Самые тонкие струны, которые тогда выпускались, были одиннадцать или двенадцать. Они были очень толстые, в соответствии с модным тогда гитарным самоучителем Берта Уидона «Играй каждый день». Он был у каждого. Производили лишь один набор струн стандартного диаметра. Мне первому пришла в голову идея утончить струны просто потому, что нужно было найти способ легко играть на гитаре. Жесткие струны просто раздирали кожу на накладках, у меня не было сил подтягивать эти струны, было больно. Продавцы в магазинах говорили:
Тоньше ты не достанешь. Только такие.
А есть хоть какие-то струны тоньше этих?
Нет, разве что от банджо.
Давайте тогда их.
Две самые тонкие струны от банджо я использовал на гитаре как си и верхнюю ми, что позволяло заменить и остальные струны, переместив их ниже, и сделать менее жесткими. Таким образом я избавился от толстой струны ми, заменив ее струной ля. И все срослось. В силу необходимости я изобрел более тонкие струны, комбинируя струны от гитары и банджо.
Это был путь проб и ошибок, потому что, когда опускаешь струну ля до ми, она начинает дребезжать на разных ладах. Настройка, как и игра на гитаре, стала целым искусством.
Позже, когда у нас уже вышел первый альбом и дела у группы пошли в гору, я ходил по компаниям, производящим струны, пытаясь уговорить их выпустить струны уменьшенных диаметров. Мыслили они невероятно консервативно: «О, так сделать нельзя. Ничего не получится. Они никогда не будут сочетаться гармонически».
Я говорил: «Чушь! Будут! Мне ли не знать, если я такими пользуюсь!»
На что они отвечали: «Кому они нужны? Их никто покупать не будет».
Все они так единогласно твердили об этом, что даже я начал сомневаться: может, и не захотят, может, это только я хочу такие, чтобы делать бенды. В конце концов в уэльской компании струн Picato мне ответили: «Хорошо, мы попробуем».
На дворе стоял 1970 год. Может, 1971-й.
Первый комплект тонких струн они изготовили для меня. Струны делали свое дело, отлично получились, и я играл на них много лет. Конечно же, все остальные компании последовали их примеру, и гитаристы по всему миру начали их использовать так струны уменьшенного диаметра стали популярными. Но по-прежнему есть те, кто говорит: «Ты не добьешься жирного звука».
Мне даже случалось работать с продюсерами, которые говорили, что я должен поставить струны потолще, чтобы получить объемный звук.
На это у меня был один ответ: «Я никогда не пользовался толстыми струнами, но звук у меня объемный».
8
Билл Уорд и группа The Rest
После того как я повредил пальцы, понадобилось по меньшей мере полгода, чтобы справиться с болью и начать двигаться дальше. Я постоянно ощущал дискомфорт и пытался скрыть руку. Так же и во время игры на гитаре: терпеть не мог, если кто-то смотрел.
«Что это у тебя на пальцах?»
Позже я слышал, что некоторым нравилось, как это выглядит. В Нью-Йорке был один преподаватель гитары, который показывал своим ученикам, как играть мои риффы, так у него была пара напальчников. С пальцами все было в порядке, но он был уверен, что это помогает при игре.
Мое возвращение к игре в группе состоялось, когда я познакомился с Биллом Уордом. Он играл в The Rest, и все они пришли в наш магазинчик. Пытались уговорить меня стать их гитаристом, пока я отпускал посетителей. Я ответил: «Да, попробуем».
Они звучали по-настоящему профессионально, так как у них было два усилителя Vox AC 30. У меня тоже был AC 30. И я подумал, что три AC 30 и три «Фендера» это реально круто!
Это было где-то году в 1966-м или в 1967-м. Билл Уорд играл на барабанах, Вик Редфорд на гитаре, а Майкл Понтни был басистом. Вокалист Крис Смит пришел позже, так как вначале пел Билл и у него неплохо получалось.
