Национальность, поди, тоже поменял? как-то смиренно и тихо спросила Алтын.
Вы что, не хотите понимать? то ли с обидой на бестолковых родителей мужа, то ли с оправданием своего поступка встала на защиту молодого мужа Танечка. Немцем его бы в партию не приняли. А без партбилета в нашей стране ни одной нормальной должности не получить.
Яков не ответил. Он, не вставая, дотянулся рукой до подоконника и порылся в стопке лежащих там бумаг. Достал оттуда республиканскую Казахстанскую правду и молча протянул газету невестке.
На первой странице был помещен огромный портрет круглолицего светловолосого мужчины. Передовая статья была посвящена первому секретарю целинного Краснознаменского райкома Компартии Казахстана Брауну Андрею Георгиевичу.
А вот он не скрывает, что немец, буркнул при этом Хабхабыч.
Яков, спустившись с нар, долго не мог найти свою вторую резиновую калошу. Ему безумно хотелось быстро покинуть помещение, но как назло все валилось из рук. Нет, свекру было что ответить невестке. И даже целая речь уже вертелась на языке. Обходя проверкой многокилометровые рельсы железнодорожных путей, он в одиночестве часто умозрительно рассуждал на эту тему:
А немцы, это ведь не только фашисты. Вот стали бы из-за Гитлера менять свои фамилии немецкие композиторы Бах, Бетховен, Мендельсон и Вагнер? А как бы к этому отнеслись Фридрих Энгельс и Клара Цеткин? Фашисты есть в каждой нации. К примеру, итальянский Муссолини, испанский Франко или тот же украинский Бандера. А переселенцы в Америку, истребившие там местных индейцев, а потом как государство первыми сбросившие атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки это ведь тоже фашисты. И что прикажите нам всем из-за таких уродов теперь свои фамилии и нации менять?
Но детям он не стал сейчас об этом говорить. Наконец-то нашлась закатившаяся под нары вторая калоша. Натянув ее поверх сапожка, Яков спешно покинул мазанку.
А на свадьбу почему нас не пригласили? спросила мать, нервно собирая с дастархана кисайки. Тоже по указанию парткома?
Виктор хотел было что-то сказать, но его опередила супруга.
Мы, может, и неправильно поступили, но у кого нам было спрашивать совета? это был шах и мат, как решила сама Таня. Алтын, вы ведь тоже не стали брать фамилию немецкого военнопленного.
Не ответив, свекровь вышла во двор. Она долго и тщательно мыла чайную посуду возле наполненной водой бочки. Ей было обидно. Но не за себя. Скорее за ее мужчин. За мужа, на котором так нелепо оборвалась фамилия рода. За сына, который опрометчиво и бездумно обошелся с отцом.
Свекровь вернулась на кухню и глядя прямо невестке в глаза с достоинством произнесла:
Казахские женщины испокон веков не меняют после замужества свои фамилии. Это традиция. Дань благодарности отцу. А не наоборот!
Невестка встала с нар, понимая, что Танечкиного ферзя только что съела Алтынская пешка
В доме Алтын и Якова обида была редкой гостью. И задерживалась она ненадолго. Вот и в этот раз уже к ужину отец широко улыбался, приглашая молодоженов к дастархану. Танечку свекор усадил возле себя по правую сторону. На пальцах показывал, как надо есть руками.
Да оставь ее в покое, потребовала супруга, им в городе это не пригодится. Я вон ложку Танечке принесла.
Спасибо, Алтын. Но я попробую поесть рукой. Однажды видела в кино, как узбек ел плов. Он, прежде чем положить щепотку риса в рот, от локтя вверх облизывал сбегающий по руке жир.
Танечка так ярко продемонстрировала эту сцену, что все собравшиеся на нарах вынуждены были смеяться и громко аплодировать.
Ты расскажи нам, дочка, кто ты, откуда ваша семья, кем ты работаешь? добродушно спросил Хабхабыч, вытирая на правом глазу слезы смеха. Мы же ничего не знаем о тебе.
