Юноша кое-как наломал веток, нарвал травы и закрыл ими убитых.
Это все, что я могу сделать для вас, мои друзья, прошептал он.
Постояв несколько минут, врач медленно стал пробираться вперед. Раны страшно болели и кровоточили, голова кружилась, перед глазами плясали огненные круги.
Нет, врешь, я не сдамся, говорил юноша, раздвигая кусты и деревья. Сдохну, но им больше не взять меня!
Ливень загнал многих ползучих обитателей в норы, что, более или менее, защищало врача от встречи с ядовитыми обитателями африканского леса. Он, деревенский житель, привык ходить босиком, но теперь его ступни были обожжены и изранены, поэтому сучья и камешки, на которые врач попадал, причиняли невыносимую боль. Молодой человек шел осторожно, стараясь наступать на мягкую землю и траву.
Здесь почва влажная и кислая, прошептал врач, а дождь вызывает обильные соки у растений. Сама земля заживит мои ожоги. Правда, не все соки добры, здесь есть и ядовитые течения. Но и яд может быть благом. Сейчас он заменит мне дезинфицирующие средства. Иначе возможна гангрена. Конечно, если ядовитый сок попадет в открытую рану, он может вызвать и паралич. Но обильный дождь предотвратит такое. Все в природе сбалансировано. Она лучший провизор. Да и выбора у меня особого нет.
Юноша медленно продвигался вперед, вода и мягкая рыхлая земля успокаивали разгоряченные искалеченные ступни. Врач набрел на месиво белой глины, он набрал ее и обмазал себе бок: два ребра у него были сломаны. Холодная глина успокаивала боль. Вскоре Ксаверий увидел заросли алоэ, походившие здесь на растения из фильмов о доисторической жизни. Врач протянул руку и достал узкий колючий лист. Ксаверий сорвал с него колючки, разделил на несколько частей, вложил в пузырящиеся ожогами выбоины, которые остались на месте вырезанных яиц, остальные кусочки листа прилепил к самым крупным ранениям.
Это предотвратит воспаление, сказал Ксаверий.
Чтобы дождь не смывал глиняную мазь с тела и алоэ, врач из широких листьев фикусов, которые достигали здесь 20-ти метров в высоту, сделал себе некое подобие одежды. Кроме того, листы растения прикрывали раны, защищая их от хлестких веток и острых трав.
Фикус, ты уютный цветок, но выделяешь латекс, а если он попадет в рану, то может вызвать аллергию, говорил сам себе врач, но у меня нет аллергии. И все же я буду осторожен.
Высокие деревья, высотой более 25 метров, преградили ему дорогу.
Акация, радостно прошептал молодой человек. В России ты тоже есть, но, конечно, не такая большая.
Темнело.
Здесь и переночую, сказал врач, он погладил акацию. А ты дай мне силу.
Ксаверий забрался на одну из веток, чтобы не захлебнуться в водопаде, непрерывно низвергающемся с неба. Врач ухватился руками, крепко прижавшись к древесине. Потом он осторожно перевернулся на спину и почти вдавился в широкую ветку.
Целебная кора подлечит меня, он отломил кусочек коры акации и стал его жевать. Из тебя добывают вещество танин, оно останавливает кровь. Еще в нем дубили кожу. Сносу не было таким изделиям. Я тоже сделаюсь прочным и вечным.
Врач говорил, чтобы поддержать себя и отвлечь от боли. Несмотря на влажность и духоту, его бил озноб. Ксаверий исследовал пульс.
Температура градусов под сорок, кивнул он, достойная крепость. Меня теперь можно употреблять вместо напитка. Ксаверию стало казаться, что он растворяется. Эй, эй, хватит! Я не спятил! возмущенно воскликнул он. Как же хочется спать. Но пока не придется. Во сне я могу упасть, а упав, захлебнуться или ушибиться. Хотя очередная травма мне ничего не добавит.
Вокруг уже царила черная тяжелая ночь.
