Я не хотела тебя уязвить
«Ага, расскажи кому другому!»
И искренне прошу меня простить, добавила госпожа Зависть, после чего обратилась к тлан имассу: В таком случае мы все отправляемся в путь. Просто восхитительно!
Она махнула рукой, привлекая внимание слуг:
Эй! Немедленно займитесь сборами в дорогу!
Пойду поищу все необходимое для твоего лука и стрел, сказал Тлен малазанцу. Будет чем заняться в пути.
Можно и мне с тобой? Хочу посмотреть, как ты это делаешь. Глядишь, и сам научусь у тебя чему-то полезному.
Тлан имасса несколько озадачили эти слова, но потом он кивнул.
Сзади послышались стоны лежащего на полу Сену. Сегулех пришел в сознание и увидел нависшего над ним айя. Зверь с явным удовольствием облизывал его маску.
Баалджаг нравится то, чем нарисованы узоры на маске, с неизменным бесстрастием пояснил тлан имасс. Смесь древесного угля, слюны и человеческой крови.
Бедный сегулех получил хорошую встряску, заметил Ток.
Направляясь к двери, госпожа Зависть прошла совсем рядом с юношей, задев его краем одежды.
Мне не терпится поскорее пуститься в путь!
Ее легкое касание вызвало у Тока странное чувство. Ему вдруг показалось, что в животе шевелится клубок змей. Прислушиваясь к бешено стучащему сердцу, малазанец и сам не знал, радоваться ли ему или страшиться.
Глава вторая
Армия Дуджека Однорукого буквально истекала кровью, сочившейся из многочисленных ран. Войне не было конца, и победы в ней обходились малазанцам куда дороже, чем поражения. Но из всех недугов, терзавших армию Дуджека, самой тяжелой была рана в душе самого полководца
Всадник Хурлокель. Серебряная Лиса
Устроившись среди камней на склоне холма, капрал Хватка следила за поднимавшимся стариком. Путь наверх давался ему с трудом. Вскоре его тень накрыла то место, где пряталась Мутная, однако незнакомец по-прежнему думал, что он здесь один. Мутная беззвучно поднялась и несколько раз махнула рукой, подавая сигнал своему командиру.
Старик беспечно продолжал карабкаться наверх. Когда он был в полудюжине шагов от Хватки, капрал выпрямилась во весь рост. Посыпалась серая пыль. Женщина направила на старика арбалет и громко рявкнула:
Стой, путник!
Удивленный старик попятился назад и споткнулся о камень. Не удержавшись на ногах, он зашатался и вскрикнул. Хватке показалось, что незнакомец боится не столько упасть, сколько приземлиться на кожаной мешок, висевший у него за спиной. Испуганный путник сделал еще пару шагов назад и оказался почти у самых ног Мутной.
Хватка усмехнулась:
Да остановись ты уже, бедолага. Чего струсил? Но на всякий случай предупреждаю: сейчас ты находишься под прицелом пяти арбалетов, так что давай без фокусов. А теперь говори: какая нужда занесла тебя в эти места?
Поношенная одежда старика заскорузла от пыли и пота. У него было странное лицо, словно бы состоящее из отдельных разрозненных фрагментов: широкий лоб нависал над узким лицом со впалыми щеками и скошенным подбородком. Он попытался улыбнуться, но из-за редких кривых зубов, уродливо торчащих в разные стороны, это выглядело как довольно жалкая пародия. Пританцовывая на месте, путник с грехом пополам сумел восстановить равновесие.
Тысяча извинений, тяжело дыша, произнес он, боязливо озираясь на Мутную.
Сообразив, что глаза женщины-солдата не предвещают ему ничего хорошего, старик поспешил перевести взгляд на Хватку:
Я-то думал, по этой тропе не ходят даже воры. Видите ли, сударыня, я вложил в товар, который несу в мешке, все свои сбережения. На то, чтобы охрану нанять, денег уже не хватило. Да что там, я даже мула купить не смог.
Стало быть, ты торговец, протянула Хватка. И куда же идешь?
В Крепь. Сам я из Даруджистана.
Я уже догадалась. Между прочим, Крепь теперь в руках малазанской армии. И эти холмы тоже.
