В ней говорилось, что та лиса влюбилась в юношу и, чтобы быть вместе, притворилась девушкой, пряча хвост под плотной юбкой. Она старалась делать каждый его день счастливее предыдущего, не было ни у кого во всем свете жены, столь преданной и заботливой. А дальше все как обычно. Этим юношам в сказках, хлебом не корми, дай что-нибудь испортить! Он как-то ночью тянул-тянул одеяло на себя и перетянул, молодец какой. А под одеялом-то хвост. Он в крик, как девка. Лисица от ужаса, естественно, сбежала, лишь шерсть на подушке оставила. И больше никто ее не видел.
И что-то в этой истории его зацепило. Иногда профессор находил на подушке рыжую шерсть. Конечно, это кошка линяла, но ему нравилось думать, что это кицунэ забегала на часок, присматривалась.
«Наверное, тогда я и стал интересоваться мифами», думал он, глядя, как огни светофора отражаются в лужах. Жена, чувствуя, что становится холодно, укрыла его ноги пледом, сама прижалась поплотнее, дразня еле слышным запахом корицы. Эти вечера на крыше придумала она. Как и пикники в лесу, и пленэр по субботам.
Да ну этих кицунэ! вдруг вырвалось у профессора. Ты у меня самая лучшая женщина!
Он слишком увлеченно смотрел на дорогу, на звезды, на весь мир чтобы заметить, как под ее юбкой прячется маленький лисий хвостик.
Два музыканта
Когда в метро слишком людно, сложно узнать друг друга. Но не слишком гитарно. Поэтому гитары друг друга сразу опознали и поздоровались, звонко поцеловавшись грифами.
Куда прешь, баран?! раздраженно завизжал кто-то. Не видишь, я на концерт опаздываю! Хватит размахивать своим драным чехлом и Ругательство, уже вырывавшееся наружу, вдруг застыло, запнувшись о юношеский пушок. Из-за чехла выглядывало слишком знакомое лицо. Лицо человека, которому он был обязан всем. Лицо Учителя.
Владимир Александрович? смущенно пролепетал молодой гитарист. Вы это извините, я не специально! Парень вмиг покраснел как пион и спрятался за гитару.
Лёха? Да не прячься ты! Со всеми бывает, добродушно улыбнулся Владимир Александрович.
«А он все такой же, как прежде, с теплом подумал Лёха. Как будто эликсир молодости выпил! Совсем не стареет!» После неуклюжих объятий Лёха наконец услышал долгожданный вопрос. Ох, как он на него любил отвечать в последнее время!
Ну, рассказывай, Лёха, как ты? Поигрываешь хоть?
Не то слово! Я старался во всем быть как вы, занимался по шесть часов в день. Иногда мне хотелось расколошматить гитару о стену. Но вы можете мной гордиться! Сегодня меня пригласили играть в «Золотую гитару», затараторил он, задыхаясь от волнения.
В «Золотую гитару»? Дело хорошее. Кончики усов Учителя чуть приподнялись кверху. Молодец! А я вот тоже на концерт.
Лёха гордо приосанился, но вдруг заметил, что Учитель сжимает под мышкой раскладной стульчик. «Что это за концерты такие, где заставляют музыкантов с собой мебель таскать? Безобразие!»
Вышли на одной станции. Улица встретила ласкающим теплом. Владимир Александрович сделал несколько шагов от метро. И разложил стульчик.
Как? Вы будете играть на улице? Прямо здесь?! Вы?! Лёха возмущенно взмахнул руками, как курица-наседка.
Ну да, улыбнулся Учитель.
В «Золотой гитаре» сегодня концерт. Вас что, не позвали?
Позвали, равнодушно пожал плечами Владимир Александрович. Не пошел.
Под поток бесконечных и бессмысленных вопросов Лёхи («Как не пошли? Зачем не пошли?») достал гитару. Легонько провел по струнам. Гитара затрепетала, как девица под рукой любимого, и запела. Берегитесь того, кто свободен, влюблен в гитару и жизнь! Он способен сотворить звук, от которого у каждого мурашки. А на лице вместо привычной утренней усталости вдруг пробуждается что-то оставленное там, где еще не боялся чувствовать. Быстрее заткните уши, если хотите, чтобы все осталось прежним!
