Искандер дослушал до конца, не перебивая.
Вы, мой друг, изложите все в письменном виде и передайте Полине, произнес с серьезным видом. Надо будет внести ваш проект на рассмотрение в Совет Федераций.
Так я, в общем, все сказал, Забава взглянул на собеседника, но по его невозмутимому лицу так и не понял, говорит тот всерьез или заигрывает с ребенком, которого еще раньше разглядел в ученом.
Адамас в благодарственной речи упомянул о значении имени Архимед ни отец, ни Полина эту его находку не слышали. То, что для гостя ценность экспромта утрачена, мальчишка, уверенный в его качествах, не тревожился. Впрочем, упоминание о «невероятных достижениях» заинтриговало непосвященных. Искандер вопросительно взглянул на профессора, но тот отмолчался.
Полина в своей здравице пообещала «положительному герою торжества» сюрприз. Но Забаве хватило одного порхания ее ресниц так на тропке майского леса молодая зелень то прячет, то вновь открывает глазам лучи солнца.
Подали очередную смену блюд, и профессор вспомнил об экспедиции в Латинскую Америку.
Так что же нашла ваша супруга? отодвинулся он от стола.
Атлас собрал лоб гармошкой.
Вот порой думаешь, а нужны ли новые открытия, произнес он с озабоченным видом, ведь мы не замечаем даже то, что давно перед глазами!
И что же это? полюбопытствовал Забава.
Да хоть та же Великая пирамида, Искандер потер переносицу привычным жестом. Концептуальный кругозор, вектор мысли мастеров подразумевают индустрию и энергетику, а не поклонение царю и богам, он поморщился, как от кислого. Но академики стоят на своем, и правды тут не больше, чем в легенде о дочери Хеопса и средней пирамиде, повторять которую не позволяет приличие.
И кто же тогда это строил?
Атлас сделал знак официанту с кувшином морса.
Все циклопические сооружения, включая «древнегреческие храмы», он жестом обозначил кавычки, созданы во времена, когда, по нашим хронистам, люди охотились на мамонтов и жили в пещерах. Странный зигзаг эволюции, не находите?
По-вашему, древние египтяне и греки приписали себе чужие заслуги?
А кто-то отменял тщеславие и гордыню? Фараоны не считали зазорным ставить свой картуш на чужих постройках, достойных их величия, взять хоть Осирион в Абидосе. А что мешало греческому царю, разукрасившему грандиозные руины в новые цвета, отметить их в своей летописи?
Ничего, согласился Забава, если он царь.
Вот! Еще Вольтер говорил: «Вся древняя история не более чем вымысел, с которым все согласны», Искандер взял рдеющий бокал на просвет. У любой цивилизации в крови преумножать знания и опыт, а налицо мельчание и вырождение. Где мегалитическая кладка, где титанические колонны, как в древнем Гелиополисе? Эпоха высокой классики повисла в воздухе, как недостроенный пролет моста. Или кто-то боится, что, узнав о гигантах, населявших землю, люди начнут верить сказкам и перестанут заниматься делом? Но сказками нас потчуют уже давно
«А если сейчас все открыть? подумал профессор. Чемоданы здесь, показать, начать работать на общество, контур за»
Так, об экспедиции, сбил его с мысли Атлас, мы арендовали у «Роскосмоса» спутник и обнаружили в джунглях севернее Мату-Гросу правильный прямоугольный объект. Так вот, Таисия уверена, что это они!
Кто «они»? подался вперед Забава.
Вместо ответа собеседник достал знакомый листок и направился к камину, который мог стать еще и отменным акустическим резонатором.
Жена невольно посвятила свои изыскания нашей фамилии, Искандер принял позу оратора на агоре. Я же посвящаю ей эти стихи. «Атланты»! объявил он и глуховатым голосом начал:
Автор застыл с протянутой к далекой спутнице рукой, и все зааплодировали и австрийцы, ни слова не понимавшие по-русски, и повара, высыпавшие в зал. Профессор тоже хлопал, радуясь, что новый друг дарит жене стихи. Хотя не мог избавиться от мысли, что они прозвучали и в его честь.