Денег у нас вообще не было. Билл рыскал по округе, выискивая детали барабанной установки, сломанные барабанщиками других групп. Что-то новое он себе купить не мог, поэтому играл обломками от палочек. У Вика Редфорда тоже был отрезан палец. Кажется, его средний палец застрял в проеме двери и часть оторвало. То, что у него тоже не было пальца, стало для меня большим подспорьем, до этого я еще не встречал никого с такой же проблемой. Я думал: черт побери, оба попали в одну группу! Он даже попытался использовать мои напальчники, но к ним не так просто приспособиться. Это совершенно другой мир, абсолютно другая манера игры, ты должен поменять все правила. И я это сделал.
Не соблюдал никаких правил, а создал собственные.
Мы играли кучу каверов: немного The Shadows, немного The Beatles, может, Stones еще все, что более менее подходило под музыку из «Топ-20». The Rest набирали популярность, мы начали делать себе имя, пока только в округе. Выступали в клубе Midland Red, находившемся на автовокзале Мидлендса. Это был общественный клуб, куда ходили местные работяги. Там каждую неделю выступала какая-нибудь группа. Мы играли раз в две недели, а Джон Бонэм обычно играл в другой команде. Выступление его длилось примерно пять минут, потому что он играл слишком громко и его тут же выгоняли. Потом он появлялся со следующей группой, и все продолжалось до тех пор, пока его снова не выгоняли. У него был чехол для барабана с названиями всех групп, в которых он играл, названия были зачеркнуты. Он писал все мельче и мельче, чтобы все уместить. Все это еще до появления системы громкой связи, когда звук барабанов стали усиливать. Но он дубасил по пластику настолько сильно было невероятно. Он был чертовски громким!
The Rockin Chevrolets уже давно распались, а я все еще встречался с сестрой Алана Меридита, Маргарет.
Я был очень ревнивым и чересчур ее опекал. Однажды вечером выступал с The Rest и увидел, как к ней кто-то пристает. Я положил гитару, спрыгнул со сцены, пробрался туда, вырубил этого чувака, вернулся на сцену и продолжил играть.
Что ж, был молод и горяч
Как-то раз мы шли по Астону. Я зашел в туалет, а Маргарет ждала меня снаружи. Когда я вышел, ее уже донимала кучка парней. У меня глаза кровью налились. Я пошел прямо на того, который стоял к ней ближе всего, схватил его и врезал! К счастью, остальные отступились. Я по молодости так часто делал. Постоянно где-нибудь дрался. Теперь остепенился. Наконец-то.
Отношения с Маргарет пережили даже The Rest. Все накрылось, когда басист женился и решил уйти. The Rest были скромной группой, которая не выходила за уровень кабаков. Мы и понятия не имели, что из нее потом появились Mythology[8]
Позже, когда Sabbath только появились, я стал встречаться с младшей сестрой Маргарет, Линдой. Было достаточно странно появляться у того же самого дома, чтобы заехать за другой девушкой. Сижу в машине, жду Линду, а какой-то парень тормозит свою тачку, чтобы забрать Маргарет.
С Линдой мы порвали, когда я вернулся из первого тура по Европе. Пришел и сказал ей, что хочу расстаться, так как Европа открыла мне глаза на совершенно другую жизнь, о которой, живя в Бирмингеме, я даже не догадывался.
9
Разнорабочий
Предполагалось, что после школы я вольюсь в ряды рабочего класса. На первую работу меня устроил приятель отца, у которого была своя водопроводная компания. Находилась она на стройплощадке, и долго я там не задержался. Не люблю высоту.
Дальше я попробовал себя в роли чернорабочего: мы делали кольца с винтами, оборачиваешь ими резиновые трубы и сжимаешь, стягивая их. Работа сдельная, так что ты имел столько, сколько сделал, но при этом изрезывал себе руки. Я подумал, что мне еще играть и руки надо беречь! Поэтому оттуда я тоже быстро ушел.
Затем устроился в большой музыкальный магазин «У Ярдли» в центре города. Все музыканты знакомились там друг с другом, а продавцы показывали, как все работает. Я прикинул, что именно этим и буду заниматься: «Вот так подключается эта гитара, а вот так звучит».