Я был уверен, что в зале, где мы догнали их, матросы надолго не задержатся отдышатся, перевяжут раны, а больше им там делать нечего. На самом же деле они не появлялись так долго, что я решил, будто мы упустили их: они ведь вполне могли вернуться назад, к месту схватки, или свернуть в какой-нибудь не замеченный нами боковой коридор, да еще наверняка долго спорили, прежде чем отправиться в путь.
Так ли, иначе, в конце концов, они появились. Я, предостерегая Зака, приложил палец к губам, но, кажется, надобности в этом не было никакой. Как только все пятеро, пройдя мимо, удалились от кладовой элей на пятьдесят, если не больше, мы крадучись выскользнули в коридор.
Разумеется, предсказать, долго ли нам придется красться за ними, пока Пурн не окажется в самом хвосте (и окажется ли последним вообще), я не мог и в самом худшем случае приготовился, целиком положившись на нашу храбрость и их страхи, выдернуть его из середины процессии.
Однако фортуна приняла нашу сторону: вскоре Пурн поотстал от товарищей на пару-другую шагов. Унаследовав трон Автарха, я нередко водил войска в атаку на северном фронте и теперь, притворившись, будто возглавляю точно такую же атаку сейчас, заорал состоявшим из одного только Зака полчищам:
Пандуры, за мной!
Размахивая оружием, мы, словно головной отряд целой армии, бросились на матросов, и те дружно, все как один, пустились бежать.
Пурна я рассчитывал, по возможности оберегая обожженную руку, взять со спины, но Зак избавил меня от хлопот. Прыжок, долгий-долгий полет, и мой товарищ сбил бегущего с ног ударом плеча под колени, а мне осталось лишь приставить острие кинжала к его горлу. В глазах Пурна отразился ужас, и отнюдь не напрасный с ним я, вытянув из него все, что удастся, намеревался покончить.
На протяжении вдоха-другого мы, замерев, вслушивались в удалявшийся топот четырех пар ног. Зак, выхвативший нож из ножен на поясе Пурна, стоял над ним с клинками в обеих руках, испепеляя поверженного моряка крайне недружелюбным взглядом из-под кустистых бровей.
Побежишь, умрешь на месте, шепнул я Пурну. Отвечай честно, и тогда, может, еще поживешь. Бинты на руке откуда? Где кисть повредил?
Пусть даже лежащий навзничь с моим кинжалом у горла, Пурн смерил меня взглядом, полным презрения. Взгляд этот мне был прекрасно знаком: сколько раз на моих глазах ломали таких молодчиков
Возиться с тобой мне недосуг, сказал я, кольнув его кинжалом ровно настолько, чтоб пустить кровь. Не станешь отвечать, так и скажи: прирежу тебя, и делу конец.
В схватке с рыскунами. Ты сам там был и все видел. Ну да, не отрицаю, бросился на тебя. Так и есть. Думал, ты тоже из них. В компании с этим рыскуном, пояснил он, покосившись на Зака, тебя всякий бы за ихнего принял. Но на тебе ж ни царапины, ни синяка
как сказал удав кролику. Подобными присказками один мой знакомый постоянно сыпал, а звали его Ионой. В моряках служил, как и ты, и приврать при случае, точно так же, как ты, не гнушался. Когда мы с Заком вступили в бой, твоя рука уже была перевязана. Сними-ка повязку.
Пурн нехотя размотал бинты. Очевидно, рану его обработал умелый лекарь из того самого лазарета, о котором поминала Гунни, но, несмотря на аккуратные швы, происхождение раны не оставляло ни малейших сомнений.
Стоило мне склониться пониже, чтоб разглядеть ее, Зак, тоже согнувшись в поясе, оскалил зубы на манер дрессированной обезьяны. Тут мне и сделалось ясно, что дикие домыслы, которые я все это время столь старательно гнал из головы, есть чистая правда: Зак и есть тот самый косматый, прыгучий аппорт, изловленный нами в трюме.
XII. Образы и подобия
Дабы скрыть охватившее меня замешательство, я водрузил на грудь Пурна ногу и рявкнул:
Отчего ты пытался убить меня?
Случается, люди определенного склада, осознав неизбежность смерти, теряют перед ней всякий страх. Так вышло и с Пурном, и перемена отразилась на его лице: он словно открыл глаза.
Оттого, что знаю тебя, Автарх.
Значит, ты один из моих подданных и на борт взошел со мной вместе.
В ответ Пурн кивнул.
И Гунни?
Нет, Автарх, Гунни из старослужащих. Она тебе не враг, если ты так подумал.
