Татьян Юрьинна, коверкая имя Татьяны, широко улыбался продавец базара, сияя золотыми зубами, почему один берешь? Ей одному будет скучно. Давай еще две бери. Потом не будет.
Умеешь ты уговаривать, подмигнула Татьяна молодому мужчине и укоризненно помахала указательным пальцем, скажи, Бахтиер, что-то я не вижу Эммочку с ее копченым салом и колбасой. Не приболела ли случайно?
Нету больше нашей Эммочки, продавец снял свободной рукой с головы тюбетейку.
О господи! Таня испуганно прикрыла рот.
Да здравствует господина Эмма! визгливо выкрикнул Бахтиер. Лучи солнца вновь отразились в позолоте его улыбки: В Германие она теперя. Весь их аул уехала.
Фу ты, схватилась женщина за грудь, да чтоб тебя шайтан20 забрал! Напугал ты меня.
Зачем шайтан? Я тебе хороший скидка сделаю. Так что, берешь три?
Заворачивай, Таня одобрительно махнула рукой и достала из поясной сумки аккуратно сложенный полиэтиленовый пакет с рисунком.
Татьян Юрьинна, возьмите еще кураги и изюма?
Она кивнула. Благо, жена начальника отдела развития сельскохозяйственных территорий Актюбинской области могла себе это позволить.
Татьяна слегка поправила красивую беретку. На ней был такого же цвета широкий белый свитер из ангорской шерсти с воротником в форме хомута и широкоплечая черная кожаная с енотовым мехом куртка. Плотно облегающие джинсы-дудочки из вареного денима плавно сливались с голенищами кожаных сапожек на каблуке-рюмочке.
Здравствуйте, Татьяна Юрьевна, приветствовали ее с соседней лавки базара.
Ей было всего-то 36 лет, поэтому эти уважительные слова приветствия как рижский бальзам поливали душу и сердце Танечки. Жизнь, считай, удалась! В городе Актюбинске к ней обращались исключительно по имени и отчеству.
Как и договаривались, Виктор на служебном автомобиле уже ждал супругу у центрального входа базара.
Привет, чмокнул он Танечку в покрасневшую на морозе щечку, всем отоварилась?
Представляешь, Эмма свалила в Германию. Ума не приложу, где мне теперь на день работника сельского хозяйства копченое сало и колбасы взять.
Нашла чему удивляться! В городе троллейбусы уже месяц не ходят. Депо и мастерские закрыты. Работать некому. Тоже все свалили в Германию. Немцам, видимо, сейчас стало проще оформить бумаги на выезд.
И что мне теперь делать? вслух рассуждала Таня о своем. Чем, прикажешь твой отдел угощать? Опять поди человек двадцать к нам припрутся. А у меня после седьмого ноября в холодильнике шаром покати.
Давай съездим в Аккемир, там наверняка кто-нибудь коптит. Мне машину на все выходные дали.
Виктор не стал рассказывать супруге про неприятности на работе. Давно поговаривали, а сегодня на утренней планерке это подтвердили официально. Отдел развития сельскохозяйственных территорий, а значит, и должность его руководителя попали под сокращение. Виктору Яковлевичу предложили понижение должность рядового сотрудника отдела земледелия или вот те бог, а вон порог. Столько лет потратить на свою карьеру и все впустую!
Время такое! обреченно развел руками начальник управления. Бери, что еще есть. Сам знаешь, на госслужбе место пусто не бывает.
Мне надо подумать.
Виктор был действительно не готов к такому повороту дел. Ну ладно, сократили бы штат отдела пришлось бы сверхурочные отрабатывать. Наихудший вариант могли бы ему урезать льготы и зарплату. От них он давно не зависел, научился сам себя обеспечивать. Но ему ведь теперь придется поменять кабинет начальника влиятельного отдела на столик в общем бюро! А это уже унизительно.