Подошла девчушка. Положила первую денежку, тихо прошептала: «Спасибо!» Бабуля, кряхтя, дала полтинник. Попытался не взять, но она улыбнулась: «Милок, играй, играй, я хоть живой себя почувствую!» Подбежали школьники, гремя мелочью. Хотели купить шаурму, но тут услышали
Ну вы это, держитесь! смущенно пробормотал Лёха. Я там за вас слово замолвлю!
Владимир Александрович кивнул. Спор не стоил того, чтобы прерывать мелодию.
Совсем они там, в своей «Золотой гитаре», чокнулись! Такого музыканта не позвать! зло бормотал Лёха. И теперь он как последний попрошайка! Не дело, не дело! Самому себе не признаваясь в затаенной гордыне. Выходит, он, как ни крути, превзошел своего Учителя. Стал выше, значимее, раз позвали его!
Лёха шел своей дорогой. Шел веселить элиту в элитный клуб.
А Учитель продолжал играть. Для каждого. Для себя. Для Бога.
Король
Король снова закашлялся. Колющая боль в груди не отступала, но он все же улыбался измученной, слабой улыбкой. Сегодня праздник, о котором он мечтал много ночей. Деревья расстилали перед своим владыкой остатки листвы золотым ковром, олени склоняли рога, зайцы и белки тянули ему лучшие лакомства, жаворонки запели славу (правда, король с тревогой замечал, что их с каждым днем становится меньше и меньше. Чувствуя слабость правителя, подданные-птицы покидали его земли).
Понравится ли здесь его возлюбленной? Она с трудом переносила живность. Она так и не влюбилась в терпкий запах трав и деревьев.
Король с беспокойством взглянул на небо. Священник-Луна уже вышел. «Что, если она не придет? Зачем ей нужен такой больной, угасающий?»
К его облегчению, вдалеке показался сияющий силуэт. В мантии, сплетенной из замороженных небесных жемчужин, она была еще прекраснее, чем в их последнюю встречу. Не было видно конца ледяному шлейфу. У владыки болезненно защекотало в груди. Король жадно припал к ее холодной руке, невеста лишь чуть улыбнулась, игнорируя недовольное перешептывание рябины с ясенем. Деревья не могли не заметить за изящными чертами высокомерие, властность.
Согласны ли вы взять полилась с небес лунная музыка.
Кашель заглушил последние слова клятвы. Глаза нареченной холодно сверкнули.
Согласны, хором ответили жених с невестой.
Тогда скрепите вашу клятву поцелуем.
Губы короля обожгло морозом.
З зи начал шептать он имя любимой, но встретил лишь насмешливый взгляд.
Холод вытесняет тепло. Холод повсюду. Холод
Король пошатнулся.
На деву было страшно смотреть. Казалось, она только и ждала момента, когда он упадет на мгновенно подстеленное лесное покрывало. Бесцеремонно дернула мужа за руку. Король не двигался.
Ваш король мертв! Теперь я ваша королева! Слышите?! Я?! вьюгой завыла вдова, и сама Ночь вторила ее страшной песне.
Птицы взвились в воздух. Белки, кролики разбежались по норам, олени ринулись в чащу. Лишь немногие остались: вороны да волки. И те с опаской поглядывали на новую хозяйку.
Ну, ничего, зло зашелестел старый клен, придет время и ты на исходе своих дней, уже старухой, влюбишься. В зеленоглазого мальчишку в венке подснежников. И он займет твое место, ведьма! Так было и будет вновь. Я живу много циклов, мне ли не знать
Не смей! взвизгнула королева морозным ветром. Я отучу деревья перечить!
Ветер вырвал последний кленовый лист и угодливо бросил его к ногам госпожи. Зима победно улыбнулась, оглядывая свои владения. Лишь одно ей не давало покоя в час торжества. Образ юноши. В венке из первых подснежников.
Такие разные птицы, или Сказка о звездах
Доброй ночи, доченька, ласково прошептала мама и уже хотела потушить ночник, но дочка вздрогнула:
Никакая ночь не добрая. Ночью страшно!
Отчего же тебе страшно?
Девочка съежилась, кутаясь в одеяльце.
Мне все снится, неохотно призналась она, не выдержав пытливого взгляда, что над окном кружит птица. Страшная, темная. Может, душу хочет украсть? Бабка Прокофья сказала точно хочет. Черная птица к беде. Бабка Прокофья сказала: «Черная птица к горю!»