине, а в свободное время играет на бас-гитаре в никому не известной группе. Людвиг понравился девушке, он не распускал руки и не имел никаких далеко идущих планов на ее счет. В выходной день они вместе отправились бродить по городу, куда, как и предсказывал мистер Пауэлл, вернулось почти летнее тепло, и Людвиг познакомил Энн с Франкфуртом.
В тот день, когда Энн захотела напиться с горя и тем самым поставить веху в своей жизни, полной неудач, Людвиг расщедрился и пригласил ее в бар «Пиво и сосиски: братья навек». Там, за стойкой уже чуточку нетрезвая Энн познакомилась с Бертольдом, покорила его английским акцентом и умением выпить три «Клубничных Маргариты» залпом, и была совершенно неожиданно принята на работу: у Бертольда только что уволилась официантка, а новую он еще не подыскал. По словам самого Бертольда, он ненавидел проводить собеседования. Симпатичная англичанка, доверчиво рассказавшая ему о своих неприятностях, понравилась хозяину бара, и он предложил ей хорошую работу. В «Пиве и сосисках» работали в основном студенты, Бертольд любил молодежь и считал, что именно «свежая кровь» помогает бару удерживаться в первой десятке самых популярных заведений города