Алтын освободилась из тесных объятий мужа и кокетливо заявила:
Хорошо! Теперь ты мне больше не нужен. Я согрелась.
Яков бережно ухватил плечо супруги и повернул ее лицо к себе. Он долго всматривался в столь родные черты милой Алтын. Несмотря на годы, черные глаза супруги сохранили тот озорной блеск молодости.
Если твою Алтын в переводе золотом зовут, то мою можно в змея подколодная перекрестить, с открытой завистью сказал ему однажды сосед.
Яков знал, как щедро его одарила судьба. Он был безгранично счастлив и благодарен за Алтын. И в этом признавался он себе не только сейчас, при расставании. Он целовал жену: каждое веко в отдельности, затем лоб, ее губы. Как не пыталась она сдерживать слезы, они все равно непроизвольно текли из ее прекрасных глаз.
Это не навсегда, милая, успокаивал ее мужчина.
Да, конечно, Жаке, сквозь слезы соглашалась супруга, как только дом продам, так сразу и приеду. Паспорт-то у меня на руках. Танечка мне и билет на немецкую люхтханзу оставила.
Да сдался тебе этот дом, со злостью сплюнул на сторону Яков.
Не начинай, миролюбиво погладила Алтын супруга по плечу, мы же уже все обсудили. Бесплатно он Исинам не достанется. Это уже вопрос чести рода Шукеновых. Тебе с детьми здесь оставаться опасно. А меня аксакалы в обиду не дадут.
Супруг не нашел что ей ответить. Жена напоминала ему сейчас девятнадцатилетнюю настырную дикарку, играющую с мальчишками в лянги25.
Казахские женщины своевольны. Это коренным образом отличает их от остальных восточных народов. Не стоит особо описывать жизнь кочевников. И так понятно, что мужчины постоянно находились с отарами и табунами в степи. В отсутствии супруга казашка оставалась в прямом смысле слова защитницей дома.
Яков не мог изменить ситуацию, не получилось и переубедить супругу. Оставалось искать помощи на стороне. В очередном письме восьмидесяти двух летнему дяде Алтын, полковнику КГБ в отставке, он рассказал, как ведут себя в поселке грабители братья Исины.
Данда Шукенов приехал в Аккемир при параде и регалиях. Его сопровождал тоже постаревший бывший директор совхоза Пролетарский. Первым делом они направились в контору элеватора. Нет свидетелей, но ходят слухи, что директор с ходу приставил дуло пистолета ко лбу заведующего и категоричным тоном потребовал, чтобы его сыновья прекратили чинить в поселке произвол. Так ли было на самом деле, никому не известно
О! Алтын всматривалась в тень Илекской низины. Оказывается, не только мы сейчас не спим.
Теперь и Яков обернулся в ту сторону.
По слабо протоптанной тропинке в это время еще полноводной реки к ним направлялась хрупкая старая женщина. Отсюда, с холма, она казалась черным маленьким муравьем в белом платочке.
Ассалам Малейкум! тяжело, переводя дух, приветствовала, поднявшись на бугор Амалия.
Малейкум Ассалам! ответил ей старик и указал на скамейку. Присаживайся к нам.
А это кто тут нацарапал? подходя ближе, спросила соседка, тыкая своим костылем в спинку скамейки.
Там на почерневшем от времени дереве виднелись свежие следы ножа: Хабхабыч + Алтын.
Все дружно рассмеялись.
Я это не писал, категорически запротестовал Яков. Алтын спрятала свою улыбку в рукаве.
Немыс ага26, тебя и так здесь долго вспоминать будут! с пафосом заключила Амалия. А рассиживаться нам, кажется, особо и некогда.
Она снова ткнула своим посохом, но в этот раз в сторону железнодорожного вокзала. Оттуда по тропинке к ним приближались Таня и Виктор.
Целуй Малю! толкнула Алтын мужа в бок. В губы целуй! Кто знает, повезет ли тебе еще раз ее встретить.
Было лишь шесть часов утра, но солнце уже во весь рост высилось над горизонтом. Оно, как всегда, было готово воспевать день, дарить счастье и вдохновение.
Нам надо будет скоро выезжать, по-своему приветствовал собравшихся Виктор.
Я свежий чай заварила, Таня ухватила женщин под руки, выпьем на дорожку.