Адамас, не желая отставать от отца, выступил с собственным опусом о смысле жизни после изгнания из рая. Полина, в свою очередь, продекламировала отрывок из L'Orgie parisienne ou Paris se repeuple Артюра Рембо в оригинале, чем вынудила Забаву прочесть то же в переводе Павла Антокольского «Парижская оргия, или Париж заселяется вновь». И эта непринужденная стихотворная интерлюдия укрепила союз людей в рыцарском зале новой гармонией. Ведь ничто не одухотворяет так, как это делает искренний лирический обмен.
В антракте застолья все направились к смотровой площадке на крепостной стене. Забава стоял у бруствера, наслаждаясь альпийским пейзажем, когда за его спиной неожиданно запела скрипка. Мелодия началась pianissimo, едва слышно, не заставляя тотчас обернуться, а исподволь обволакивая, как волшебные сумерки или прозрачная невесомая шаль, заботливо накинутая на зябнущие плечи. И по первым же фразам он понял, что это экспромт, а еще через мгновение что играет Полина.
«Вот этот сюрприз!» подумал он с удовольствием, подчиняясь объятиям незнакомой мелодии, отпуская себя с нею над горами и лесами в безоблачную синеву альпийского неба. И с этой высоты его сердцу открылся выгодный вид не только на живописные окрестности, но и на новых друзей.
Когда скрипка умолкла, профессор еще некоторое время стоял с закрытыми глазами. И никто не хлопал, словно ожидая, когда он спустится на землю.
Не думал, что вы так чудно играете, Забава подошел, поцеловал руку, сжимавшую смычок.
О, Полина полна сюрпризов! во всеуслышание заметил Адамас. Совсем, как ваши чемоданы, добавил, понижая голос.
За столом беседа продолжилась, и он снова обратился к профессору:
И поэзия, и музыка сегодня полноправные члены нашей компании, заметил с глубокомысленностью взрослого. А помните, вы сказали, что видимый мир «проявленная музыка», а невидимый «музыка, еще клубящаяся в нотах Вселенной»?
Помню, улыбнулся Забава. И хорошо, что запомнили вы.
Адамас учтиво кивнул:
А где проходит граница между проявленной и непроявленной музыкой?
Профессор тронул сухие губы салфеткой, задумался, как проще ответить на этот непростой вопрос.
Все видели музыкальный фильм «Приключения Буратино»? он решил призвать на помощь все те же образы. В финале герои идут по сказочному полю в реальный мир, становясь зрителями в зале.
Помним, ответил за всех Искандер.
А как они на это поле попали, помните?
Сквозь холст с нарисованным очагом, развел руками Адамас. Буратино проткнул его носом.
Вот! обрадовался Забава. Тот холст и есть граница. Все, что до него, музыка, клубящаяся в нотах; за ним проявленная в образах.
И где же проявление происходит? прищурился Атлас.
На поле, просто ответил Забава.
Чудес в Стране Дураков?
О нет, профессор покачал пальцем. Поле, о котором говорю я, чудесное без дураков!
То есть, если закопать золотой, вырастет дерево золотых? спросил Искандер шутливым тоном. Интересуюсь как инвестор.
Вырастет и роща! уверил его Забава. Хоть это поле невидимое, на нем произрастает все, что душе угодно, он повернулся к Полине. И оно поистине музыкальное, ведь не только несет миру гармонию, но и дирижера назначает!
Из-за колонн появился Михаил, подошел ближе, прислушиваясь к их беседе.
И кто же этот дирижер? спросила девушка.
Для нас солнце, профессор поднял сжатый кулак. Оно задает тон всему вокруг, с ним мелодия сотворения звучит жизнеутверждающе. Но наиграть жизнь мало, надо научить новые побеги расти и дружить, и это делает тот самый созидательный мажорный строй! он обвел всех сияющими глазами. Помните, у Тютчева: «Невозмутимый строй во всем, созвучье полное в природе»? Мир сам следует этому строю, продолжая путь или петь, ведь это одно и то же!