Ладно, Саня мы тут потом всё как следует осмотрим, теперь показывай свой схрон, пока не начался, как ты говоришь, выброс
И тут началось. Предвестником выброса словно гул множества орудий загремел гром. Полуразрушенное здание качнуло. Штуцер, с перепуганными навыкат глазами что-то кричал, яростно жестикулируя руками, но сквозь грохот громовых раскатов речь его было не разобрать. Он поспешил в подъезд, и Роману ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Пройдя хитрыми зигзагами ещё одну квартиру, Штуцер остановился возле одной из многочисленных куч хлама, служившей когда-то, видимо, добротной и модной в те времена мебелью. Откинув очередную сгнившую дверь шкафа, Роман заметил хорошо подогнанный к полу люк. Штуцер, выудил из нагрудного кармана ключ, и, немного повозившись, отпёр внутренний замок. Сам люк, оказался довольно тяжёлым, изготовленным из метала и обклеенным паркетной доской, закреплённым на мощных стальных навесах. По удобной деревянной лестнице они быстро спустились в подвал, плотно закрыв за собой вход, заблокировав его большим задвижным засовом. Едва успев всё это сделать, они услышали серию новых раскатов, более мощных, чем предыдущие. Стены подвала заходили ходуном, отчего с потолка одного из углов помещения осыпалась штукатурка.
Дяденька зажигалку дай У тебя есть, я видел. уже спокойным голосом попросил Штуцер. Роман, в кромешной тьме на ощупь передал зажигалку.
Правильно, Саня, я тоже покурить не против.
Несколько раз чиркнув, Штуцер зажёг огонь и, протянув свободную руку, достал с полки керосиновый светильник «летучая мышь», привычным движением поджег фитиль, и вернул зажигалку Роману.
Ну вот теперь светло а вообще я не курю вредно это а ты, дяденька, покури, потому что скоро начнется.
Это «скоро», началось раньше, чем Роман успел докурить. Его словно парализовало нестерпимой болью. Удар следовал за ударом, пол и стены вибрировали словно резиновые. Тело и мозг сотрясали те же вибрации, вызывая все самые болезненные физические ощущения, которые только могут быть. Казалось, что эта пытка не закончится никогда, но все кончилось так же резко, как и началось, оставив Роману тошноту и слабость. Штуцер, не смотря на свой хлипкий вид, выглядел гораздо бодрее, и уже колдовал у примуса, заваривая чай.
Я дяденька, чё говорю Михай, конечно, сволочь та ещё был, но чай пил только заварной, вот его заначку мы сейчас и заварим. и, помолчав немного, добавил. Ему всё равно уже не надо.
Взяв в руки горячую, эмалированную кружку, и сделав несколько глотков бодрящего напитка, Роман, сказал:
Ты, Саня, прекращай меня дяденькой величать, звучит от тебя это как-то не к месту паршиво. Роман меня зовут лады? и пристально посмотрел на парня.
Нет, дяденька, в Зоне так нельзя имя твоё там, за пределами осталось, а здесь всё по-другому. Зная твоё настоящее имя, Зона тебя никогда не отпустит за периметр
Во как всё страшно Позволь спросить, откуда у тебя такие познания образовались?
Штуцер нахмурился.
От верблюда говорят нельзя, значит нельзя. Михай мне об этом рассказывал. Вот ответь мне, дяденька, ты много таких как Люся видел? Или выбросов там за пределами Зоны? То-то а тут ещё столько всякой пакости бегает, даже думать жутко. Если я раньше знал бы всё это, никогда бы сюда не потащился, сидел бы в своей осперантуре на физ-мате закончил Штуцер.
У тебя, Саня, слишком много всяких разных «бы» если бы, да кабы, сам-то что в Зону попёрся, романтики захотелось?
Штуцер, что-то вспомнив, сразу как-то сник.
Не было у меня никакой романтики. Мама у меня сильно болеет. Лечение очень дорогое, а где мне, студенту, такие деньжищи взять, а приятели мои, Лёха с Фимой, сказали, что они в Зону собираются, денег на артефактах подзаработать, я сними и напросился, взял академический и сюда.
Роман поставил на стол опустевшую кружку.
Ну и где твои друзья-приятели?
Штуцер проглотил подступивший к горлу ком.
