Если собрать воедино главные «приметы» травматика, то получится примерно такой портрет:
Наличие некой повторяющейся ситуации, которую человек однотипно воспроизводит с разными людьми, как будто актёры меняются, а роли и сценарий неизменны. Со временем может возникнуть даже отчаяние, что сколько ни сопротивляйся, пьеса всё равно будет сыграна, пусть и помимо твоей воли.
Развитые аналитические способности. Удовольствие от процесса мышления. Большинство травматиков умны, начитанны, интеллигентны.
Проблемы с границами и здоровым проявлением агрессивности. Травматики часто нечувствительны ни к своим, ни к чужим границам, не умеют их обозначать и отстаивать.
Есть детская беспомощная часть, которая никак не связана со взрослой сильной и успешной частью.
Возможна «анестезированность» чувств, т.е. воспоминание есть, но оно носит описательный характер, отстранённый и безэмоциональный.
Возможно наличие «слепых пятен» какие-либо этапы жизни как будто начисто стёрты из памяти или вспоминаются очень смутно.
Могут быть и другие признаки, но это основные.
Теперь пора перейти к самому понятию психической травмы. Важно здесь отделить событие от травмы. Не все «плохие» события приводят к психологической травме. Многочисленные исследования психического состояния людей, переживших насилие и различного рода катастрофы, позволяют сделать вывод о том, что травмирует не само событие, а реакция человека на него, вернее её отсутствие. Когда человек борется за свою жизнь, психика страдает меньше или вообще не страдает. В случае изнасилования сильнее всего страдала психика тех женщин, которые не кричали, не сопротивлялись, которые застыли как парализованные. Физически при этом они могли не пострадать, но для психики это гораздо разрушительнее.
Ещё сложнее бывает в ситуации неявного насилия, когда не понятно, как и на что реагировать. Изучая последствия инцеста, удалось выяснить, что последствия явного инцеста преодолеть легче, чем некие двусмысленные намёки. С кем бороться, кого оттолкнуть, кому или чему сказать нет? На кого разозлиться за нарушенные границы, когда и границ-то никаких нет и вообще ничего не понятно?
И здесь мы уже переходим к тому, что же делать с этой травмой? Как она исцеляется?
При всей важности быть здесь и сейчас как одного из важнейших принципов гештальт-терапии, работа с травмой исключение. Травма исцеляется там и тогда, где она случилась. Есть смысл вернуться в прошлое, не вспоминать о прошлом, а реально всё заново пережить, но пережить иначе. Есть такой термин «перепроживание» то есть новое проживание травмирующей ситуации. Если изначально был ступор, важно вернуть себе способность сопротивляться. Если была молчаливая покорность, важно сказать или крикнуть «НЕТ!». Это реально похоже на машину времени: позволив себе в ходе перепроживания прошлого то, что в эпизоде травмы было нам недоступно, мы получаем возможность иначе жить в настоящем. Это важно, и это работает, но не всё так просто, как хотелось бы, ведь терапия это процесс, а не «процедура». Процесс, в котором важны отношения между терапевтом и клиентом. Если отношения сложатся и возникнет взаимное принятие и доверие, то можно будет работать и с последствиями психологической травмы. Если же отношения не сложатся, то работа будет поверхностной и малоэффективной или вообще прервётся.
Почему отношения так важны? Потому что травма подрывает основу основ любой психики базовое доверие к жизни, к миру вокруг и к людям в частности. А что мы делаем, когда доверие утрачено: сбегаем, закрываемся (бегство вовнутрь) или атакуем противника. Терапевт тут не исключение, и от него тоже хочется сбежать, замкнуться или выдать ему по первое число, чтобы не совался куда не следует!
Безопасность и доверие требуют времени. Только надёжный терапевтический альянс, когда человек, обратившийся за помощью, уверен, что терапевт на его стороне, позволяет продвигаться в работе с травмой.
Что ещё здесь важно? Вы, наверное, слышали про «Стокгольмский синдром»? Суть которого в том, что заложники могут становиться на сторону своих захватчиков и даже оказывать сопротивление тем, кто пытается их освободить. Нередки такие ситуации и в ходе работы с последствиями травмы.
