Ну что, Сэл, как жизнь молодая? как-то раз поинтересовалась Стелла с кухни.
Хорошо, тетя Стел, спасибо! ответил брат, который в это время смотрел «Индиану Джонса», развалившись на диване. Одним из главных преимуществ дедушки с бабушкой мы считали их спутниковую тарелку.
Я тебя просила не называть меня тетей! Я для этого еще молода! Мое имя Стелла, и почему бы вам, мальчикам, не звать меня именно так?
Пол будет против, Стел, заметила мама.
Тогда передай моему братцу, что мне его запреты до
Стелла, строго осадила ее бабушка.
Я лениво сполз с дивана и пошел на кухню взять себе чего-нибудь попить.
Ладно-ладно, сказала Стелла, сидевшая на краю стойки. Она почесала ногу, и я заметил у нее на колготках стрелку, протянувшуюся от лодыжки до колена. Как всегда, уступлю старшему братцу. Но если честно, мам, по-моему, я вправе решать, как ко мне обращаться окружающим, черт возьми! Она затушила бычок о дно пепельницы и соскочила на пол. Ну а у тебя, Нико, как делишки? Никого еще не обрюхатил, а?
Стелла! на этот раз не выдержала уже мама.
Я улыбнулся, а щеки тотчас залила краска.
Нет, робким шепотом ответил я.
Она рассмеялась.
А взгляд-то какой виноватый! Меня не обманешь! Помяни мое слово, Лу, у этого парня будет немало секретов. И девчонки за ним будут стадами бегать.
А может, от него! крикнул Сэл с дивана.
Ну все, все, сказала мама. Давайте закроем эту тему, пока все не зашло слишком далеко.
Мне еще и десяти не исполнилось, тетя Стел, пояснил я. Девчонки и не знают о моем существовании.
Погоди немного, сказала она, многозначительно подмигнув. Пройдет несколько лет, ты влюбишься, и твоя жизнь превратится в сущий ад. С самыми лучшими оно так всегда и бывает.
А разве любовь это не прекрасное чувство? спросил я.
Иногда да. Но порой от нее становится невыносимо. Тогда-то и понимаешь, что все взаправду. Когда от любви голова идет кругом, когда тебя мучает голод, но при этом кусок в горло не лезет
Мама фыркнула:
Что-то незаметно, чтобы Билл так на тебя действовал.
А кто сказал, что я о Билле? парировала тетя, и они с мамой звонко расхохотались. А потом Стелла продолжила: Взять хотя бы твоих родителей. Ты в курсе, что я их и познакомила? Мы с твоей мамой как-то пошли на районную дискотеку. Но сперва долго прихорашивались у нее дома помнишь, Лу? А то серебристое платье фламенко, на которое ты целый месяц копила?
Мама просияла:
Мое любимое! А еще я тогда сделала прическу как у Фэрры Фосетт.
На пороге появился Сэл, и мама обхватила его за плечи и крепко прижала к себе.
Так вот, на дискотеке парней совсем не было. Точнее сказать, достойных парней. Разве что пара-тройка голубых, но едва ли мы могли их заинтересовать.
Голубых? переспросил я.
Не слушай ты ее, вклинилась бабушка.
Иными словами, геев, пояснила Стелла.
Мама закрыла лицо руками.
Стелла, не отклоняйся от темы.
Я предвидела, что твой папа будет от нее без ума, поэтому мы с твоей мамой пораньше ушли с дискотеки, а по пути домой заглянули в «Красного льва». Я подозвала брата, твоя мама пару раз состроила ему глазки, накрашенные голубыми тенями, и мне сразу стало понятно, что они созданы друг для друга. Его нисколько не смутило, что она попросила у него «Чинзано» и лимонад. Его было уже не спасти пропал человек, поминай как звали. Бармен наверняка решил, что перед ним слабоумный.
Мне нравилось слушать тетю Стеллу. Она умела пересказывать одну и ту же историю так, что каждый раз неизменно казалось, будто ты ее еще не знаешь; и хотя мы с Сэлом уже слышали о знакомстве наших родителей, все равно жадно ловили каждое ее слово в надежде разузнать новые подробности. Что-нибудь такое, о чем можно будет думать всю долгую дорогу домой.
А расскажи ту историю про Пола и музыкальный автомат, попросила мама, подперев рукой подбородок. Видно было, что эти рассказы по душе и ей.
Мы с Сэлом навострили уши.
Про Новый год, что ли? уточнила Стелла, закурив новую сигарету. Господи ты боже Помнишь
Но тут в замке щелкнул ключ. Мужчины вошли в дом, женщины встали со своих мест, и беседе пришел конец.