Танечка бойко и со всеми подробностями стала рассказывать про молдавскую деревню Пыржолтень, про гобелен из комнаты бабушки Алины, про то, как их семья, как и тысячи других молдаван, в поисках заработка колесили по всей стране, про съемную комнату в домике одинокой вдовы на окраине Оренбурга, где всего лишь две кровати, а личное пространство Тани это угол за занавеской.
Сноха лишь упомянула, что после школы пошла работать официанткой. Она не стала рассказывать новым родичам правду о том, как добилась этой должности.
Получив аттестат зрелости, семнадцатилетняя девушка решила, что ей не нужно дальше зубрить науку. Техникум, институт и профессии необходимы, по ее мнению, только для мужчин. Женщине же для жизни все дано природой. Она должна лишь дождаться правильного кормильца семьи. Но Танечка не учла одну мелочь закона о тунеядцах лицах, уклоняющихся от дарованного Конституцией 1936 года права на труд. Ее взяли на работу в ресторан второго класса, что в центре Оренбурга. Нет, к столикам посетителей ее, конечно, не сразу допустили. Начинала она карьеру техничкой: мыла полы и туалеты. Затем чистила овощи. Кальцинированная сода посудомойки, а это было повышение по карьерной лестнице, высушила до трещин кожу Таниных рук.
Все изменилось год спустя на юбилее директора ресторана. Зайдя в подсобку хлебнуть из заначки неучтенного солнечного бренди, Николай Васильевич наткнулся там на переодевающуюся полуголую Танечку. Пьяного потянуло к девушке. Таня особо и не сопротивлялась, но поставила свои условия. На следующее утро она получила место официантки
Недолго царила идиллия семейной жизни двух поколений под одной крышей в саманке Хабхабыча. Татьяна еще не успела полностью разобрать все свои чемоданы, как пришлось их снова упаковывать. Дело в том, что через несколько дней после приезда молодой пары в Аккемир скалолазка Зинка нашла в их спальне торчащий из дамской сумочки диплом агронома. Козы практически всеядны, в их рацион входят: трава, кора деревьев, ветки и листья. Не гнушаются они и животными отходами со стола, будь то рыбные или мясные, а также пробуют на вкус абсолютно несъедобные вещи: окурки, веревки, бумагу и картон. Диплом Виктора коза не съела, но разжевала его до неузнаваемости.
Татьяна сочла это обоснованным поводом, чтобы вернуться в Оренбург, где она планировала не только восстановить документ в деканате института, но и подыскать Виктору подходящее место в самом городе. У них в ресторане давно поговаривали, что у местных властей есть планы построить в городе теплицы, чтобы круглый год обеспечивать горожан свежими овощами.
Без отличника агронома им не обойтись, рассуждала Танечка.
Возвращаться в Аккемир она не собиралась. Первая же попутка согласилась подбросить ее до районной станции Кандагач.
Яков смотрел вслед уезжающей невестке и уже четко понимал, что Виктору Яковлевичу никогда не быть главой семьи Яковлевых.
Их сын уже который день ходил понурив голову. Он все же в глубине души надеялся, что жена останется рядом с ним.
Ну а что Тане здесь делать? пыталась успокоить сына Алтын. Где ей здесь работать? В Аккемире никогда не было ресторана.
Так собираются в следующем году открыть столовую для командировочных, подал голос полудремавший Яков.
Хабхабыч лежал на нарах под окном, прикрыв лицо развернутой районной газетой.
Три раза рак на горе свистнет, прежде чем они свое обещание сдержат, уныло ответила ему супруга.
Что зря загадывать? отбросил в сторону многотиражку и присел на нарах отец. Я бы тебе посоветовал, товарищ Яковлев, не ждать конца отпуска, а идти прям сейчас в контору совхоза. Постепенно привыкай к новой должности. Глядишь, за работой и время быстро пролетит.
***
Молодожены стали жить на две стороны: Оренбург Аккемир. Начинающий агроном правдами и неправдами старался хотя бы раз в неделю вырваться на почту в райцентр. Благо всего-то двадцать восемь километров от совхоза. За стойками Междугородние переговоры и Денежные переводы его уже каждый знал лично в лицо.