Они там, у Люси лежат. Мы тоже эту долбаную квартиру с цветочками на стенах нашли, решили в ней переночевать, а дальше ты сам всё видел.
Да, не повезло парням вспомнив увиденное, подумал Роман. А ты как к этой Люсе в гости не попал?
Повезло мне просто. Я шаги в подъезде услышал и решил посмотреть вот с пацанами в квартиру и не зашёл, а там такое началось я им помочь хотел, да только Михай меня схватил, они в этот схрон ночевать шли, так вот я в бандюках и оказался. Два месяца у этих козлов вместо отмычки по Зоне топал, ну а тут ты их
У Романа перед глазами пробежали события прошедшего дня, из которых он мог понять лишь то, что ему смог объяснить перепуганный студент. Ответов на свои вопросы он не нашёл, а приобрёл ещё больше. Размышления Романа прервал Штуцер.
Выпить хотите? Тут водка есть и, не дожидаясь ответа, прошёл в дальний угол подвала, достав из стоящего на полу ящика две бутылки пшеничной водки. Михай её очень берёг говорил, что она старинная, ещё со времён советского союза. Больше пол века в этом погребе простояла и звонко ударив бутылку об бутылку поставил их на стол. Ты дяденька наливай, а я закусить соображу да и вообще, жрать охота.
Разогретая на спиртовке тушёнка и пахнущий неизвестно чем консервированный хлеб Роману показался самым вкусным кушаньем. Немного утолив голод, Роман налил по пол кружки водки.
Давай, Саня, помянем твоих друзей. водка, горячая еда и безопасное место, сделали своё дело. Разлив последнее по кружкам, Роман сказал. Всё, Санька, хорош гулять пора и честь знать. Спать будем.
Осоловевший от выпитого, Штуцер соглашаясь кивнул.
А всё-таки, дяденька, надо тебе в Зоне имя взять принято так, и вообще ты какого рожна сюда припёрся?
Штуцер, смачно икнув, раскатил на грубо сколоченных нарах матрас, и бросив под голову рюкзак Михая с наслаждением растянулся на импровизированной кровати.
Вот ты ответь мне, дяденька. не унимался Штуцер. со мной всё понятно я сюда по глупости попал, а ты это вопрос вопросов. О Зоне не знаешь ничего, просто ноль и продемонстрировал Роману пустую кружку.
Роман, тоже устроившись на аналогичном со Штуцером ложе, как бы между прочим подметил:
Тут ты Саня прав, в Зоне этой вашей я полный ноль, но в отличии от отдельных боевитых граждан, на побегушках у бандюков не бегал. и, опережая не озвученные возмущения Штуцера, примирительно сказал. Ладно, Саня, не обижайся. Оба мы попали. Я тоже друга послушал Мы с ним в Припять в начале девяностых ездили, вот и решили молодость вспомянуть, а теперь вот и друг пропал, и я попал такой вот каламбур получается, и если ты говоришь, что в Зоне надо себе имя или, как у бандюков водится, погоняло придумать, то оно вроде как есть. В армии у меня позывной был, Лис, значит пусть и здесь Лисом буду.
Штуцер оживился.
А почему Лис, хитрожёпый чёли?
Дурак ты, Штуцер, одно слово чёли. вздохнул Роман. Просто чувствовал куда и когда нельзя лесть поэтому двухсотых в моём взводе почти не было, вот отцы-командиры мне такой позывной и присвоили.
А друг твой давно пропал?
Роман задумался.
Даже не знаю Я тут, Штуцер, вообще ничего понять не могу монстры, выбросы, миражи и время чёрт знает как идёт, ну а друг видимо недавно, вот его искать и пошёл. Штуцер, слушай Но Штуцер, по-детски свернувшись калачиком на своём матрасе, уже сладко сопел.
Вот и поговорили Роман ещё раз посмотрел на безмятежно спящего Саню и ощутил навалившуюся усталость. Убавив фитилём свет лампы, устроился на топчане, стоящем напротив такого же, стоящего через стол, на котором посапывал Штуцер, закрыл глаза и забылся неспокойным сном. Пробуждение облегчения не принесло. Всё тело ныло, словно после хорошей драки, усугубляясь головной болью от ссадины и выпитой вечером водки. Оставшийся на столе, холодный, не допитый чай, Роману пришёлся как нельзя кстати. Роман, поднялся и легко похлопал плечо всё ещё спящего Штуцера.