Группа тесным кольцом окружила московского агитатора. Журналист терпеливо объяснял, где можно достать немецкие бланки и как потом заполнить это тридцатипятистраничное заявление, какие документы необходимо будет приложить, где получить визу, как поменять деньги и оформить билеты на самолет.
И все же наше общество призывает вас остаться жить здесь и добиваться восстановления немецкой республики.
Поздно, махнула рукой учительница немецкого языка, у нас половина родных уже в Германии.
Вы, как хотите, а мне домой пора, попрощалась Вера.
За ней дружно последовали остальные. Московский агитатор с сожалением смотрел вслед уходящим сельчанам. Оглянувшись на опустевшие ступеньки Дома культуры, Таня радушно подхватила журналиста под руку. Никто это не увидел, но в темноте обессвеченных улиц Аккемира ее глаза уже светились лучами неоновых огней реклам европейских метрополий. Скорее всего это была столица Германии. О Берлин!..
Мы тоже немцы, представилась она, мой свекор военнопленный. Как вы думаете, это помешает нам оформить бумаги для выезда в Германию?
Напротив! Вам повезло. Я уже моей бабушке Амалии объяснял. Хабхабыч немецкий военнопленный, а значит, все еще подданный Германии. Вам нужно только об этом сообщить в немецкое посольство.
А я совсем не знаю языка, сокрушалась Таня.
У вас в Актюбинске общество Возрождение организует курсы немецкого языка.
А что мне нужно сделать, чтобы на газету подписаться?..
В понедельник Виктор согласился на должность рядового сотрудника отдела земледелия.
Кабинет вам придется сразу освободить, распорядилась секретарша начальника управления, выхватывая из рук Виктора подписанный им листок договора о трудоустройстве, сегодня здесь начнут делать ремонт.
Виктор остался на какой-то момент один в кабинете. Перед ним треугольным шалашиком высился настольный перекидной календарь. На ноябрьской страничке на тринадцатом квадратике была запись из трех букв ПАЭ. В этот день была запланирована проверка Аккемирского элеватора. Эта и остальные записи и планы теперь уже были бессмысленны. Бывший начальник отдела со злостью схватил со стола календарь и начал его рвать. Плотная бумага с трудом, но поддалась. А вот проволочная металлическая пружина нет. Виктор швырнул полуразорванный численник в мусорное ведро. Ему отныне будет нечего по работе планировать. Им теперь станут управлять другие.
У дверей послышалась возня и шум дрели. Рядом с дверью кабинета технический персонал уже менял табличку отдела развития сельскохозяйственных территорий на «отдел земледелия». Вместо фамилии Яковлев на новой табличке теперь уже красовалось имя его бывшего заместителя Сагына Жупалаева.
Подсидел, пройдоха, со злостью сплюнул Виктор.
На день работников сельского хозяйства к ним в гости никто не пришел. Весь отдел земледелия гулял на вечеринке у нового начальника. Яковлевых туда не пригласили.
В этот вечер они сидели на кухне, и Виктор подробно рассказывал супруге о печальном исходе его многолетней карьеры.
***
Новый год они тоже впервые встретили лишь вдвоем. Как и последующие праздники. Приближался май. На работе и в переполненных маршрутках всерьез поговаривали о том, что демонстрацию солидарности и парад Победы хотят вообще отменить.
Вернувшись с работы усталым и голодным, Виктор к своему величайшему удивлению застал Танечку, сидящей на диване с книгой. Он даже перекрестился, когда разглядел, что это был учебник. Курс немецкого языка.
Вот те здрасьте! он демонстративно потрогал лоб супруги. Вроде нормальная. Зачем это тебе?
Хочу понимать, что в немецких газетах пишут.
В каких?
Я выписала московскую Neues Leben и алма-атинскую Freundschaft, не отрывая глаз от учебника промолвила Татьяна.
Зачем? еще больше удивился Виктор.
Чтоб не выглядеть дурочкой на собраниях нашей партии.
Какой партии? Виктор медленно присел на стул. Слова Танечки загнали его в тупик.