В доме действительно был уже накрыт щедрый дастархан. Стол ломился под наполненными до краев тарелочками и вазочками: сухофрукты, тары27 и талкан28, печенье, курт, конфеты, мед и варенье, сливочное масло, сыр, колбаса казы. С краю дымился паром на электроплитке заварочный фарфоровый чайничек. Рядом стоял эмалированный чайник с кипятком и глубокая пиала со свежими сливками. Таня умело разливала в кисайки, как ее научила свекровь, чай по-казахски: столовая ложка сливок, потом хорошую порцию крепко заваренного черного чая и в последнюю очередь немного кипятка. Настоящий казахский чай должен быть карамельного цвета.
Яков следил за каждым движением рук невестки. Ему хотелось как на фотографиях запечатлеть в своей памяти каждую деталь этого завтрака, каждое лакомство на столе, каждый уголок комнаты и даже цветочки на клеенке. Он до боли в сердце понимал, что это последний раз, когда он сидит за столом своего дома.
Таня, ты не забудь передать Ёсе мои гостинцы, перебила мысли Якова Амалия.
Баб Маль! опустила между колен руки и демонстративно закатила глаза Татьяна. Ну сколько можно? Вы мне это уже пятый раз говорите. Забыли что ли? Мы же в Москве у вашего Иосифа останавливаемся. Конечно же, я отдам ему посылку.
Там главное шерстяные носки. У него постоянно ноги мерзнут.
Утреннее чаепитие оказалось очень коротким. К дому подъехал и пропибикал автомобиль.
А что за парень за рулем? тихо спросил у сына Яков, выходя из калитки двора.
Мирболат Сексенбаев, тоже негромко ответил Виктор, из аккемирских, сейчас живет в райцентре.
Доброе утро, немыс ага! водитель подбежал и обеими руками пожал кисть правой руки Якова, в которой он держал чемоданчик. Давайте, я вам помогу.
Рахмет! поблагодарил старик и прижал к груди свой багаж. Я уж сам. Он легкий.
С брильянтами что ли? пошутил Мирболат. Вы, наверное, меня не помните. Я был тогда совсем маленький, когда вы моему деду разбитый вдребезги в аварии мотоцикл Урал с коляской восстановили.
Вот, а сегодня ты нам помогаешь. И так должно хат быть в жизни! философски заявил Яков, пытаясь вспомнить, кто такие Сексембаевы.
Столько лет прошло, сотни мотоциклов довелось починить не грех было старику забыть внука Сексенбаева.
Есть еще хорошие люди в Казахстане, подошла с двумя чемоданами в руках Таня. Она вспомнила, как жена родного брата Мирболата помогла ей, даже нарушая закон, рубли на доллары поменять. Да еще и по хорошему курсу.
Настало время прощаться.
Яков подошел к жене. Алтын стояла у калитки с прижатыми к груди руками. Он обнял ее, а она правой рукой погладила его по шраму на лице.
Старик был готов стоять так вечность, пока ноги держат, не выпуская жену из объятий. Алтын на вид была спокойной, хотя лишь Бог знал, что творилось в эти минуты в ее душе.
Виктор подтолкнул отца, мол ты здесь не один.
Gute Reise!29 протянула Якову худую руку Амалия.
Ты береги себя, он обеими руками пожал женскую ладонь, присматривайте с Алтын друг за другом.
Виктор молча обнял и поцеловал мать. Спешно чмокнул в старческую щеку Амалию.
Мама, Таня обняла и крепко прижала к себе свекровь, ты за дом особо не торгуйся. Соглашайся на любую цену.
Деньги не главное, доченька! кивая, сквозь слезы соглашалась свекровь. Ей было очень приятно, что Таня впервые назвала ее мамой. Лишь бы наш дом хорошим людям достался.
Таня кратко обняла и Амалию. Подойдя к задней двери волги и уже открыв дверцу, она как бы вспомнила о чем-то важном и вернулась к Алтын.
Прижалась щекой к лицу свекрови и тихо прошептала:
Ты поторопись с приездом. Я ведь беременна.
Опырма30! воскликнула и всплеснула от радости руками Алтын.
Таня приложила ей палец к губам.
Напоследок Яков, Виктор и Татьяна, не сговариваясь, застыли в проеме открытых дверей автомобиля. Только тут, при расставании, стало очевидным, как им, растерявшимся и в душе плачущим, тяжело было покидать родные места