А вот интересно, есть Ты? спросил молодой врач. А если Ты есть, то почему Ты допускаешь зло? Или Ты не главный? Или Тебя нет? Или зло правит миром? Отец говорил мне про Тебя. Когда я был маленьким мальчиком, я верил. А когда моих папу и маму убили, я верить перестал. Ксаверий закрыл глаза. Профессор Вяземский нам рассказывал о враче Ханнесе Линдемане, который 72 дня провел в утлом суденышке, в океане. Это был научный эксперимент. Линдеман научился спать на воде, не прекращая плавание. Он засыпал на минуту, на несколько секунд, и снова просыпался, и так он справился с путешествием. Похоже, и мне придется, пока не выберусь отсюда, забыть о полноценном ночном отдыхе.
Глава 8. В лесу
Ксаверий провел ночь в состоянии, напоминающим дрему, а как только стало чуть светлей, он продолжил свой путь. Очень хотелось есть. Плоды были рядом, но высоко, в кронах деревьев, раненый не мог до них добраться. На земле, в хлюпающей грязи, плавал сгнивший банан, Ксаверий поднял его, выбрал еще пригодные части для еды и съел плод. Через какое-то время ему попались финики, до которых он мог дотянуться.
Физические мучения и ненависть заставляли юношу продолжать свой путь. Врач, обдирая десны, грыз жесткую горькую кору, ее же закладывал в раны. Плохо прожеванная кора терзала желудок, временами его рвало желчью, но Ксаверий терпел, жажда уйти от бандитов придавала силы. Ксаверия знобило. Он сгибался под ледяным водопадом.
Умру, но не здесь, упрямо шептал Ксаверий.
Ему очень хотелось горячего чая. Ксаверий бы смог добыть огонь даже при отсутствии спичек, но непрекращающийся ливень исключал всякую возможность разжечь костер. Вода сверху и снизу, переплетенные деревья, кусты и травы, липкие назойливые насекомые, духота, перехватывающая дыхание, таким был тропический лес в сезон дождей.
Ксаверий испытывал тяжесть внизу живота, вот уже три дня он безуспешно пытался помочиться: после жестокой кастрации мочевой пузырь парализовало.
Если я не освобожу себя, то получу разрыв, озабоченно проговорил Ксаверий.
Врач поискал, чем бы помочь организму, и увидел кучку обглоданных костей какой-то птицы. Некоторые из них были полые. Юноша выбрал самую тонкую косточку, подержал ее под дождем, смывая грязь, потом смазал соком алоэ и ввел ее себе в искалеченный половой орган. Режущая боль и обильное кровотечение сопровождали весь физиологический процесс.
Не сдамся, Ксаверий стиснул зубы.
Он выжил в импровизированную трубку сок алоэ, чтобы предотвратить воспаление. Внутри все горело и щипало, но телу стало легче.
Значит, так и буду действовать пока, сказал врач. Больновато, но зато не лопну.
Утром одного из беспросветных дней дремоту Ксаверия прервала страшная боль в груди.
Тропическая лихорадка, определил врач. Ничего, с этим я тоже справлюсь.
Путь, без конца и без края. Над головой дразняще золотились грейпфруты.
Источник витамина «С», сказал Ксаверий. Верное средство.
Несмотря на непогоду, в ветвях, среди плодов, резвилась обезьяна. Она сорвала фрукт и, не снимая кожуры, впилась в него крепкими белыми клыками.
Сестричка, угости путника! крикнул Ксаверий. Приступ кашля прервал его голос. Пожалуйста, я друг, прохрипел юноша.
Обезьянка кинула в человека недоеденный грейпфрут и скрылась в густой листве. Врач поднял плод.
Благодарю, сестричка, хрипя, проговорил он.
Ксаверий, тоже не чистя, съел обкусанный обезьяной фрукт.
Самый большой источник витамина в кожуре, сказал Ксаверий. Горько, но полезно.
Фруктовых деревьев было много: манго, грейпфруты, финики, но раненый, страдающий лихорадкой человек, не мог залезть на высокие ветви. Он попытался потрясти одну из пальм, чтобы сбить плоды, но у него это не получилось. К счастью, вскоре он нашел несколько обгрызенных или подгнивших манго, валявшихся в утопающей в водной стихии траве. Ксаверию пришлось довольствоваться этим лакомством. Несколько раз ему под ноги падали апельсины. Но апельсины и мандарины Сомали мелки и нестерпимо кислы. Таковы особенности местной природы.