* * *
Недавно я был в Сток-Ньюингтоне и прогулялся по Арундел-Гроув. Там по-прежнему теснятся невысокие дома с антеннами на плоских крышах, с кружевными занавесками, раздувающимися от ветра, и с мусорными баками во дворе. Но решеток на окнах уже нет, а по пути к автобусной остановке мне повстречалась целая вереница кафе с нарядными уличными столиками. За одним из них сидел парень с крохотным стаканчиком кофе и ноутбуком и энергично стучал по клавишам, ничуть не опасаясь грабителей.
Уже давно нет ни дедушки с бабушкой, ни прежней жизни. Но воспоминания шагают за мной неотступно.
Июль 2003
Боже мой, ты только глянь!
Я был уже на середине дорожки, ведущей к дому, сжимая в руке ключ и надеясь, что папа еще на работе или забежал в паб. Когда Анна спросила, почему бы нам сегодня не посидеть у меня, я решил, что она шутит, но мой нервный смешок привел ее в замешательство. А теперь она замешкалась у калитки по всей видимости, осознав, что напрасно это все предложила.
Можешь идти, если хочешь, сказал я, уставившись на ключи.
Что-что?
Тебе наверняка есть куда пойти? Если так, я не обижусь.
Она нахмурилась и посмотрела на меня, и я сразу почувствовал нетерпение, которое моментально вспыхивало в ней каждый раз, когда она не понимала, к чему я клоню.
О чем ты? С какой стати мне уходить?
Мне показалось, что
Я вот что тебе показать хотела, она кивнула на три высоких, футов в пять, подсолнуха у подъездной дороги. Они легонько покачивались на ветру, красуясь перед нами, будто чувствовали, что ими восхищаются.
Я кивнул, сделав вид, будто с самого начала правильно ее понял.
Ах да, я уже так к ним привык, что и не замечаю.
Анна молча ждала продолжения.
Стелла, моя тетя, посадила их в первое лето после маминого ухода, на последнем слове мой голос предательски дрогнул. Но я торопливо продолжил: Сказала, что после школы нас должно встречать что-то яркое и нарядное, чтобы радостнее было возвращаться. Предложила либо цветы посадить, либо выкрасить входную дверь в ярко-желтый, но на это наш папа ни за что бы не согласился.
Красота какая, сказала Анна, переведя взгляд с цветов на меня. И как они, делают свое дело?
В смысле?
Ты улыбаешься, когда их видишь?
Я уставился на цветочные спинки. В этом году подсолнухи набрались силы и роста. Они уже расцвели в полную мощь, гордо выпрямили крепкие стебли, расправили листья так широко, что почти касались друг друга. А я ведь за все лето впервые обратил на них внимание.
Ну да, пожалуй. Стелла каждый год их пересаживает. Это уже традиция, которую она свято чтит. Я подошел поближе к Анне и коснулся темной середины одного из подсолнухов. Видишь сердцевину? Под конец сезона, когда цветок умирает, она засыхает и превращается в семена. Часть из них Стелла хранит до весны, а потом снова сажает в землю.
Получается, нынешние подсолнухи это потомки тех, которые она посадила в самом начале?
Я задумался над ее словами:
Видимо, местечко тут хорошее, солнечное.
Подсолнухи мне никогда особо не нравились, призналась Анна и, вытянув руку, погладила лепестки. Но я видела их только в вазах да в супермаркетах, в пластиковой обертке. И всегда в них было что-то такое отталкивающее. Но эти совсем другое дело. Они тут удивительно к месту.
И представь себе, выживает всегда только три цветка.
Только три?
Тетя обычно сажает четыре, но один каждый раз погибает. Мы раньше даже ставки делали, какой из них не вытянет.
Я почувствовал на себе взгляд Анны.
Нравится мне эта твоя тетя Стелла, сказала она и нежно толкнула меня в сторону дома.
* * *
Ну а в твоей постели сколько парней побывало? спросил я.
Дело было после нашей первой ночи. Я проснулся утром, в то время, когда народ за окном вовсю спешил на работу, осторожно перебрался через спящую Анну, спустился на первый этаж и приготовил сэндвичи с беконом. Когда я вернулся с тарелкой и чашкой чая и открыл дверь, она лежала посреди кровати, закинув на одеяло обнаженную ногу. Она уже не спала, ее черные волосы разметались по моей подушке, а взгляд скользил по комнате. Даже спустя столько лет я до мелочей помню атмосферу, которая тогда царила в моей спальне, а все потому, что Анна в моей постели и по сей день стоит у меня перед глазами.