Всё дело в том, что те самые «грабли», от которых взрослый человек страдает и, в общем-то, пришёл избавиться, когда-то в прямом смысле спасли ему жизнь. Очень часто то, что мешает нам жить сейчас, когда-то было просто приспособлением, находкой, палочкой-выручалочкой, спасительным способом выживания. Но со временем «спаситель» превращается в «тюремщика» и начинает удерживать и запугивать свою жертву при всякой попытке вырваться на свободу.
В детстве, в ситуации эмоционального насилия стать бесчувственным это было спасение, но продолжая оставаться анестезированным уже будучи взрослым, невозможно создать близкие отношения. Храня верность спасительной анестезии, человек обрекает себя на одиночество. Можно разыграть эту драму в лицах: Человек, Анестезия, Терапевт.
Человек: я устал от одиночества, моя жизнь пуста и холодна. Я бы хотел близких и доверительных отношений.
Терапевт: Да, это хороший запрос на терапию.
Анестезия: Терапевт опасен, он сделает тебя уязвимым для боли. Ты снова будешь страдать. Он твой враг. Я твой единственный друг. Ты помнишь, как я тебя спасла от невыносимой боли? И ты хочешь меня предать? Бросить? Ты хочешь избавиться от меня? Ты без меня умрёшь!
Человек: Мне страшно!
Анестезия: Пошли отсюда! Я отведу тебя в безопасное место.
Человек: Но мне одиноко там, в твоём безопасном месте!
Вот тут мы прервёмся. Пьеса интереснейшая. Что будет дальше? Как вы уже поняли, всё зависит от отношений. Если кабинет терапевта будет достаточно безопасным местом, то есть шанс, что человек останется и не пойдёт назад в своё анестезированное одиночество.
Причем раскрою один секрет, Анестезия будет молчать, пока терапевт неэффективен или не слишком близко подобрался к ней. Сопротивление усиливается с приближением к наиболее болезненным воспоминаниям и чувствам. Я много раз видела, как люди начинают защищать и оправдывать то, от чего в начале работы хотели избавиться, как начинают видеть в терапевте врага и злодея, хама или тупицу, садиста, насильника и т. д.
И если кредит доверия не был достаточным, то это трудное место пройти не удаётся. Так бывает. Работа с последствиями психологической травмы действительно тяжёлый процесс. Тяжёлый он ещё и по своей динамике. Нигде, пожалуй, ухудшение состояния не бывает таким ярко выраженным и мучительным. Дело в том, что воспоминание о самой травме и обо всём, что с ней связано, часто до начала работы находится как бы в некоем «коконе», в закапсулированном виде, чтобы слишком токсичное содержание не отравляло психику. Когда «оболочка» растворяется и содержимое выходит наружу, естественно, самочувствие ухудшается и человеку становится гораздо хуже
Ради чего же все эти мучения? Проработанная травма в отличие от «закапсулированной» позволяет человеку освободиться от власти тех самых «Спасителей-Тюремщиков», которые управляли его жизнью. Человек получает свободу и возможность строить близкие отношения не под диктовку травматичного сценария, а по своему выбору. Близость опасная вещь, и мы раним друг друга порой, никто от этого не застрахован. Но раны заживают и можно жить дальше, сохраняя особую чувствительность, а не бесчувственность избегания жизни.
P.S. Вот эту статью мне бы хотелось переработать довольно основательно. Работа с людьми, имеющими в своём опыте психологические травмы разной степени тяжести, это один из базовых навыков каждого психотерапевта. Статья написана в 2013 году. Сейчас 2021. За эти 8 лет своей работы я не стояла на месте. В своём понимании работы с разного рода травмами я опираюсь на подход Елены Юрьевны Петровой. Кому интересно, поищите её книгу «Замороженная жизнь. Заметки гештальт-терапевта о работе с последствиями психологической травмы». От себя же прямо тут мне хочется сказать, что важно окружение, в котором оказывается человек после травматичного события. И окружение это не только профессионалы, но и просто близкие люди. Грамотно поддерживающее окружение это очень важно. Отчасти ради формирования такого окружения я и пишу. Профессиональные книги читают профессионалы. Но есть вещи, которые полезно знать всем. Бывает так, что наш собственный непростой опыт помогает овладеть важными навыками, и способность поддержать может стать одним из них.. Что вспоминается как полезное, поддерживающее, а что как совершенно бесполезное и раздражающее? Кто, как, когда и чем помогал, а кто совсем наоборот? Что можно взять в свою «копилку», а от чего лучше избавиться?