От густого поля смолистых развевающихся волос молодого агронома за годы работы в управлении сельского хозяйства осталась лишь поредевшая и посеревшая от седины бороздка с плешиной на макушке. Бессонные многодневные, а то и недельные поездки по самым отдаленным уголкам области, да еще по бездорожью и при температуре за тридцать пять, обязательные частые застолья с директорами совхозов, начальниками ремонтных мастерских и завскладами сказались на здоровье и внешнем виде Виктора Яковлевича.
Так ты, Виктор, долго-то не думай. В понедельник жду твоего положительного ответа.
Амортизаторы нового автомобиля областного начальства с трудом демпфировали удары от ям раздолбанной дороги. Машину то и дело заносило на обледеневших участках.
Господи, столько лет здесь живем, а дорогу ни разу не ремонтировали, возмущалась Татьяна и мысленно представила, что их еще ожидает за 80 километров предстоящего пути
У аккемирского железнодорожного переезда сегодня было необычно людно. На подъезде даже скопилась длинная очередь машин, в начале которой у обочины дороги были припаркованы грузовик и два мотоцикла, рядом с которыми стояло несколько оседланных лошадей. Проезжую часть блокировали четверо мужчин, одетые во все черное.
Там что авария? заволновалась Таня. Не удивительно, носятся как угорелые.
Да нет, насторожился супруг, это, видимо, братья Исины мзду за проезд собирают.
Мзду? За проезд? Вить, ты че несешь? У нас что?.. Америка? Дороги платными стали? Это кто вообще такие? Таня буквально засыпала Виктора вопросами.
Ты сиди тихо и не вздумай сейчас что лишнее ляпнуть, предупредил ее супруг, я с ними на казахском поговорю; глядишь, по-хорошему разойдемся.
Таня лично видела, как из впереди стоящего автомобиля молодчикам передали деньги.
А их машину почему-то пропустили просто так. Тане даже показалось, что один из мужчин правой рукой как бы показал: добро пожаловать.
Как я не догадался! облегченно вздохнул Виктор. Мы же на служебной машине. Они оказывается еще побаиваются областное начальство.
Таня обернулась и еще раз с удивлением посмотрела на оставшихся позади молодчиков.
А разве в Аккемире есть семья с фамилией Исины? Я никогда ее не слышала.
Нет, это придуманное название, пояснил Виктор
Советский Аккемир был очень многонационален. Ну разве что настоящий чукча здесь не жил, хотя одна семья переселенцев с Чукотки имелась. Проблем национального характера как таковых не было. Порой сельские сорванцы устраивали драки, разделившись на два лагеря казахи против остальных. Что при этом делили и за что дрались, никто не знал.
Ну или в магазине были случаи, когда у продавщиц-казашек весь дефицит из-под прилавка доставался исключительно казахам. Русские, украинцы, молдаване, чеченцы возмущались и даже жаловались местным властям. Но раз нет доказательств, то и наказывать не за что.
А вот кого не любили точно и все вместе, так это корейцев. Считали, что они вообще не советские какие-то: носили импортные джинсы, солнечные очки и электронные часы. А еще они ели собак. По крайней мере каждую пропавшую псину списывали на них
Никто не мог даже предположить, что эти национальные неурядицы вместо того, чтобы со временем навсегда исчезнуть, раствориться в созидательном строительстве общего социалистического интернационального общества, вдруг превратятся в открытый разгул национализма.
С середины 80-х взрослые парни трех многодетных казахских семей Аккемира объединились и решили по-своему управлять поселком: мимо закона, без участкового милиционера и власти сельсовета. Сотрудники этих учреждений даже на работу перестали выходить. А зачем? Противостоять беспределу они не могли, а жаловаться стало некуда в райцентре царил подобный местечковый разгул.
Они называли себя ИСИ, по аббревиатуре заглавных букв трех фамилий. Односельчане же прозвали их братья Исины. Молодчики запугали всех аккемирчан: отбирали у них все, что хотели, заставляли и стар и млад работать лично на них, а несогласных просто избивали.