К немалому моему изумлению, Зак поднял на меня взгляд и кивнул.
Об этом я, Пурн, знаю несколько больше, чем ты.
Я так надеялся, что она поцелует меня, будто ничего не расслышав, продолжал он. А ты ведь даже не знаешь, что это здесь означает.
Она поцеловала меня при первой встрече, сказал я.
Я видел, и твое незнание обычаев заметил сразу. На этом корабле каждому новичку полагается обзавестись парой любовницей либо любовником из тех, кто служит давно, чтоб его посвятили в обычаи на борту. Поцелуй знак.
Как известно, женщина вполне может и поцеловать, и убить, и одно другому нисколько не помешает.
Гунни не из таких, возразил Пурн. Ну, я так думаю.
Но ты готов был убить меня из-за нее? Ради ее любви?
Я нанялся в рейс, чтобы покончить с тобой, Автарх. Ведь всем известно, куда ты отправился и что задумал, если удастся, привести в мир Новое Солнце, перевернуть Урд вверх дном и погубить всех до единого.
Неописуемо ошеломленный не только его словами, но и очевидным чистосердечием, я отступил на шаг. Пурн тут же вскочил на ноги. Зак немедля метнулся к нему, но, хоть и достал длинным клинком плечо несостоявшегося убийцы, рана оказалась неглубока, и тот зайцем умчался прочь.
Зак был готов, точно гончая, броситься за ним следом, однако, услышав мой оклик, остался на месте.
Убью его, если снова попробует лишить меня жизни, пояснил я. Однако преследовать человека, убежденного, будто вершит правое дело, по-моему, не годится. Похоже, мы оба на свой лад стремимся спасти Урд.
Зак в недоумении поднял брови и весьма выразительно пожал плечами.
Ну, а теперь надо бы разобраться в тебе. Ты беспокоишь меня куда сильнее, чем Пурн. Разговаривать ты, вижу, умеешь.
Зак говорить! с энергичным кивком подтвердил он.
И понимаешь, что говорю я.
Зак снова кивнул, но на сей раз вовсе не так уверенно.
Тогда признайся честно. Не тебя ли мы с Пурном, Гунни и остальными ловили в грузовом трюме?
Зак, вытаращив глаза, замотал головой и отвернулся от меня в манере, красноречиво свидетельствующей, что этого разговора он продолжать не желает, но я не сдавался.
Больше скажу: это ведь я изловил тебя. Изловил, но не убил, а чувство благодарности тебе, очевидно, не чуждо. Поэтому, когда Пурн напал на меня со спины Зак! Зак, вер-нись!
Сорвавшись с места, Зак, как и следовало ожидать, бросился наутек, и угнаться за ним при моей-то увечной ноге не стоило даже надеяться. Из-за каких-то причуд корабля он еще долго оставался в поле зрения, появляясь с одной стороны лишь затем, чтоб вмиг исчезнуть в другой, а негромкое шлепанье его босых пяток какое-то время доносилось до меня даже после того, как сам Зак окончательно скрылся из виду. Все это живо напоминало один давний сон, сон о мальчишке как и я, сироте, носящем то же имя, что и я сам, и ту же одежду, какую сам я носил в ученичестве, бегущем стеклянными коридорами: ведь в том сновидении маленький сирота Севериан отчасти играл мою роль, и лицо Зака, казалось, тоже приобрело некое сходство с моим, удлиненным и узким.
Однако на сей раз все это мне отнюдь не пригрезилось: сна ни в одном глазу, в крови ни капли дурмана На сей раз я попросту заплутал где-то в извилистых лабиринтах корабельных палуб. Что же за существо этот Зак? Пожалуй, не из зловредных, хотя многие ли из миллионов видов, населяющих Урд, можно назвать зловредными хоть в сколь-нибудь буквальном смысле? Альзабо да, это уж точно, и летучих мышей, пьющих кровь, и, может быть, скорпионов, да еще змей под названием «желтая борода» вместе с прочими ядовитыми змеями, да еще вид-другой общим числом дюжина или две среди множества миллионов. Как выглядел Зак при первом столкновении в трюме? Желтовато-коричневый, сплошь в густых лохмах, ничуть не похожих на шерсть или перья, четвероногий, бесхвостый, а также, вне всяких сомнений, без головы. К нашей второй встрече, в зверинце, он обзавелся шерстью, притупленной сверху головой и грубо очерченной мордой, и я машинально счел изначальное впечатление ошибочным, не потрудившись даже как следует припомнить первую встречу.