Всесоюзной партии советских немцев.
Ты что, вступила в общество Возрождение?
Таня кивнула и, поднявшись, вышла в кухню. Вернулась с тарелкой супа.
Извини, вчерашний. Меня сегодня весь день не было дома. Кстати, и тебе надо оформить членский билет. Взносы у них как у комсомольцев копейки.
Виктор сидел и играл ложкой с картошиной в тарелке. Он, кажется, позабыл, что ему очень хотелось есть. Татьяна села напротив и с помощью словаря пыталась перевести какую-то газетную статью. По напряженным морщинам лба супруги можно было понять, что это не просто обыденное времяпрепровождение типа разгадывание кроссворда.
И что говорят на ваших собраниях?
Хорошего мало. Сам же видишь, Казахстан переделывают под казахов.
Имеют право, это их исконная земля.
Да! А нам куда прикажете податься?
Виктор все же стал есть суп. Ему действительно нечего было ответить супруге. Этот вопрос уже давно и постоянно вертелся в его голове.
Возьмешь у родителей свое настоящее свидетельство о рождении, пойдешь и восстановишь национальность и фамилию, сказала вдруг Таня, делая себе пометки в блокноте.
Чего это вдруг? У тебя действительно все с головой в порядке?
Твой отец настоящий немец, и нам будет легко свалить в Германию.
Меня сегодня вызывал Жупалаев, отбросил ложку Виктор. Перед его глазами всплыла ухмыляющаяся рожа бывшего заместителя, а теперь непосредственного начальника, к началу лета мы обязаны освободить эту квартиру.
Как? Куда? Таня даже вскочила из-за стола.
Ума не приложу, понурил голову муж.
Вот! подбежала к нему супруга. Широко растопырив локти, упираясь ладонями в бока, она нагнулась над Виктором: Нас теперь точно здесь уже ничто не держит.
С Таней или без, но Виктор стал почти каждые выходные наведываться к родителям. На поезде. Простому работнику отдела служебный автомобиль был не положен.
Ты че слепой? покраснев от негодования, как маятник махала рукой перед глазами Виктора его мать. Я казашка. Какая там шайтан Германия? Мне на семейном кладбище в Шубар-Кудуке уже и место рядом с твоей нагашы аже21 приготовлено. Не поеду я на чужбину и больше меня об этом не спрашивай.
К удивлению сына отец тоже был категорически против эмиграции.
Батя, у тебя же там поди еще родные есть. Неужели ты не хочешь вернуться на родину?
У Якова были весомые аргументы против переселения в Германию. Но он хорошо понимал, что сейчас не время и сын еще не готов к этой правде. Поэтому Хабхабыч лишь отнекивался и ссылался на то, что хорошо или плохо, но он уже привык к жизни в Казахстане, имел свой дом, небольшой огород и пару коров.
***
Наступающий 1992 год Виктор и Татьяна снова встретили вдвоем. Но впервые как семья Шмидт. На праздничном столе стопкой лежали новые паспорта.
В зимней спячке под метровым январским снегом сейчас дремали уставшие от прошлогоднего посева и жатвы целинные поля. Виктор без проблем оформил на месяц отпуск и объявился в Аккемире уже среди недели.
С хмурым и задумчивым лицом он попросил отца поговорить с глазу на глаз.
У нас в семье секретов друг от друга нет, не поворачиваясь, грубо бросил Хабхабыч.
Яков сидел лицом к окну за большим столом посреди просторного зала. Он пил чай из кисайки и читал газету.
Алтын молча поднялась со стула и как вдоль пустого места прошла мимо своего ребенка в кухню.
Виктор схватил одной рукой освободившийся мамин стул и подсел ближе к отцу.
Германия объединилась, сообщил он полушепотом.
Два года назад, подсказал отец, каждый малец в поселке об этом поди знает.
Дай договорить, батя! повысил голос Виктор. Восточные гэдээровцы поперли сейчас в западную часть Германии. Там теперь уж точно скоро не до советских немцев будет. Нам надо поторопиться с выездом. Пока не поздно.