Про холмы я не знал. Разумеется, мне известно, что Крепь попала в объятия малазанцев.
Хватка подмигнула Мутной:
Слыхала? В объятия. Хорошо сказано, старик. В нежные материнские объятия. А что у тебя в мешке?
Я простой ремесленник, ответил старик, почему-то внезапно испугавшись. Э-э-э мастер, резчик. Делаю всякие безделушки из кости. Из камня тоже: яшма, серпентин.
Обыкновенные украшения? Или заговоренные? уточнила капрал. А с благословениями есть?
Нет, добрая женщина. Какая там магия, я вложил в них только свой труд и талант. Я работаю один. Что же до благословений да, мне удалось получить их от одного жреца. Он освятил набор трех браслетов из слоновой кости.
Какому богу поклоняется этот жрец?
Тричу, Тигру Лета.
Хватка снисходительно усмехнулась:
Дурень ты. Трич вовсе не бог. Его называют Первым Героем. Он лишь на полубога тянет. Взошедший из одиночников, который
Может, оно и так, да вот только в его честь недавно освятили новый храм, перебил ее старик. В Гадробийском квартале Даруджистана, на улице Лысой Обезьяны. Меня как раз нанимали, чтобы я изготовил им кожаный переплет для молитвенной книги.
Капрал удивленно выпучила глаза, затем опустила арбалет:
А ну-ка, покажи свои браслетики.
Старик услужливо снял со спины мешок, положил его на землю и развязал горловину.
Предупреждаю: если у тебя в мешке окажется нечто совсем другое, получишь дюжину стрел в свою седую голову.
Я не тороплюсь расставаться с жизнью, добрая женщина, пробормотал ремесленник. И потом, откуда, интересно, вдруг возьмется дюжина стрел, если стрелков всего пятеро?
Хватка насупилась.
Наши солдаты умеют приближаться незаметно, выручила ее Мутная.
Вот-вот, обрадованно подхватила капрал. Пока мы тут с тобой болтаем, сюда потихоньку подтянулось еще два взвода. Имей в виду: солдаты следят за каждым твоим движением.
Старик с необычайной осторожностью извлек небольшой сверток, перетянутый бечевкой, и взялся за ее концы.
Мне говорили, что кость, из которой я вырезал браслеты, очень древняя, благоговейно сообщил ремесленник. Она часть клыка громадного зверя, который некогда был любимой добычей Трича. Тушу этого зверя нашли в мерзлой земле далекого Элингарта.
Хватит уже сказок, огрызнулась Хватка. Вытаскивай свои проклятые браслеты!
Услышав это, путник испуганно изогнул седые брови:
Проклятые?! Да как ты можешь говорить такие слова? Боги, простите эту женщину. Неужели ты думаешь, что я бы стал торговать чем-то зловредным?
С тобой уж и пошутить нельзя. Ну, чего рот разинул? Шевелись, старик. У нас не так много времени.
С губ Мутной слетел какой-то странный звук, за что капрал тут же наградила подчиненную сердитым взглядом.
Наконец ремесленник развернул тонкую кожу и извлек на свет божий три тускло поблескивающих костяных браслета, какие носят на предплечье. Каждый браслет был вырезан из цельного куска кости.
И где же знаки благословения? спросила Хватка.
Их нет. Благословение даровалось иным способом. Браслеты девять дней и десять ночей лежали завернутыми в особую ткань, в покрывало, сотканное из выпавшей во время линьки шерсти самого Трича.
Мутная хмыкнула.
Из шерсти, выпавшей во время линьки? поморщилась Хватка. Тоже мне «благословенная ткань»! Ну и мерзость!
Штырь бы с тобой не согласился, пробормотала себе под нос Мутная.
Я что-то никак в толк не возьму, продолжала рассуждать вслух капрал. Один браслет на правую руку, другой на левую. А третий куда? Отвечай, старик! И не вздумай произнести какое-нибудь похабное словцо. У нас с Мутной нежные ушки.
Все браслеты надеваются на правую руку. Они сцепляются между собой. Так мне объяснил жрец, даровавший благословение.
Я видела соединяющиеся браслеты, но там всегда были какие-то специальные крючочки. А здесь ничего. Ты, часом, не дуришь нам головы, старик? Покажи-ка, как они сцепляются.